– Что за... – начал Болдвейн.

– Спокойно, капитан, – резко перебил «гость», прочертив стволом дугу в воздухе. Теперь черный зрачок был направлен в лоб Николасу. – Я – Крог. Крог! Корабль захвачен. Все ваши люди мертвы или умрут в ближайшие минуты. У вас, конечно, есть ко мне вопросы. У меня, в свою очередь, есть предложения. Но прежде, чем начнем диалог, я хотел бы поинтересоваться: не желаете переговорить с женой или дочерьми?

– Что? Что... вы сказали, – Николас задохнулся, хватаясь за сердце. Воздух вдруг стал упругим, плотным. Он не шел в легкие, обжигал.

Болдвейн пошатнулся, сильное головокружение мешало ему стоять. Капитан «Одинокого Бродяги» схватился за пульт, наклонился вперед.

– Ну-ну, капитан, – Крог похлопал его по плечу, опуская пистолет. – Вот не думал, что вы так распереживаетесь...

– Что... вы... сказали, – с трудом разлепляя губы, прохрипел Николас Болдвейн.

– Капитан, мне кажется, вы сами все поняли. Ваша жена Рэчел Болдвейн и ваши дочери находятся под надежной охраной. Можете прямо сейчас убедиться в этом, один звонок – потребуется всего один звонок. Я вынужден был сообщить вам неприятную информацию, так как опасаюсь, что вы начнете хвататься за канал экстренной связи с Надзором или надумаете подавать SOS. Всего этого делать не нужно, сами понимаете. Понимаете?!

Николас медленно опустился в кресло.

– Я хотел бы поговорить с женой...

– Без проблем. Сейчас отключу генератор помех, чтобы связь заработала.

Крог вынул небольшой пульт из кармана, нажал какие-то кнопки. Капитан «Одинокого Бродяги» ждал, повесив голову. В его руку легла трубка коммуникатора дальней связи.

На обзорных экранах маячили до боли знакомые контуры стартовых полос базы, озарявшиеся яркими вспышками. Универсальный бортовой эл-мозг заканчивал предполетные тесты, вот-вот должен был выдать на дисплей разрешающий сигнал, и Роман в ожидании команды растянулся в кресле. Поерзал немного, давая возможность противоперегрузочному креслу «запомнить» удобное для человека положение.

– Ка-Вэ-Эм шесть-восемь-четыре, прошу добро на выход из базы... – пробурчал он себе под нос и тут же, спохватившись, покосился на индикатор двухсторонней связи с центром управления. Линк еще не был активирован, и старший лейтенант Дмитревский успокоился, уходя мыслями в прошлое.

...Все-таки отпуск. Вторая беседа с Адмиралом, состоявшаяся на следующее утро после возвращения командира, продолжалась гораздо больше времени, чем первая. Поначалу Роман вновь выложил рапорт на стол, не особенно прислушиваясь к аргументам Свенссона, но командующий Надзором сумел подобрать нужные ключи к Дмитревскому. Адмирал, конечно, умолчал, что в этом ему помогли Геннадий Волков, очень точно высчитавший, на чем можно «подцепить» молодого офицера, и Дэй Крэм, поделившийся наблюдениями личного характера.

Потому для Пирата осталось загадкой, в какой момент времени и почему он потерял уверенность, что принятое решение правильное. Чуть позже, уже понимая, что погорячился и поступил малодушно, он взял рапорт со стола и порвал бумагу.

Норт Свенссон удовлетворенно улыбнулся, распрямляясь. Дмитревский и не догадывался, что командиру этот разговор дался весьма непросто.

– Отдохни немного, Пират, – предложил Адмирал, и Дмитревский про себя отметил, что его прозвище стало известно даже командованию ЗвеНа. – Десять дней – хороший срок, чтобы сбросить напряжение. Поживи немного на обычной планете, среди нормальных людей, хватит болтаться на причальной мачте, привязанным к противоперегрузочному креслу. Хватит готовности «тридцать» к старту. Ты наверное забыл, как выглядит солнце, я даже не говорю про горячие пляжи у океана…

Офицер молчал.

– Вопросы?

– Командир... Могу я убыть в отпуск на «Малыше» или должен отправиться на обычном пассажирском лайнере?

