Фариза кивнула:
– Вот на этот темно-синий «мерседес». У ворот.
«Ладно, – подумал Абду-Азиз, – не буду ее расстраивать. Наблюдатель она никакой, но с этой куколкой надо сохранять хорошие отношения». Вполне возможно, ему и удастся когда-нибудь уложить ее в постель.
– Фариза, посмотри пока за машиной. Я попробую ее сфотографировать.
– Хорошо, господин Абду-Азиз.
Достав из ящика стола поляроид с трансфокатором, сделал несколько снимков, в основном стараясь брать в кадр номер. Затем таким же образом снял стоящие рядом с «мерседесом» две другие машины. Сказал, положив на стол пачку отпечатков:
– Проверить, кому принадлежит эта машина, теперь ничего не стоит. У нас есть ее номер. Так ведь, Фариза?
– Конечно, господин Абду-Азиз.
– Возьми одно фото.
– Взяла. – Фариза взяла верхний фотоотпечаток.
– На этом отпечатке видны номера трех машин, стоящих у посольства. Позвони в УПДК и скажи, что мы хотели бы знать имена москвичей, машины которых периодически нарушают правила парковки у посольства. И продиктуй им эти три номера. Сможешь это сделать?
– Конечно, господин Шадид. – Она снова чуть заметно коснулась своим плечом его плеча. С интересом посмотрела на улицу: – Видите?
– Вижу.
Он проследил, как Сайед, выйдя из посольства, сел в свою машину. Черный «сааб», тронувшись с места, проехал до угла и свернул. Перевел взгляд на темно-синий «мерседес». Машина, подав назад, развернулась и, повторив путь «сааба», исчезла в том же направлении. Вот тебе на. Девчонка-то, оказывается, совсем не такая дура. Фариза посмотрела на него:
– Видите? Этот «мерседес» поехал за ним.
– Вижу. Иди в приемную и сделай то, что я тебе поручил. Узнай, кому принадлежит этот «мерседес». Я буду ждать здесь.
– Хорошо, господин Абду-Азиз.
На бумажке, которую Фариза положила перед ним, когда вернулась в кабинет, было написано: «Мерседес-600» № 14-15 МОА. Владелец – Липницкий Иосиф Борисович».
Попетляв по Москве и сделав несколько разворотов на бульварах, черный «сааб» Сайеда в конце концов остановился в переулке недалеко от Трубной площади. Припарковав «мерседес» сразу за ним, Липницкий вышел из машины. Халид вышел из своей. Улыбнулся:
– Привет, Иосиф.
– Привет, Халид.
– Давно не виделись.
– Да, Халид, что есть, то есть.
– Правда, я недавно видел тебя в «Интерконтинентале», ты сидел в компании. Но, естественно, подходить не стал, ты был занят. Как дела?
– Все в порядке.
Оглянувшись, Халид кивнул в сторону Рождественского бульвара:
– Может, поговорим там? Народу вроде немного.
– Давай там.
Пройдя на Рождественский бульвар, они сели на скамейку. Липницкий сказал без всяких предисловий:
– Халид, у меня есть информация.
– Я слушаю.
– Есть восемь самолетов последней модели и семь вертолетов, каждая машина стоимостью примерно тридцать миллионов долларов. И вооружение, и приборы примерно на такую же сумму. Всего хозяйства в общей сложности – на миллиард долларов.
Халид некоторое время изучал землю под ногами. Посмотрел на Липницкого:
– Начнем с того, что не так легко найти покупателя, имеющего миллиард долларов.
– Знаю. Но в данном случае можно обойтись меньшими средствами.
– Какими?
– Я не специалист по таким операциям. Но думаю, раза в три меньше. Товар можно просто взять.
– Интересно. И где же его можно взять?
– Это я скажу. Условия такие же, какие у нас были прежде: еще до того, как я скажу, где это хозяйство можно взять, на мой счет в Лихтенштейне должны быть переведены сто тысяч долларов. И после того, как все закончится, вы переводите мне десятую процента от того, что заработаете.
– То есть миллион баксов? Если товара на миллиард долларов?
– Реально миллиарда не получится. С учетом ваших расходов получится миллионов пятьсот-семьсот. Скажем, вы переведете мне еще пятьсот тысяч. Гроши.
