Вестготы исповедовали арианство, признанное ересью в ходе Никейского собора 325 года. Мы еще вернемся к этому довольно странному пассажу в истории.
Захватив Рим в 410 году, вестготы разграбили Вечный город. Заметим, что за три с половиной века до этого события римляне разрушили Иерусалим и его храм, что немаловажно для дальнейшего расследования дела Ренн-ле-Шато.
В 413 году, преодолев горную цепь Корбьер, вестготы появились в Южной Галлии и поселились в регионе нынешнего Ренна. В последующие месяцы по обе стороны Пиренеев раскинулось королевство вестготов, северной столицей которого стала Тулуза. Однако в 507 году земли к северу от Пиренеев пришлось отдать франкскому королю Хлодвигу. Еще долгое время вестготы занимали Верхний Разе: сеньориальные браки породили на свет потомство, соединившее в себе признаки двух этнических групп.
В рамках повествования о «вестготском периоде» Ренн-ле-Шато мы не можем пройти мимо этимологии имени «Реде». Одни из исследователей считают, что название могло появиться от латинского «reda» («повозка», «телега»), во множественном числе имеющего форму «redae». Действительно, вестготы пользовались телегами с большими деревянными колесами; в таком случае Реде может означать «Город повозок». Существует и другая, менее распространенная точка зрения: в топониме отражено имя языческого божества Реда, повелителя бурь и молний.
На этом мы завершим рассказ о вестготском владычестве: теперь нам известно, почему Ренн-ле-Шато считается краем, таящим в своих недрах священные сокровища Иерусалимского храма.
Издавна все школьники Франции и Наварры затверживают историю о том, как «длинноволосые короли», Меровинги, превратились в «ленивых королей», погрузившись в апатичное бездействие, которое впоследствии стоило им отказа от власти. 23 декабря 679 года в лесу неподалеку от Стене, в Лотарингии, был убит знаменитый св. Дагоберт. И вновь история возвращает нас в маленькую деревушку Ренн-ле-Шато: согласно утверждениям некоторых историков, Дагоберт II был женат на графине Гизеле из Реде, дочери короля вестготов Веры, но при этом вассала франкских королей. Правда, эти факты не имеют каких-либо объективных доказательств. У супружеской пары родился сын Сигиберт, который впоследствии чудом уцелел в бойне, унесшей жизнь его отца: преданные рыцари спасли юного принца, укрыв его в Верхнем Разе. Сигиберт вырос, обзавелся потомством; скончался продолжатель меровингской династии в Реде, в 758 году. «Плита рыцарей», которую сейчас можно увидеть в музее, изначально покоилась на его могиле, после чего еще долгое время служила алтарем в старинной церкви Ренн-ле-Шато.
Время шло. Вторжение арабов было остановлено. Власть Каролингов ослабевала, что было лишь на руку сеньориальной власти, понемногу добивавшейся независимости.
В 849 году Пипин II, правивший Аквитанией, назначил графом Тулузским Фределона. Новый правитель тотчас расширил свои владения, присоединив к ним Руэрг. На смену каролингской династии, прекратившей свое существование в 987 году, пришли Капетинги, однако им не удалось объединить провинции под своей властью, в чем преуспел когда-то Карл Великий. Тем временем графство Тулузское перешло в руки графов Раймундов де Сен-Жиллей. Благодаря их усилиям с XI по XII век графство Тулузское разрастается: в него входят земли Верхнего Лангедока (Тулуза, Ажене, Марш, Керси, Руэрг), области Нижнего Лангедока (Каркассон, Безье, Нарбонна… и Ренн!), Монпелье, Авиньон, маркграфство Прованс и часть будущего Дофине.
Наступает время расцвета Тулузского графства: плодородные земли дают богатый урожай, процветают ремесла, завязываются торговые отношения с Испанией, а также с мусульманскими народами ближневосточных стран.
Не менее благоприятное время наступает и для общественной жизни, о чем свидетельствует распространение «paratge», своеобразного равенства сеньоров и вилланов, мужчин и женщин. Последнее сильно отличает графство Тулузское от других областей: в то же время в некоторых странах еще не могут решить вопрос, есть ли у женщины душа! Культ служения Прекрасной даме становится основной темой куртуазной поэзии.