– На «Малыше»? – Свенссон глубоко задумался, прикрывая глаза и просчитывая возможные последствия согласия. Офицер Надзора отправлялся в отпуск на боевом корабле класса «Призрак»... Но у старшего лейтенанта Дмитревского безупречный послужной список. Тем более ранее уже были прецеденты, когда офицеры Надзора поступали так же. Правда, такое случалось крайне редко, и всякий раз Волков морщился, будто от зубной боли. Старый Лис…

– Добро, – решительно произнес Адмирал. – Приказываю: до 00.01 по межгалактическому времени сдать все текущие оперативные дела старшему лейтенанту Стивену Морли. Об убытии доложить вице-адмиралу Дэю Крэму, вопрос с ним согласован. А потом, на десять суток – вон с базы. Если вернешься раньше, – вдруг прорычал Свенссон, – лично всажу тебе в борт заряд хорошей атомной дроби! Если прибудешь позже – будет то же самое. Ладно, аудиенция закончена. Давай, отваливай, Пирр-рат!

...Отпуск. Именно поэтому Роман висел в противоперегрузочном кресле в ожидании разрешения на старт. Дмитревский задумчиво обернулся. Ходовая рубка «Малыша» представляла собой сферу, вся внутренняя поверхность которой была «соткана» из голографических мониторов, создававших вокруг мостика иллюзию открытого звездного пространства. Казалось, можно вытянуть руку и сорвать яркую звезду, как спелый плод с огромного дерева Млечного Пути.

Пилот вместе с пультом управления кораблем находился в самом центре видеосферы. Экраны, расположенные за спиной Дмитревского, выдавали объемное изображение командной цитадели ЗвеНа – искусственной станции, с огромной скоростью мчавшейся в пространстве между звездами. «Малыш» висел на одной из выдвижных причальных мачт.

В мире существовало не так уж много типов кораблей, которые могли подходить ко взлетно-посадочным полосам оперативной базы. Здесь, помимо стратегического центра управления силами ЗвеНа, располагалась база тяжелых десантных крейсеров, отделы сбора-обработки информации, получаемой от планет. Исполинский лабиринт-сфероид больше всего напоминал колючего ежа, ощетинившегося навстречу врагу сотнями орудий, способных в любой миг утопить чужака в море огня; иголок-кораблей, готовых в любую минуту стартовать навстречу опасности.

Кроме этой базы, которую – взамен старой – построили около двадцати лет назад, существовали еще вспомогательные центры – там базировались штурмовые бригады Звездного Надзора. Также в структуру ЗвеНа входили обычные планеты с тренировочными базами, курсантскими школами, центрами реабилитации...

Но старший лейтенант Дмитревский не стремился к человеческому обществу, именно поэтому просил разрешения отправиться на собственном корабле. Пират надеялся отыскать тихую, спокойную планету, земного типа, чтобы отдохнуть от бесконечной суеты, вдали от людей.

Роберт Полянский, второй механик «Одинокого Бродяги», в сотый раз чертыхнулся и с размаху ударил ключом по стальному корпусу двигателя. Ничего не получилось. Он вновь перебрал турбину спасательной капсулы грузовика и опять не смог найти повреждения.

– Ф-фух! – Роберт опустился на пол, уперся спиной в стену, подтянул к себе колени, от усталости закрывая глаза. Спасательная капсула на «Бродяге» не функционировала давно, он даже точно не знал, сколько. Движок катера полетел еще до прихода Полянского на грузовой корабль, по словам боцмана, он вышел из строя лет пять назад.

Разумеется, командир корабля, Николас Болдвейн, прекрасно знал, что они рискуют – весь экипаж играл со смертью. Случись с кораблем какая беда – и им даже не на чем будет покинуть аварийный борт. Но у капитана на находилось средств на ремонт двигателя шлюпки в порту, а потому негласно все просто закрыли глаза на эту неисправность, отдавая себе отчет, что уже пять лет ходят по лезвию бритвы.

Худое, вытянутое лицо Роберта болезненно перекосилось – он проводил у двигателя все свободное время, но никак не мог найти неисправность. Полянский посидел еще несколько минут, а потом с трудом поднялся на ноги, медленно направился к двери спасательного отсека.

Кровь. Первое, что он увидел, как только вышел из спасотсека, – кровь. Она текла из-под неплотно прикрытой двери выходного шлюза: широкий рубиновый язык, от вида которого второй механик почувствовал приступ тошноты. Руки стали вялыми, он, с огромным усилием переставляя ватные ноги, сделал несколько шагов вперед, надавил на створку. Сердце бухало в груди, толчками гоняя кровь, и от этого было горячо в висках...