21. Пустота за крайними пределами телесного мира. Но возвратимся к нашей идее пространства. Если не предполагать [мир] тел бесконечным, а этого, я думаю, никто не станет утверждать, я бы спросил: если бы бог поместил человека на краю мира телесных вещей, то не мог ли бы человек протянуть свою руку за пределы своего тела? Если бы он мог, то простер бы свою руку туда, где прежде было пространство без тела, и если бы он там раздвинул пальцы, между ними все-таки было бы пространство без тела. Если бы он не мог протянуть своей руки, то, должно быть, вследствие какой-нибудь внешней помехи (ибо мы предполагаем его живым, способным приводить в движение части своего тела, как он может и теперь; само по себе это не невозможно, если бы так было угодно богу, или по крайней мере не невозможно для бога так двигать человеком); и в таком случае я спрашиваю, есть ли то, что мешает руке двигаться наружу, субстанция или акциденция, есть ли это нечто или же ничто? И когда разрешат этот вопрос, то будут в состоянии и разрешить, что же есть то, что бывает или может быть между двумя телами, находящимися на расстоянии друг от друга, и что не есть тело и не имеет плотности. Между тем довод, что тело, приведенное в движение, может продолжать двигаться там, где ничто ему не мешает (как [это может быть] за крайними пределами всех тел), во всяком случае столь же убедителен, как и тот довод, что два тела должны необходимо соприкасаться там, где ничто не находится между ними, ведь наличия пустого пространства между ними достаточно для устранения необходимости взаимного соприкосно-
==225
вения, но наличия пустого пространства на пути для прекращения движения недостаточно. Истина вот в чем: эти люди должны или сознаться, что считают телесный мир бесконечным, хотя и не решаются высказать это, или же утверждать, что пространство не есть тело. Я желал бы видеть человека мыслящего, который мог бы в своих мыслях ставить пределы пространству с большим успехом, нежели продолжительности (duration),-или надеялся бы мысленно прийти к концу того или другого. Стало быть, если его идея вечности бесконечна, такова же и его идея необъятности; они обе или одинаково конечны, или одинаково бесконечны.
22. 35 Способность достичь уничтожения доказывает наличие пустоты. Далее, те, кто признает невозможным существование пространства без материи, должны не только считать материальный мир бесконечным, но и отрицать у бога способность уничтожить какую бы то ни было частицу материи. Никто, полагаю я, не станет отрицать, что бог может положить конец всему движению материи, привести все тела вселенной в состояние полного покоя и спокойствия и сохранять их в таком положении столько времени, сколько ему будет угодно. Кто допускает, что бог во время такого общего покоя может уничтожить эту книгу или тело человека, читающего ее, тот необходимо должен допускать и возможность пустоты, ибо очевидно, что пространство, которое было заполнено частицами уничтоженного тела, все еще останется и будет пространством без тела, ибо окружающие тела, находясь в полном покое, образуют несокрушимую стену и в таком положении делают совершенно невозможным для всякого другого тела проникновение в это пространство. И действительно, необходимое движение одной частицы материи на место, из которого передвинулась другая частица материи, есть только следствие предположения о заполненности, а последнее нуждается поэтому в более убедительном доказательстве, нежели мнимый факт, который никогда не может быть подтвержден опытом. Наши собственные ясные и определенные идеи убеждают нас с очевидностью, что нет необходимой связи между пространством и плотностью, ибо мы можем понять одно без другой. И те, кто выступает в защиту или против пустоты, тем самым признают, что имеют отличные друг от друга идеи пустоты и полноты, т. е. что имеют идею протяженности, лишенной плотности, хотя и отрицают ее существование, или же они вообще ни о чем не спорят. Ибо кто так сильно
==226
изменяет смысл слов, что называет протяженность телом и, следовательно, всю сущность тела полагает исключительно в чистой протяженности без плотности, неизбежно говорит нелепость, когда говорит о пустоте, ибо невозможно для протяженности быть без протяженности. Ведь пустота, будем ли мы допускать или отрицать ее существование, означает пространство без тела; и никто не может отрицать, что само ее существование возможно, если он не хочет признать материю бесконечной и отнимать у бога способность уничтожить любую ее частицу.
