Люди, которым не хватает знаний, обычно находятся в одном из следующих трех состояний: или полного неведения; или сомнения по поводу какого-либо положения, которое они раньше приняли или склонны принять сейчас; или, наконец, они уверенно придерживаются и исповедуют что-либо, вообще не проверив и не убедившись в истинности этого с помощью хорошо обоснованных аргументов.
Люди первой из трех указанных категорий находятся в сравнении с остальными в самом лучшем положении, потому что душа их еще сохраняет полную свободу и безразличие; они имеют больше шансов добиться истины, будучи свободны от предубеждений, могущих сбить их с толку 33.
[35] Незнание, сочетающееся с беспристрастным отношением к истине, ближе к последней, чем мнение, подсказанное необоснованным пристрастием — этим великим источником заблуждения. Людям, увлекаемым какой-либо склонностью, которая — можно поставить сто против одного — поведет их по неправильному пути, в большей мере угрожает опасность сбиться с пути, чем человеку, который
==260
еще не сделал ни одного шага и поэтому скорее даст себя убедить в необходимости исследовать, где правильный путь. Последняя из трех категорий находится в самом худшем положении: ибо если человек может быть убежден и полностью уверен в истинности того, чего он не исследовал, то чего только он не признает за истину? И если он позволил себе уверовать в ложь, то какое средство остается для исправления такого человека, способного обрести уверенность без исследования? В отношении двух прочих категорий позволительно утверждать, что в наилучшем положении находится человек незнающий, так как он может искать истину методом, соответствующим этому состоянию, т. е. исследуя непосредственно природу самой вещи, не считаясь с мнениями других и не смущаясь их вопросами и спорами о ней, а стараясь уяснить себе то, что он может сам найти, если будет искренне искать истину. Тот, кто в своих поисках знаний действует на основании других принципов, будучи даже полон решимости исследовать их и свободно судить о них, все-таки по меньшей мере принимает чью-либо сторону и примыкает к какой-либо партии, от которой он не будет отставать до тех пор, пока его не заставят отказаться от нее; поэтому его ум, сам того не подозревая, занимается защитой его позиции и тем самым незаметно для себя проникается предубеждением.
Я не утверждаю, что человек должен воздержаться от принятия чьего-либо мнения после того, как он произвел исследование: иначе исследование было бы бесцельным занятием; но вместе с тем самый верный и надежный путь — это не составлять себе никакого мнения раньше, чем мы произвели исследование, и при этом не обращать ни малейшего внимания на мнения и системы других людей о данном предмете. Например, если бы мне предстояло изучить медицину, разве не было бы вернее и целесообразнее обратиться для этого к самой природе и познакомиться с историей болезней и их лечения, чем принимать принципы догматистов, методистов или химиков, чем вдаваться во все споры относительно каждой из этих систем и считать какую-нибудь из них правильной, в то время как я не проверил всех возможных возражений против нее? Или же, если мы предположим, что труд Гиппократа 34 или какая-либо другая книга содержит в себе все искусство медицины и безошибочна, то разве прямой путь не заключался бы скорее в том, чтобы изучать, читать и обдумывать эту книгу, взвешивать и сопоставлять отдельные ее части с целью
==261
найти истину, чем принять доктрины одной из партий, которые хотя и ' признают авторитет указанной книги, однако уже перетолковали и сузили весь ее текст до пределов своего понимания? Пропитанный этим толкованием, я в большей мере рискую не понять истинный смысл этой книги, чем если бы я подошел к ней с умом, не отягощенным воздействием докторов и комментаторов моей секты. Их рассуждения, толкования и язык, с которыми я освоился, будут, конечно, проникнуты одним направлением, в результате чего всякое иное, может быть и верное, истолкование автора покажется мне неприятным, натянутым и странным. Ибо слова, не обладая, естественно, собственным значением, имеют для слушателя то значение, которое он привык им давать независимо от того, какой смысл вкладывает в них тот, кто их употребляет. Это, мне думается, очевидно; а если это так, то тот, у кого возникают какие-либо сомнения относительно воззрений, которые он воспринял без проверки, должен, насколько он в состоянии это сделать, поставить себя в отношении данного вопроса в положение человека совершенно несведущего. Он должен, совершенно отбросив все свои прежние понятия и мнения других, исследовать с полным беспристрастием вопрос в его источнике, не склоняясь ни в ту, ни в другую сторону и нисколько не считаясь ни со своим, ни с чужими непроверенными мнениями. Я признаю, что это делается нелегко; но я ведь изыскиваю не легкий путь к составлению мнения, а правильный путь к истине, по которому должны следовать люди, желающие честно обращаться со своим разумом и своей душой.
