Два раза в день ей приносили еду. Скудную похлебку из ячменя и кусок чёрствого хлеба. Тюремщики никогда не разговаривали с ней, просовывая тарелку и сверток с хлебом через узкое окошко на толстой двери. Дверь открывали крайне редко, чтобы вынести ведро.

Несколько раз приходила горничная Луизы, скорее всего, по наитию своей сердобольной хозяйки и без ведома графа. Девушку звали Мэри Бренон. Закрывая нос белым кружевным платком, она просила стражников передать Элизабет емкость с водой, чистые тряпки, мазь для втирания в раны на спине, бинты, иногда свежее платье или одеяло. Два или три раза Мэри приносила курицу и соленую свинину. Эти редкие визиты стали для Элизабет Невилл настоящим праздником, и, несмотря на прежнее презрение к Луизе Чарлтон, девушка была ей безмерно благодарна. Воды едва хватало, чтобы обтереть лицо и тело, перед тем, как надеть чистое платье, но даже такая малость на какой-то миг наполняла Элизабет желанием жить и бороться. Она складывала свои грязные старые платья в углу, делая между ними прослойку из сена, а сверху застилала чистыми тряпками. Эта груда тряпья служила ей кроватью, а одеяла спасали от холодных ночей. Дни тянулись один за другим в ожидании прихода Мэри Бренон, которая никогда лично к ней не обращалась. Элизабет могла видеть только ее брезгливо сморщенное лицо сквозь зарешеченное окошко на двери.

Элизабет встрепенулась, испуганно поджав под себя ноги в изношенных деревянных башмаках, почувствовав чужеродное прикосновение. Крысы совсем распустились. Даже во сне Лиз чувствовала, как они бегают прямо по ней, и боялась шелохнуться, дабы не вызвать их агрессии. Это был кромешный ад, и ее хрупкое тело сдавалось, становясь с каждым днем слабее. Закрыв уши руками, девушка принялась раскачиваться из стороны в сторону, напевая хриплым голосом колыбельную, которую ей пела няня, когда она была совсем маленькой. Мысли о мести и расправе над своими обидчиками теперь занимали все ее время, иногда они казались такими яркими и четкими, что девушке казалось, что все происходит наяву, а не в ее воспаленном воображении. Даже если отец и Алекс не спасут ее, она сама уничтожит графа Мельбурна. Если выживет....

Ричард скакал во весь опор по болотистой долине, между холмами Чевиота. Вязкая, поросшая вереском земля не позволяла его огромному породистому жеребцу двигаться максимально быстро, но и убегающий сквозь кустарники красный олень тоже увязал в грязи своими тонкими ногами. Веселая гурьба гончих псов, с не меньшим азартом, преследовала потенциальную добычу. Следом за графом мчалась его свита.

Псы окружили несчастное животное, отрезав пути к отступлению. Судьба оленя была решена. Ричард пустил стрелу, которая пронзила горло его добычи. Какое-то время жертва еще держалась на ногах, глядя темными глазами сквозь расползающуюся кровавую пелену в лицо своего убийцы. Дернувшись, животное упало навзничь. Граф издал победный крик, и развернул жеребца в сторону приближающейся свиты.

– Вы не превзойденный охотник, милорд, – сказал Томас Рид, местный сквайр, и верный соратник графа во всех военных действиях. Он поравнялся со своим предводителем, и бросил одобряющий взгляд на убитого оленя. – Отличная добыча.

– Да, мой друг, – улыбнулся Мельбурн.

– Попируем сегодня. У меня хорошее настроение. С утра я получил обнадеживающее послание. Нашего врага видели в Камберленде. Надеюсь, что совсем скоро он будет готов нанести нам визит.

– Я тоже, милорд. Мы готовы к встрече. У нас достаточно людей и оружия. А наши лошади самые быстрые и сильные во всем северном пограничье.

– Пора возвращаться в замок. Поварам понадобиться время, чтобы приготовить оленину так, как мы любим. Завтра устроим соколиную охоту. Давно не ел дичи и зайчатины.

