Таким образом, сам бронзовый сосуд оказывается вторичен относительно тaoтe. Сосуд не имеет самостоятельной функции как просто емкости для риса, бобов или вина. Он представляет собой не более чем символическое тело тaoтe, которое следует заполнить пищей, накормить духа, порадовать его.

Илл. 62. Бронзовый сосуд, крышка которого выполнена в виде рогатого существа с очевидными антропоморфными чертами. VII–IV вв. до н. э.

И здесь ключевую роль начинает играть тот, кто собственно «кормит» таоте, — посредник-медиум, который затем сам принимает пищу из этого сосуда. Таким образом, он делит пищу с духом и принимает на себя часть его энергии. Хорошо известно, что сам по себе акт разделения пищи с кем-то, например с гостем, нередко является символом породнения или, по крайней мере, установления близких отношений. Неслучайно на сосудах рядом с изображениями таоте мы встречаем символику правителя — например, иероглиф «ван», который позже стал обозначать правителя или императора, первоначально, скорее всего, обозначал медиума. Точно так же и в случае с таоте медиум разделял с ним пищу и становился его представителем на земле, воплощая тем самым свою посредническую роль.

Чаще всего в виде таоте выступает шаман или группа шаманов, которая, надевая маску этого существа, может проникать в загробный мир и провожать душу умершего. Представления с рогатыми масками на голове во время погребальных обрядов были распространены в Китае в V–III вв. до н. э. В этот момент, надевая маску на голову, шаман и перевоплощался в духа-таоте, превращаясь в особый переходный тип существа, стоящего между миром живых и миром мертвых.

Непосредственная связь шамана-maowze с проводами души в загробный мир, а также с охраной этой души, обнаруживается, например, в древних росписях на внутренних фобах, принадлежащих к южной традиции царства Чу. В частности, мы уже упоминали, что на внешней части гроба правителя И из области Цзэн (V в. до н. э.) были изображены духи или люди в полный рост весьма устрашающего вида в масках таоте, с рогами, с алебардами в руках, охраняющие душу усопшего.³²

Вполне возможно, что эта картина изображает шаманский танец проводов души, — не случайно изображения идут по обеим сторонам гроба в виде шаманов-духов, разделенных на группы по четыре человека.

Очевидно, что для членов племени повелителем является не сам правитель, а та мистическая сила, тот сакральный дух, что заключен в нем. Правитель ценен именно как носитель этой сакральной силы, как овеществленное воплощение всей совокупности духовных сил, защищающих племя. Ранние китайские правители, как и у многих других народов, совмещали административную власть, власть вождя и силу медиума. В моменты проведения ритуалов, по ряду реконструкций, китайские правители эпохи Шан надевали шлемы с рогами или с перьями, торчащими в разные стороны в виде рогов. И в этот момент правитель не имитировал, но именно целиком перевоплощался в таоте, или, говоря другими словами, в момент сакрального экстаза дух таоте воплощался в правителе. И в этом плане таоте был именно «маской», как его обозначает ряд исследователей, в том смысле, что его надевали на голову во время ритуалов.

Таким образом, скорее всего в виде таоте выступал либо шаман, либо реальный лидер племени, на время ритуального экстаза перевоплощавшийся в духа предка или центрального духа, — именно его изображения в виде человека в ритуальной маске и встречаются на древних сосудах.

Очевидно, таоте — название значительно более позднее, нежели сами изображения, и мы это подчеркивали выше. Как же в действительно мог именоваться тот дух, лик которого столь часто встречается на древних изображениях?

Прежде всего, стоит напомнить, что он был центральным или вообще единственным духом, все остальные являлись его трансформациями или частичными воплощениями. Возможно, это дух, который стал именоваться «дм» или <лиан дм» — «Верховный правитель». Позже иероглифом «дм» стали обозначать правителей и императоров. Таким образом, очевидна связь с сакральным характером правления на земле, а также с мистическим перевоплощением правителя в духа в момент осуществления им своих ритуальных обязанностей. По одной из версий, таоте обозначал «высшее небесное божество»³³. Мы готовы согласится с тем, что оно было высшим, но ничто прямо не указывает на то, что оно было «небесным», скорее дух-дм был распластан по вселенной. Позже он действительно «переместился», не случайно иероглиф «Небо» (тянъ) первоначально рисовался как человек с большой головой (явная аллюзия таоте с непропорционально большой относительно тела головой), стоящий с широко расставленными ногами и широко раскинутыми руками.³⁴

Поскольку дух-дм переместился на Небо, став действительно «высшим дм» или «верхним дм» (гиан дм), на земле его воплощением явился правитель, а позже и император, не случайно также называемый дм. К образу императора как воплощенного духа, а не просто как посредника между человеком и духами, нам еще предстоит вернуться.

Здесь стоит сделать одно замечание по поводу этимологии термина «Небо». Трудно спорить с тем, что Небо действительно изображалось как человек с большой головой и раскинутыми руками. Но причем здесь именно большая голова? Скорее всего, речь шла о медиуме с маской, надетой на голову в момент выполнения ритуала, что и давало в итоге изображение «большой головы». Многие иероглифы передают рисунки таких людей в масках или с «большими головами», и центральную роль среди них занимало именно изображение тянъ. Тянъ, как представляется, в своем раннем значении представляло самого высшего духа и одновременно медиума в маске, который устанавливает связь с духами и выступает в этот момент как высшая форма правления, благодатной энергии и власти. Он изначально воспринимался как переходный тип, стоящий между миром людей и миром духов, а поэтому постепенно стал «отделяться» от мира людей, приобретая тот смысловой характер Неба, который встречается практически во всех мировых религиозных культурах. Медиум-яшнь совпадает по значению и сакральным функциям с медиумом-ди.

Сам ди многими чаще всего понимается как «предок» или некое абстрактное божество. Обычно, говоря о ди или шан ди, его именуют в литературе «верховным духом». Но откуда он взялся, этот верховный дух, когда в древнем Китае не было даже намека на монотеистические воззрения? Может быть, стоит вести речь о «верховных духах» во множественном числе, учитывая, что китайский язык грамматически не делает различия между единственным и множественным числом?

Большую помощь может оказать анализ древнего написания самого иероглифа «дм», поскольку даже столь абстрактные понятия китайцы, скорее, зарисовывали, сводя относительную абстракцию к пиктограмме. Кем же изображался ди?

Здесь есть определенная сложность: поскольку в древности не существовало единой формы записи иероглифов (формально единообразие было введено лишь во II в. до н. э.), то не всегда возможно точно определить, действительно ли перед нами иероглиф «дм». Существовало и множество разнописей одного и того же иероглифа, более того, не всегда возможно точно понять, какой же смысл изначально закладывался в тот или иной рисунок, к тому же малейшее искажение даже одной черты рисунка могло во многом изменить его смысл. Именно эти разночтения и стали причиной многих споров вокруг раннего значения ди — очевидно, центральной категории для всех древнекитайских магических и религиозных представлений.

Большинство исследователей предполагает, что в основе дм лежала графема, означающая «корень», «основа», что тяготело к общему понятию «изначалия» или первопредка. На это же указывают схожие графемы, также встречающиеся сегодня в понятии «отец»³⁵. Таким образом, под дм подразумевался не столько дух, сколько «изначальный предок», а понятие «высший предок» указывало не столько на его самый высокий статус в пантеоне духов, сколько на первичность по времени относительно всех других предков.