Порой можно услышать мнение, что окситанская куртуазная поэзия берет начало при дворе мавританских королей. Что ж, вполне возможно, что трубадуры могли почерпнуть у мавров некие правила своего искусства, нюансы, позволявшие им свободно выражать свои чувства. Однако «мавританское искусство» не сумело бы завоевать сердца и души края Ок, если бы для этого не была подготовлена благодатная почва, созданная усилиями графов Тулузских. В XIII веке прочное место в традициях окситанской земли заняли «суды любви», самые известные из них проводились в Пуйверте, в десяти милях от Ренн-ле-Шато. Это было время, когда трубадуры Раймон де Вентадур, Гираут де Борнель или Раймон де Мираваль соревновались в своем искусстве с графом Тулузским, королем Арагонским и другими знатными сеньорами. Благословенная эпоха, когда великие западные монархи обменивались письмами с окситанскими правителями… В то же самое время короли Парижа, которым не было равных в искусстве соколиной охоты, не умели ни писать, ни читать!
Росткам демократии в графстве Тулузском помогало взойти как благоденствие, царившее в крае, так и идеи, естественным образом вписывающиеся в контекст окситанской культуры. Сеньоры передавали часть своих полномочий выходцам из народа, чьими усилиями создавались органы власти, подобные нынешним муниципальным советам. В Тулузе городом управлял синдик, в постановления которого графы остерегались вмешиваться. Такой уклад, появившийся вскоре и в других городах, помогал завязывать отношения между различными слоями населения.
Распространение «paratge» культивировало терпимость и в отношении религиозных и философских убеждений. Евреи, обеспечившие процветание страны, принимали активное участие в создании высших учебных заведений, к числу которых следует отнести университет в Монпелье. В Аквитании и графстве Тулузском нашли приют манихеи; не исчезло бесследно и арианство, бывшее в далеком прошлом религией вестготов; в графстве Фуа можно было встретить последователей присциллианства. Представители этих трех религий, обвиненные Римом в ереси, жили в полном согласии с приверженцами самой распространенной религии, римско-католического христианства. История помнит лишь несколько случаев раздора, вызванных давлением со стороны папы и нетерпимостью некоторых сановников католических орденов.
Однако в той буре, которая могла бы разразиться, большинство священников, представителей светского духовенства, доказали бы, что любовь и братские отношения могут взять верх над фанатичностью.
Процветающее общество и растущий культурный уровень, свободомыслие и терпимость стали прекрасными условиями для появления на свет великой религии — религии катаров. Учение, зародившееся в краю Ок к концу XI века, имеет очевидное сходство с известной древней традицией, идущей от школ мистерий и зороастрийской религии. Безоговорочная вера в учение, основанное на ограничительных догмах, уходит на второй план, уступая дорогу новому ключевому понятию — «Поиск». Подавляя искушения, прилагая все усилия к тому, чтобы в мире царила всеобщая любовь, человек должен отыскать божественные сокровища, потаенные в душе каждого человеческого существа. «Познай самого себя — и ты познаешь тайны Природы и Бога», — начертано на фасаде Дельфийского храма. История народов и религии не раз показывает, что религии «поиска» отличались высокоразвитой культурой и толерантностью, легко находили способы самовыражения, но как только уровень культуры и веротерпимости падал до средней отметки, на сцену вновь возвращались обязательная вера и догматизм.
В течение XII века катаризм получил в графстве Тулузском широкое распространение. Полноправные члены Церкви, называвшие себя «совершенными», отказывались от того, что принято называть земными удовольствиями; они приучали себя к духовным упражнениям, не несущим в себе какой-либо таинственности, но требующим терпения и настойчивых усилий. Живя среди обездоленных людей, катары делили с ними труды, горести и радости бедной жизни, отказываясь от любых денежных взысканий в пользу своей Церкви. Такие действия привлекали к ним множество верующих; к тому же единственным условием, выдвигаемым катарами, была простая просьба: видеть в своей душе борение плохого и хорошего, а также проявлять себя, если встретится возможность совершить добрый поступок.