Достав из кармана сигареты, Халид закурил. Сделав несколько затяжек, сказал:
– Судя по расходам, предприятие рискованное.
– Халид… О риске вообще говорить смешно. Все наше дело – сплошной риск.
– Это да.
– Но при правильной постановке дела расходы, которые вы понесете, себя окупят. При этом дело такое: решение ты должен принять не позже завтрашнего дня. Поскольку доступно хозяйство, о котором я говорю, будет самое большее неделю.
– Маловато.
– Маловато. Но я здесь ни при чем.
– То есть я должен перевести тебе деньги или сегодня, или завтра.
– Да. Халид, если ты помнишь, мы всегда так делали. И я ни разу тебя не подводил.
– Все верно. Но все равно я должен подумать. Кроме того, мне нужно переговорить с людьми.
– Я понимаю. Говори, я не против.
– Давай так: я позвоню тебе к ночи. И скажу одно слово: да или нет. Мое «да» будет означать, что завтра с утра, скажем, ровно в восемь, мы встречаемся на этом же месте. Как?
– Нормально.
– Если дело будет решено, мы сразу идем в банк, я перевожу деньги, а потом мы обговариваем все подробно. Идет?
– Идет. Мои телефоны ты ведь знаешь?
– Знаю, но на всякий случай давай проверю еще раз.
После того как Халид переписал в записную книжку номера всех телефонов Липницкого, они сели в свои машины и разъехались.
Подъехав в районе Сокольников к закутку, расположенному между кинотеатром и большим продовольственным магазином, Абду-Азиз остановил машину. Это место он хорошо знал; судя по всему, в этой части большого жилого дома, спрятавшегося в углублении, когда-то размещалось служебное помещение, позже переоборудованное под шашлычную. Вход в шашлычную был окружен кирпичными пилястрами и крохотной кирпичной аркой. Прямо на арке красовалась прикрепленная к ней вывеска: «Шашлычная „Сабунчи“»; на двери висела табличка: «Закрыто на спецобслуживание». Шашлычная принадлежала его агенту-соотечественнику, прописанному в Москве как Мамед Файзуллаев, армянский курд.
Дверь открылась секунд через пять после того, как Абду-Азиз нажал звонок. За ней стоял Мамед, высокий смуглый человек с черными усами и аккуратно причесанными черными с проседью волосами. Мамед был одет стандартно, на нем был джинсовый костюм, мощные пальцы украшало несколько золотых перстней, на шее висела золотая цепочка. Увидев Абду-Азиза, он посторонился, пропуская его. Закрыл дверь. Заметив, что Абду-Азиз стоит, прислушиваясь, сказал:
– Я один.
Подождал, пока Абду-Азиз, пройдя в небольшой, всего на три стола, зал, сядет, спросил:
– Есть будете?
– Спасибо, не хочу. Если можно, сделай кофе.
– Сейчас.
Мамед ушел и через несколько минут вернулся с двумя крохотными чашечками кофе. Поставив их на стол, сел. Попробовав кофе, Шадид посмотрел на агента:
– Узнал насчет Липницкого?
– В той степени, в какой мог узнать.
– А именно?
– Один клиент, которому я в общем-то верю, сказал, что это крупный дилер по оружию. Один из самых крупных в Москве.
Попадание в десятку, подумал Шадид. Сообщение Мамеда было именно тем, что ему было нужно.
– Я разговаривал еще с одним клиентом, – добавил Мамед. – Он сказал, что да, слышал вроде, что этот Липницкий занимался когда-то перепродажей оружия. Хотя точных сведений у него нет.
– Понятно. – Снова отхлебнув кофе, Абду-Азиз спрятал улыбку. – Два человека – это уже что-то. Как ты считаешь?
– Считаю, что да.
– Ладно. – Достав из кармана фотокарточку Сайеда, Шадид спросил: – Знаешь этого человека?
Вглядевшись в фото, Мамед взял карточку, приподнял, повернул к свету. Положил на стол.
– Этого человека зовут Халид. Он был здесь несколько раз. Он работает в нашем посольстве.
– Ты знаешь это?
– Это знает вся Москва.
– Он знает, кто ты на самом деле?
– Знает только, что я хозяин шашлычной.
– Понятно. – Военный атташе подтолкнул ногтем фотокарточку к Мамеду. – Спрячь.
Подождав, пока Мамед спрячет фото, сказал: