По этому закону, человек, живущий с женщиной, не обвенчавшись с ней, подвергался смертной казни. Государь по своей снисходительности не решился привести в исполнение этот закон, и потому брак совсем не уважался в его правление. Разврат дошел до того, что не проходило дня без того, чтобы родители не приходили жаловаться государю на какого-нибудь молодого человека, который похитил у них дочь. Молодые девушки, не стесняясь, жили со своими любовниками, брак и благословение родительское в грош не ставили — одним словом, нравы жителей становились все распущенней и распущенней.

Добрый государь с горечью видел эту испорчен-<Ж>

--С Мера за меру **)-

ность своих подданных, но не мог ничего сделать;, он был любим народом за снисходительность, так что, если бы он вдруг вздумал привести строгий закон в действие, подданные стали бы бояться его и он утратил бы любовь народа, а между тем государь видел, что необходимо принять строгие меры, чтобы прекратить такое злоупотребление его добродушием. Поэтому он решился покинуть на время свой дворец под предлогом путешествия и передать правление в руки какого-нибудь верного и решительного человека, который бы привел закон в исполнение и обуздал молодых волокит и любителей любовных похождений.

Выбор его пал на Анжело, человека, известного всей Вене своей строгой нравственностью и слывшего за святого. Когда государь спросил у своего советника Эскала, не знает ли он человека, который бы мог добросовестно выполнить эту трудную должность, тот указал ему Анжело, говоря:

— Если есть в Вене человек, достойный такого высокого сана — то это Анжело.

Тогда государь сделал его своим наместником, а сам объявил, что отправляется в Польшу. Но он не поехал туда, а переоделся монахом и возвратился в Вену, чтобы следить за поведением Анжело, этого, по-видимому, святого человека.

В самом начале управления Анжело один молодой человек по имени Клавдио похитил молодую девушку из дома ее родителей. Он сейчас же был схвачен за это по приказанию Анжело и посажен в тюрьму. Желая показать себя строгим исполнителем закона и повелений государя, новый наместник приговорил Клавдио к смерти. Молодой человек пользовался всеобщей любовью, и поэтому такой строгий приговор возбудил сильное сожаление к

f \

Клавдио: сам Эскал вступился за него перед Анжело и просил пощады несчастному юноше.

— Я бы желал спасти этого молодого человека,— сказал он.— Его отец достойный человек, и ради него, прошу вас, простите Клавдио.

Но Анжело отвечал:

— Мы не должны из закона делать пугала для хищных птиц: покамест они его не рассмотрели, оно еще наводит на них страх; но коль скоро они убеждаются, что оно не может принести им вреда, всякий страх исчезает и пугало делается их нашестом Он должен умереть.

Когда Луцио, друг Клавдио, навестил его в тюрьме, тот сказал ему:

— Друг Луцио, окажи мне великую услугу. Ступай к моей сестре Изабелле, которая сегодня поступает в монастырь св. Клары, и опиши ей мое горестное положение; скажи ей, чтобы она шла к жестокому наместнику и смягчила его сердце. Я очень надеюсь на нее, потому что знаю, что она говорит очень убедительно; к тому же она может одним своим молчанием поколебать сердце жестокого Анжело: женская грусть производит сильное впечатление на мужчин.

Изабелла, сестра Клавдио, действительно поступала в этот день в монастырь белицей; она готовилась к искусу, после которого должна была надеть покрывало, и расспрашивала одну монахиню о монастырских правилах. Во время разговора они вдруг услышали голос Луцио, который, войдя в монастырь, сказал:

— Мир дому сему!

— Кто это там говорит? — спросила Изабелла.

— Это мужской голос,— отвечала монахиня.— Любезная Изабелла, поди к нему и спроси, что ему

Мера за меру

с

у

г

нужно. Тебе это можно, а мне нельзя. Когда ты наденешь покрывало, то будешь иметь право разговаривать с мужчиной только с закрытым лицом.

— А разве у вас, монахинь, нет других ограничений? — спросила Изабелла.

— А этого разве мало? — отвечала монахиня.

