Александр сидел на деревянной лавке и водил палкой по грязной, придорожной, луже. Скорей это даже была не лужа, а придорожный ухаб, наполненный грязевой жижей. Грязь только отошла от ночного заморозка и потому на ней оставались причудливые рисунки, после того как по поверхности провели палкой. Мама говорила ему, что если написать на бумаге желание, а потом сжечь – то оно сбудется. Сейчас он думал о том что, скорей всего, писать можно не только на бумаге, но и на земле. Земли много, больше, чем бумаги, потому на ней можно записать больше желаний. Вот только сжечь её нельзя. Потому может и не сбыться. Хотя… Хотя может боги увидят его надписи и не потребую сжигать написанное? А писать он умел. Он ходил в школу при местном храме, где мама подрабатывала, убирая молельный зал и территорию вокруг храма. Храм был небольшой, не такой большой, как те, что он видел на Ремесленной площади. Они ходили туда с мамой на праздник. Там храмы большие. Они огромные. Мама говорила, что их помогали строить ремесленники, такие же, как его папа. Каким был его папа. Папы уже давно не было с ними. Мама говорила, что боги забрали его к себе строить небесный храм. И он верил. И тоже хотел стать таким как его отец. Строителем.
Когда он станет строителем, то он построит себе и маме большой дом. Взамен того, что был у них сейчас. Александр обернулся на маленькую, покосившуюся хибарку, зажатую в длинном ряду таких же, грязных и унылых строений. Вся улица, идущая вдоль заводской стены, была застроена такими хибарами. И соседняя тоже. И десятки, а может даже и сотни остальных улиц были такими. А у ремесленников были другие улицы. Богатые и большие. Дома там были большие. Огромные. Как храмы. Мама говорила, что раньше мы жили в таких домах, но когда папу забрали боги – нам с мамой пришлось уйти. Мама только не говорит почему. Но это не важно. Важно, что он вырастет и станет ремесленником. Как папа. И сам построит дом. И у них будет будущее. Так мама говорит постоянно. Что если он будет учиться и пойдёт работать к ремесленникам – у нас будет будущее. У него будет будущее. И у неё тоже.
Где-то далеко, там, за длинными рядами, тёмных и покосившихся крыш, раздался грохот. Словно кто-то хлопал большими, как тогда на празднике, хлопушками. Он слышал тогда, на празднике, этот грохот. И люди веселились. И мама была довольна и улыбалась. Наверное, там, за домами, кто-то радуется сейчас. И там праздник. И почему они с мамой не пошли? На празднике хорошо. Весело. Не то что у них на улице. Особенно, после того как большинство их соседей разбежалось. Грохот, раздававшийся в дали, перерос в вой над головой. Александр поднял голову и посмотрел в затянутое низкими, серыми тучами небо. Его прорезали яркие вспышки, словно кто-то, огромный и большой, водил свой невидимой палкой по небосводу оставляя яркие полосы на тёмном фоне. Затем задрожала земля. И грохот стал сильнее, громче, смешавшись со звуком чего-то упавшего. Постепенно странный грохот превратился в постоянный, монотонный гул и скрежет. Над городом, в том месте, где были ремесленные улицы, и мастерские повалил дым. За спиной у Александра раздался звук, похожий на протяжный и нудный скрип, открывающейся двери. Он оглянулся. Вышла мама, точнее она не вышла, а выбежала. И бежала к нему. Подбежав, она схватила его под мышки и прижала к себе. Посмотрев в сторону поднимающегося дыма и пыли, мама, не отпуская его, пошла в их старую покосившуюся хижину. А в будущем у них будет дом. Он загадал.