36. Вопрос. То беспристрастие, которое я здесь рекомендую, поможет также правильно ставить вопрос, возбуждающий сомнение, без чего никогда нельзя прийти к правильному и ясному решению.
37. Настойчивость (Perseverance). Другим плодотворным результатом этого беспристрастия и рассмотрения вещей как таковых, если отвлечься от наших собственных мнений и от понятий и рассуждений о них других людей, явится то, что каждый человек будет развертывать свои мысли по методу, который будет наиболее соответствовать природе данной вещи и его пониманию того, что она диктует (suggests) ему. По этому пути он должен двигаться планомерно и настойчиво, пока не придет к хорошо обоснованному решению, на котором мог бы успокоиться. Если мне возразят, что это потребует от каждого человека, чтобы он стал ученым и, забросив все свои остальные дела, всеце-
==262
ло отдался занятиям наукой, то я отвечу, что требую от каждого только того, что укладывается в границы времени, которым он располагает для этого. Положение и условия жизни некоторых людей не требуют большого объема знаний; добывание необходимых средств к жизни поглощает большую часть их времени. Но отсутствие досуга у одних людей не служит оправданием для нерадивости и невежества тех, которые располагают досугом; всякий имеет достаточно времени, чтобы приобрести столько знаний, сколько от него требуется и ожидается; поэтому о человеке, который этого не делает, можно сказать, что он влюблен в свое невежество и сам виноват в нем.
38. Предубеждение. Природные несовершенства человеческой души столь же разнообразны, как разнообразны телесные болезни; некоторые из них носят эпидемический характер, и лишь немногие люди избегают их. Каждый человек, если бы он заглянул внутрь себя, нашел бы некоторый недостаток в своем духовном складе. Вряд ли найдется человек, который не подвержен какой-нибудь идиосинкразии. Иной человек думает, что в нужный момент его способности не изменят ему, и считает для себя излишним трудом принимать меры заранее. Разум является для него чем-то вроде кошелька Фортуната 35, который всегда должен снабжать его деньгами, даже если ничего туда не было раньше положено. И вот, сидит он всегда довольный собой, не прилагая никаких стараний к тому, чтобы обогатить свой ум знаниями. Ум такого человека — самопроизвольный продукт почвы, а в таком случае зачем трудиться над ее обработкой? Подобные люди могут выкладывать свои прирожденные богатства перед невеждой; но лучше им не вступать в соревнование со знающим человеком. Мы рождаемся невеждами во всем. Внешность вещей, окружающих нас, вызывает впечатления и у нерадивого, но никто не может проникнуть в глубь вещей без затраты труда, внимания и усердия. Камни и лес растут сами собой, но нельзя получить здание определенной формы, симметричное и удобное для жилья, без труда и усилий. Бог создал умопостигаемый (intellectual) мир вне нас гармоническим и прекрасным; но этот мир не может разом войти в наши головы целиком; мы должны усваивать его по частям и устраивать внутри себя при помощи нашего собственного усердия; в противном случае мы будем у себя внутри иметь лишь мрак и хаос, каков бы ни был порядок и свет в вещах вне нас.
