Литмир - Электронная Библиотека

Игорь Губерман

Шестой иерусалимский дневник

Я с русской речью так повязан,

любя её ручьи и реки,

что я по трём порою фразам

судить могу о человеке.

В оформлении книги использованы наскальные рисунки древних евреев

Шестой иерусалимский дневник (сборник) - _01.png

Разговор Ангела-Хранителя с лирическим героем в день семидесятилетия автора

Герой: Я бабник, пьяница, повеса,

я никаких святынь не чту,

мой автор вылепил балбеса,

чтоб утолить свою мечту.

А ты? Зачем и почему

ты здесь торчишь, судьбу ругая?

Ангел: Меня назначили к нему,

меня тошнит от разъебая.

Герой: А я живу не без приятства,

его лирический герой, —

всё время пьянки, много блядства,

и философствую порой.

Ангел: А я к нему приставлен свыше,

чтоб дольше жил на свете он —

забавно Богу то, что пишет

болтливый этот мудозвон.

Герой: Однако пишет он давно,

поэт известный, муз любимец...

Ангел: Да не поэт он, а гавно,

мошенник, плут и проходимец!

В поэтах есть парфюм эпохи,

у них мечтания и звуки,

поэт рождает в людях вздохи,

а мой дурак – смешки и пуки.

Герой: Однако жулику и жоху —

зачем Господь дал певчий дух?

Ангел: Его клюёт всё время в жопу

на мыслях жареный петух.

Его Сибирь не охладила,

опять бумагу стал марать

и снова принялся, мудила,

херню с помоек собирать.

Герой: Оставим дурь его в покое,

один интимный есть момент...

Ангел: Писать о женщинах такое

способен только импотент!

Герой: На импотента баба злится,

и сразу видно – отчего...

Ангел: Она всё терпит, ангелица,

она святая у него!

Герой: Но говорят, он весельчак,

его гостей от смеха пучит...

Ангел: В уборной сядет на стульчак

и там чужие шутки учит.

А днём читает и лежит,

бранит евреев, если жарко...

Нет, он пока ещё мужик...

Герой: Дай Бог, а то ведь бабу жалко.

Но так хулить его нельзя,

твои сужденья угловаты,

его ведь любят все друзья...

Ангел: Да все они мудаковаты.

Герой: А утром он задумчив, тих?

Ангел: И вялый, будто инвалид.

Герой: Наверно, пишет новый стих...

Ангел: Или желудок барахлит.

Чужой придёт и не заметит

его присутствие в квартире:

он до обеда – в кабинете,

потом до ужина – в сортире.

А утром ест угрюмо кашку,

сопит, как десять хомяков...

Герой: Постой, так ты про старикашку!

А молодой он был каков?

Ангел: Да я с небес недавно спущенный,

и мне уже нехорошо,

а все коллеги предыдущие —

кто спился, кто с ума сошёл.

Недолго ангелы-хранители

могли прожить при этом падле,

теперь больниц небесных жители,

да только вылечатся вряд ли.

Герой: Сейчас я выпить нам найду,

мне жребий твой прозрачно ясен,

ты, ангел мой, попал в беду,

старик ещё весьма опасен.

Ангел: Да! То лежит, как пень-колода,

то захуячит, как трамвай,

а я мечусь, ища урода...

Герой: Так пить не будешь?

Ангел: Наливай!

Заметки с дороги

Умом Россию не спасти,

она уму не отворяется,

в ней куры начали нести

крутые яйца.

1

Месяц ездил я в лязге и хрусте

по струенью стальной колеи,

и пространство пронзительной грусти

остужало надежды мои.

2

В чаду российских лихолетий,

когда людей расчеловечили,

то их отнюдь не только плети,

но больше пряники увечили.

3

Ездил по российским я просторам,

пил и ел вагонные обеды,

я путями ехал, по которым

ехали на смерть отцы и деды.

4

Умельцы на российском карнавале

то с шиком, то втихую за углом

торгуют, как и прежде торговали, —

духовностью и старым барахлом.

5

В российской протекающей истории

с её периодической провальностью

тем лучше воплощаются теории,

чем хуже они связаны с реальностью.

6

И те, что сидели, и те, что сажали,

хотя и глаза у них были, и уши, —

как Бога-отца, горячо обожали

того, кто калечил их жизни и души.

7

Мечте сплотить народ и власть

в России холодно и тяжко,

поскольку меньше врать и красть

никак не может власть-бедняжка.

8

С поры кафтанов и лаптей

жива традиция в отчизне:

Россия ест своих детей,

чтобы не мучались от жизни.

9

В сегодняшней России есть пустяк,

типичный для империи востока:

величие взошло тут на костях,

а кости убиенных мстят жестоко.

10

Тот факт, что нас Россия не схарчила,

не высушила в лагерную пыль,

по пьянке на глушняк не замочила, —

изрядно фантастическая быль.

11

Напрасность всех попыток и усилий

наметить нечто ясное и путное —

похоже, не случайна, и России

полезней и нужнее время смутное.

12

Варяги, печенеги и хазары,

умелые в торговом ремесле,

захватывают русские базары

и дико умножаются в числе.

13

Орать налево и направо

о пришлых лиц переполнении —

извечно русская забава

в исконно хамском исполнении.

14

Что у России нет идеи,

на чём воспитывать внучат,

весьма виновны иудеи,

что затаились и молчат.

15

Всё невпопад и наобум,

по всей Руси гуляет нелюдь,

а в людях совесть, честь и ум

живут, как щука, рак и лебедь.

16

Россия – это всё же царство,

свободный дух пылится зря,

а вольнодумное бунтарство —

лишь поиск доброго царя.

17

Тянет русского туриста

полежать на солнце жарящем,

потому что стало мглисто

у начальства под седалищем.

18

Думаю, что в нынешней России

вовсе не исчезла благодать:

Божий дух витает, но бессилен

с мерзостью и мразью совладать.

19

Мне кажется, покорное терпение —

не лучшая особенность народа:

1
{"b":"235169","o":1}