— Я желала бы, чтобы у монахинь, которые дали обет св. Кларе, было как можно строже воздержание.

В это время они опять услышали голос Луцио, и монахиня сказала:

— Он опять зовет. Ответь ему, пожалуйста.

Когда Изабелла подошла к Луцию, тот поклонился и сказал:

— Будьте здоровы, прекрасная девица. Впрочем, розы, цветущие на ваших щечках, доказывают, что вы не нуждаетесь в этом приветствии. Не можете ли вы позвать ко мне Изабеллу, белицу этого монастыря и прекрасную сестру своего несчастного брата Клавдио?

— Отчего же ее брат несчастен, скажите мне поскорей: я Изабелла, сестра его.

— Прекрасная и благородная девица, брат велел мне поклониться вам, он теперь в тюрьме.

— Ах Боже мой! За что же это? — спросила Изабелла.

Тогда Луцио рассказал ей, что Клавдио похитил девушку из родительского дома, и за это его посадили в тюрьму.

— Боже! — сказала она,— Я боюсь, что это моя кузина Юлия.

Юлия и Изабелла называли друг друга кузинами только в воспоминание детской дружбы, но настоящего родства между ними не было. Когда Изабелла узнала, что Юлия любит Клавдио, то нача-

N

ла бояться, что любовь доведет их до этого преступления.

— Да, это она,— отвечал Аудио.

— Но почему же Клавдио не хочет жениться на Юлии? — спросила Изабелла.

— Да он охотно женился бы на ней и думал уже сделать это, как вдруг его схватили, посадили в тюрьму и наместник приговорил его к смерти. «Может быть,— сказал он мне,— сестра смягчит своими мольбами сердце Анжело?» Вот что мне нужно было сообщить вам.

— Увы,— сказала Изабелла,— я сомневаюсь, что мои просьбы могут повлиять на Анжело.

— Сомнения губят нас,— ответил Аудио.— Мы часто упускаем очень хорошие шансы, потому что боимся приступить к делу. Ступайте к Анжело. Когда девушка умоляет, стоя на коленях, со слезами на глазах, мужчина становится добр, как Бог.

— Я попробую, посмотрим, что мне удастся сделать,— сказала Изабелла.— Но прежде я скажу игуменье, в чем дело, и попрошу у нее позволения пойти к Анжело. Скажите брату, что вечером я приду к нему и соообщу о результатах моего похода.

Изабелла отправилась к Анжело и, увидев его, упала перед ним на колени:

— Я пришла с просьбой к вашей чести. Могу ли я надеяться, что вы выслушаете меня?

— Хорошо. В чем же состоит ваша просьба? — сказал Анжело.

Тогда девушка в самых трогательных выражениях начала просить о брате. Но Анжело отвечал ей:

— О помиловании не может быть и речи: ваш брат осужден и должен умереть.

— О справедливый, но строгий закон! — вос-

кликнула Изабелла.— У меня только и был один брат,— да хранит вас Небо! — И она хотела уже уйти, но Аудио поспешил воротить ее назад, говоря:

— Не бросайте так скоро дела; вернитесь к нему, станьте опять на колени, умоляйте его, обнимайте его ноги. Вы слишком холодны. Вы умоляете таким спокойным голосом, как будто вы просите булавку.

Изабелла вернулась и опять на коленях начала умолять Анжело о пощаде.

— Он уже приговорен к смерти,— сказал тот,— вы опоздали.

— Опоздала! — вкрикнула Изабелла.— Почему же невозможно простить его? Вспомните, что счастье сильных состоит не в пышности, окружающей их, не в короне, не в маршальском жезле, не в судейской мантии, а в благодарностях, которые они слышат кругом себя за свои благодеяния.

— Прошу вас, оставьте меня,— отвечал Анжело.

Но Изабелла воодушевилась мыслью о несчастном брате и продолжала:

— Если бы мой брат был на вашем месте, а вы на его, вы точно так же, как он, погрешили бы. Но он, я уверена в том, не был бы так жесток, как вы. Если бы я имела в руках такую власть, как вы, а вы