Григорий Семенов с радостью налил себе чаю и прихватил стопку толстых блинов, называемые в народе каравайцы. С аппетитом уплетая угощенья, он порадовался, что еще пока жив, да приглашен за стол самим атаманом.

- Где был не спрашиваю, мало ли что было, да быльем поросло, а вот куда собрался ты, Григорий? - спросил атаман, прикусывая чай сахаром и заглядывая в глаза оперативнику.

- Дней много, а все впереди, - уклончиво ответил оперативник и отхлебнул чай, приготовленный из смородины и душистых полевых трав. - Даст бог доживем, так увидим, атаман.

- Ждем, пождем, авось и мы свое найдем, - вдруг засмеялся атаман и по своему понял слова Григория. - Жили люди до нас, будут жить и после нас. Ты мне скажи, Гриня, хочешь разбогатеть?

- Одно золото не стареется, атаман, кто не хочет быть богатым, - проявил интерес оперативник и взглянул на часы-ходики на стене хаты, которые монотонно отсчитывали время, приближаясь к часу, когда должны были убить его прадеда Григория Семенова.

- Пусти душу в ад, будешь богат... Ты говорил стрелять умеешь хорошо. Пойдешь с нами на дело - будешь богатым.

- Много бы взял, да может не понадобиться, - крякнул лейтенант, намекая, что с богатством могут убить и свои.

Атаман понял слова Григория правильно и встал из-за стола.

- Даст бог доживем, Гришка, так увидим. А сейчас пойдем постреляем..., - атаман взял с полки два револьвера и один из них протянул Григорию.

- А что кони то у вас, хорошие? Вижу орловские рысаки...

- Кони добрые у нас, дело говоришь. А ну, вестовой оседлай нам два горячих рысака, да крикни Забродова с Костылевым.

Атаман сделал знак своим подручным жандармам, которые уже пришли в себя и со злобой поглядывали на чужака, что бы следовали за ними.

- А ну, хлопцы, давай с нами по первому снегу проскачем, пробьем стежку по лесу, - приказал атаман Раковский и вновь внимательно взглянул на Григория Семенова.

Григорий и атаман Раковский, со следовавшими за ними вооруженными револьверами и шашками жандармами, быстро неслись галопом по березовой роще. Вскоре Григорий понял куда направляется белогвардейский эскорт. Кони, стелясь по припорошенной снегом земле, несли к месту, откуда сегодня ранним утром пришел лейтенант милиции. Они неслись к двум высоким тополям, стоящим по бокам временных ворот, туда где кончался 1919 год и находился коридор в 2004-ый. На взгорке они остановились и осмотрелись по сторонам.

- Ну, вот Гришка, видишь вверху воронье гнездо свито... Постреляем?

Григорий Семенов достал браунинг калибра 7.65мм и, откинув барабан с патронами, проверил наличие боеприпасов.

- Гришка, а ты ни чего, молодцом, смело держишься, - весело засмеялся Атаман. - Ну, вон гнездо на тополе, метров триста-четыреста, попадешь?

Григорий вместо ответа кивнул головой и выстрелил почти не метясь по старому гнезду. Лишь ветки и земля посыпались от цели, но туго свитый птичий дом оставался висеть на дереве. Лейтенант Семенов посмотрел на атамана, пока он не выстрелит следующим. Так чередуясь, они стреляли до тех пор, пока не кончились патроны сначала у лейтенанта, а затем у атамана.

- Костылев, не ты ли в жандармской управе иногда помогал криминалисту в уголовной регистрации революционеров и бунтовщиков?

- Мало ли что было, Вашескобродие, куда вы клоните?

- А вон следы видишь со стороны тополей, хоть и снег прошел, да распознать можно, - атаман встретился взглядом с оперативником Семеновым, а тот все сразу понял и спокойно остановил Костылева.

- Так мои это следы, атаман...

- Ах, Гришка, Гришка! Не бойся смертей, а бойся чертей! - атаман весело и заливисто засмеялся, чем привел в замешательство его подручных жандармских охранников. - Так, зачем ты сюда, Гриня, пришел из того миру, нечто там своих бед не хватает?

- Бед хватает, атаман, да вы вот еще с собой принесли, двух наших сотрудников ГИБДД убили... Зачем, атаман?

- Эх, Гриня, бойся жить, а умирать не бойся! Твои дружки из ГИБДД то же напраслину стали наводить на нас. Сначала документы, а потом деньги спросили, ну а когда им золотом отвалили, так в раж вошли, запросили еще больше - еле остановили..., - атаман Раковский подъехал к лейтенанту и забрал револьвер у него, осадив своего коня чуть назад. - Ели остановили мои хлопцы жандармские твоих дружков шашечками, так спасли их души от грехов.

- Много хватать - свое потерять, отпели песню твои друзья голимые! - подал голос Забродов, и Григорий услыхал, как железом зазвенела шашка, вынимаемая жандармом из ножен.

Лейтенант Семенов вытащил один из наганов из под ремня и не глядя, лишь скосив взгляд в его сторону, выстрелил ему в голову, убив наповал. Второй жандармский урядник успел выхватить Маузер, но тут же получил пулю в руку. Закружившись на коне, Костылев уронил Маузер и стал придерживать раненную руку, подвывая от боли.

- Жить хочешь, Костылев?

- Не стреляй, Григорий, судить судите, но убивать не гоже...

- Тогда слушай сюда, Костылев, - Григорий заметил, что атаман приноравливается дать ходу на коне прочь и навел на него ствол нагана. - Костылев, вон видишь ворота в будущее, где вы уже бывали. А ну давай туда с разбегу скачи, ну а если дорогу забудешь или свернешь в сторону, видел уже - я не промахнусь. Тотчас своего напарника Забродова догонишь на небесах.

Бывший жандарм Костылев оглянулся вокруг себя и засомневался.

- Так, что мне туда торопиться, там же меня к стенке и поставят...

- Повезло тебе, Костылев, отменена там смертная казнь, скачи до разу, а то передумаю. спросишь там, генерала Колокольцина, да скажешь, что капитан Григорий Семенов тебя прислал ответ держать.

Костылев взялся одной рукой за поводья покрепче и напоследок оглянулся на атамана.

- Не поминай лихом, атаман, может еще прорвусь там! - простился жандармский урядник Костылев со своим главарем и пустил своего коня с горки в намет.

- Жив буду - не забуду, - угрюмо отозвался атаман Раковский и проводил взглядом своего подручного, который все быстрее приближался к заветной линии, над которой слегка клубилась и парила белесая дымка. Словно в никуда перемахнул наездник с конем, навсегда уйдя из этого беспокойного 1919 года в будущее.

- Ну вот, Гриня, теперь ты в козырях, банкуй! - усмехнулся атаман и поймал ладонью падающий снег. - Убьешь ты меня или нет, а красным все равно кровь пустят и без меня, а тебя до города мои разъезда в аккурат отловят...

- Это еще посмотрим, а ты вот, атаман, с коня слезай, да иди откуда пришел.

- Прощевай, Гриня, но чует мое сердце пересекутся еще наши дороги, - сказал на прощанье атаман через плечо, и двинул к лагерю белогвардейцев.