23. Движение доказывает наличие пустоты. Но незачем в поисках пустоты ходить так далеко, за крайние пределы материального мира, и взывать к божьему всемогуществу; в ее существовании, на мой взгляд, убеждает с полною очевидностью движение тел, находящихся у нас в поле зрения и вблизи его. Хотелось бы мне, чтобы плотное тело каких угодно размеров было разделено кем-нибудь так, чтобы его плотные части могли свободно двигаться вверх и вниз по всем направлениям в пределах, ограниченных поверхностями тела, но при этом внутри него не осталось бы пустоты величиной хотя бы лишь с мельчайшую из частиц, на которые указанное плотное тело разделено. И если там, где мельчайшая частица разделенного тела будет величиной с горчичное зерно, требуется пустое пространство величиной тоже с горчичное зерно, для того чтобы дать место свободному движению частиц разделенного тела в пределах, созданных его поверхностями, то там, где частицы материи в 100 000 000 раз меньше горчичного зерна, также должно быть пространство, свободное от плотной материи, величиной в 100 000 000-ю часть горчичного зерна; ведь если оно необходимо в одном случае, то оно будет необходимо и в другом, и так далее in .infinituin. Пусть это свободное пространство будет сколь угодно мало, оно все-таки опровергает предположение о заполненности [всего пространства], ибо, если может быть свободное от тела пространство величиной лишь с самую мелкую из существующих теперь в природе отдельных частиц материи, оно все-таки есть пространство без тела и устанавливает столь же большую разницу между пространством и телом, как если бы оно было МЭгб чЬумб 36, такое же расстояние, как и любое в природе. Поэтому если необходимое для движения пустое пространство мы будем предполагать равным не мельчайшей частице разделенной плотной материи, но ее десятой или тысячной доле, то отсюда всегда будет следо-
==227
вать вывод о том, что пространство [существует] без материи.
24. Идеи пространства и тела отличны друг от друга. Но так как речь идет о том, тождественна ли идея пространства, или протяженности, идее тела, необходимо доказывать существование не реальной пустоты, а ее идеи. Но уже из самих исследований и споров о том, существует ли пустота или нет, очевидно, что люди имеют эту идею. Не будь у них идеи пространства без тела, они не могли бы спрашивать о его существовании. И не включай в себе их идея тела ничего, кроме простой идеи пространства, они не могли бы сомневаться в заполненности мира, и вопрос о существовании пространства без тела был бы такой же нелепостью, какой является вопрос о существовании пространства без пространства или тела без тела, ибо это были бы только различные названия одной и той же идеи.
25. Неотделимость протяженности от тела не доказывает их тождественности. Правда, идея протяженности так тесно соединена со всеми видимыми качествами и большей частью осязаемых качеств, что она не позволяет нам видеть никакие внешние объекты и позволяет осязать очень немного внешних объектов, не воспринимая вместе с тем впечатления протяженности. Эта способность протяженности заставлять постоянно замечать себя вместе с другими идеями, на мой взгляд, и была причиной того, что некоторые полагали, что вся сущность тела состоит в протяженности. Не нужно много удивляться этому, потому что некоторые через зрение и осязание (самые деятельные наши чувства) так заполнили свой ум идеей протяженности и были настолько целиком захвачены ею, что отрицали существование всего, что не имеет протяженности 37. Не буду теперь спорить с теми, кто понимает меру и возможность всего сущего, исходя лишь из своих узких и грубых представлений; но, имея здесь дело только с теми, кто делает вывод о том, что сущность тела - в протяженности, на том основании, что не могут, как они говорят, представить себе ни одного чувственного качества какого-нибудь тела без протяженности, я предлагаю им подумать, размышляли ли они о своих идеях вкусов и запахов столько же, сколько об идеях зрения и осязания. Более того, если бы они рассмотрели свои идеи голода, жажды и некоторых других страданий, они нашли бы, что они вовсе не включают в них идеи протяженности: последняя есть только свойство тела, как и все