– Отличная идея, милорд, – согласился Томас Рид. Ричард откинул со лба непокорную черную прядь волос и натянул поводья. В кожаных штанах и куртке, с мечом на поясе и арбалетом, он больше походил на знаменитых разбойников Севера, чем на аристократа. Здесь, вдали от Лондона и королевской власти, вдали от господствующих и соперничающих между собой влиятельных феодалов Персей и Невиллей, границы между разбойником с большой дороги, джентльменом, рыцарем и графом стирались. Все эти люди, которые закрывали спину Мельбурна в бою, несмотря на свое не самое благородное происхождение, давно стали для него братьями. Он знал, что они будут с ним до конца, чтобы не случилось, отдадут свою жизнь за него. А это дорогого стоило. Окинув взглядом своих верных подданных, он подумал, что прав был Роберт Холл. Период безумия подходил к концу. Ричард снова чувствовал, что жизнь начинает кипеть в его жилах, и утро больше не наполняет душу ощущением безнадежной злобы и холодной ярости. Скоро, очень скоро его месть осуществиться, и он снова сможет начать полноценную жизнь.

– Мэри, ты вырвешь мне все волосы, – с мягкой укоризной, обратилась к горничной Луиза Чарлтон. Девушка опустила голову, и стала гораздо медленнее водить щеткой по волосам хозяйки. Она не так давно работала в замке. Луиза выбрала ее сама, когда объезжала соседние деревни. Ее прежняя прислуга, как и все остальные обитатели замка, были безжалостно убиты Алексом Флетчером и его воинами. У Мэри не было опыта работы в господских домах, и она понятия не имела, как причесывать леди. Но сестра графа обладала ангельским характером и проявляла завидное терпение с нерасторопной горничной.

– Я думаю, мисс Чарлтон, вам стоит подыскать еще одну служанку. И вам и мне было бы удобнее, – набравшись смелости, предложила Мэри.

– Я давно об этом думаю, – задумчиво произнесла Луиза, глядя на свое отражение.

– Ричард собирается следующей осенью отвезти меня в Лондон. Одна ты точно не справишься. У меня будет огромное количество платьев, шляпок и украшений, и мне придётся в день посещать не менее трех мест.

– О, мисс! Это же здорово! – воскликнула Мэри, не скрывая своего восторга. – Я увижу Лондон. Мои подруги с ума сойдут от зависти, а вы, леди Луиза, будете самой красивой дебютанткой. Все кавалеры упадут к вашим ногам.

– Да, – печально протянула Луиза, опуская глаза. – Честно говоря, мне совсем не хочется уезжать. Лондон пугает меня. Граф одержим идеей выдать меня замуж за достойного человека, но я больше склоняюсь к мысли....

– Что, мисс? – изумленно глядя на красивую юную леди, спросила Мэри.

– Я хочу посвятить свою жизнь Богу, Мэри.

– Монастырь? Для такой красавицы? Вы сошли с ума! Простите мне мою наглость, но это так.

– Брат не позволит мне уйти в монастырь, Мэри. Он говорит, что король скоро распустит всех священников и настоятелей, а монастыри отойдут короне. Это ужасно. Его величество покусилось на самое священное.

– Я слышала, что в близлежащих к монастырям владениях уже начались огораживания. Крестьян сгоняют со священных земель и превращают пахотные земли в пастбища.

– Ах, Мэри. Мой брат делает тоже самое. Король отдал ему земли монастыря Святой Терезы. И он хочет разводить там овец и добывать уголь.

– Перемены необходимы, мадам. Вы станете еще богаче.

– Деньги не имеют для меня значения, – горько сказала Луиза. – Я боюсь за душу Ричарда. Он отвернулся от Бога.

– А, может, Бог отвернулся от него? Пережить такое…. Я нисколько не осуждаю его сиятельство.

– Ты была сегодня у Элизабет? – встрепенувшись, Луиза встретила в зеркале взгляд горничной, которая брезгливо сморщила носик.

– Да. Ненавижу туда ходить. Ужасное место. Миледи, эта девушка не стоит вашего участия. И боюсь, что ей уже все безразлично. Она тронулась умом.

– Ну, почему Ричард так категоричен, – вздохнула Луиза. – Я никак не могу повлиять на него. Мои уговоры только злят брата. Элизабет не заслужила подобной участи. Она не самый хороший человек на свете, но она женщина, и она леди. Если бы Элизабет меня послушала. Покорность и смирение – вот чему учит нас Господь. Но она словно специально призывает на свою голову несчастья. Я чуть не умерла, когда смотрела, как ее секут.