Кирилл нежно коснулся губ.

– Ксан! – позвал он. – Ксан... Когда возвращаются твои мама и папа?

Накануне, по дороге домой, девушка объяснила, почему они будут в квартире вдвоем. У ее родителей продолжался отпуск в Египете...

– Через восемь дней, – быстро ответила девушка.

Так, словно все время держала в голове эту цифру.

– Оксан! – Кил посмотрел ей в глаза. – Можно я поживу у тебя? Пока они не вернутся...

Девушка с легкой улыбкой глянула на Кирилла.

– Хочу, чтоб ты узнала меня получше, – быстро произнес тот, невольно краснея. – Посмотрела на мои привычки. Характер. На все. А то, может, разочаруешься... Мы ж – сама знаешь – люди с прибамбасами. То и дело куда-то лазаем по ночам...

– Лучше так, чем на четвереньках в подъезде. С бутылкой, – Оксана пожала плечами.

– Так что, можно? – сразу повеселел Кирилл. – Пустишь?!

В глазах девушки заплясали озорные чертики. Кирилл понял: Оксана собирается поизводить его. А значит, согласна.

– Ну... – протянула девушка. – Даже не знаю, что сказать.

Кирилл громко и преувеличенно печально вздохнул.

– Ну... Если не будешь все время приставать ко мне... Я ведь должна иногда работать за компьютером!

– Повесь график, пожалуйста, – придав лицу серьезное выражение, сказал Кил. – Буду сверяться по нему: можно тебя целовать или еще нет.

Оксана фыркнула, приподнялась на локте, призывно глянула на парня.

– И ты сможешь не нарушать согласованный график? – томным-томным голосом спросила она.

– Не смогу, – честно сказал Кил. – Но я буду нарушать его не злостно. Только чуть-чуть. Совсем иногда.

– Значит, ты не дашь мне работать. Абсолютно, – резюмировала Оксана.

Она снова легла на спину, замолчала.

– Оксан... – начал канючить Кил. Ему стало любопытно, сколько девушка сможет играть в журналистку-недотрогу. – Окса-а-ан...

Кирилл уперся носом в бок принцессы. Та лишь фыркнула.

– Окса-ан!

Он ткнулся башкой в ее бедро. Оксана прыснула со смеху.

– Ладно, что с тобой делать, – махнула рукой девушка. – Не выставлять же на улицу.

– Правильно! – одобрил Кил. – А то я встану под окном, буду там мерзнуть. День трястись от холода, два. А тебе придется мучиться. Совесть там, все такое... Зачем же себя так изводить? Заболеешь еще на нервной почве.

– Ты не знаешь, где мое окно, – напомнила Оксана.

– Вычислю. Диггер способен вычислить нужный объект с точностью до сантиметра, – напомнил Кил. – При помощи часов и ботинок.

– Два дня не простоишь, – что-то прикинув, с напускным цинизмом заявила девушка. – Найдется какая-нибудь... жалостливая. Подберет, обогреет.

– А я не пойду! – уперся Кил. – Буду стоять и трястись от холода. Как Пизанская башня.

– А разве она трясется от холода?

– Еще бы! Совсем как я, если на улицу выставишь.

– Ладно уж, – окончательно согласилась Оксана. – Оставайся.

Кирилл мигом сгреб ее в охапку, торжествующе улыбаясь.

– Все равно, если уедешь, у меня из рук все начнет валиться, – призналась девушка. – Только и буду думать о тебе.

Кирилл уложил Оксану на подушку, лег сверху, опираясь на локти. Лицом к лицу с Оксаной.

– Ксан! С родителями познакомишь, когда вернутся?

– Думаешь, пора? – затаив дыхание, спросила девушка.

А глаза засветились от радости.

– Думаю, пора, – Кил был очень серьезен. – Я для себя все решил. Твое слово последнее. Как скажешь, так и будет. Но начинать с обмана твоих родителей мне бы не хотелось. Если мы вместе, давай честно скажем им об этом.

Оксана промолчала. Лишь потянулась к парню губами, горячо, жадно. Совсем, как ночью. Кил ответил. Голова закружилась, он закрыл глаза, забывая обо всем. Оксана повалила его на спину, забралась сверху, продолжая целовать.

О том, что Руж сидит за компьютером и в ожидании звонка воюет с «плохими парнями», влюбленные вспомнили очень не скоро.

Ракитин решил выйти из поезда метро на станции «Технологический институт» несколько неожиданно для самого себя. Вообще-то ему нужно было ехать домой – передохнуть, прийти в форму. Бесконечные дежурства последних двух недель отняли много сил. Пусть даже в отделении были все условия для жизни: койка, чтоб поспать, столовая, где можно поесть. Кипятильник, на случай, если хочется чая. И душ, чтобы взбодриться.

Однако в кои-то веки выбравшись из больницы домой для короткого отдыха, Игорь Борисович свернул в сторону. Он воспользовался переходом, чтобы оказаться на станции «Технологический институт-2». Посмотрел на указатели на всякий случай – не каждый день приходилось ездить до «Лесной». Вышел на перрон, присоединился к людям, ожидавшим поезда.

Состав выскочил из тоннеля, предупредив о своем появлении мощным рыком. Прокатился вдоль платформы, замедляя ход. Открылись двери, и люди – плотной массой, толкая друг друга, – вломились внутрь. Пытались занять лучшие места. «Место под солнцем. Там, где солнца нет и никогда не было», – Ракитин никуда не торопился. Вошел в вагон одним из последних, встал у двери, глядя на черный тоннель...

То, что рассказала Елена Кудрявцева – новая пациентка отделения, – повергло Ракитина в шок. До последней ночи Игорю Борисовичу казалось, что он неплохо изучил загадочного «противника», скрывавшегося в черных заброшенных тоннелях, где-то возле подземной реки. Чужое существо умело защищаться и оберегать свои владения. Его поведение отлично вписывалось в модель любого крупного животного. Страшным рычанием напугать того, кто посмел приблизиться к границам его владения. Убить врага, который рискнул войти на подконтрольную территорию и «охотиться» там. Предупредить. Напугать. Убить.

Все эти функции выполняли рыцари в сверкающих латах. И плывун. Стоило только людям затронуть тайную зону, которую оберегало нечто, как следовала ответная реакция. Если вторжение людей было мощным, техногенным – оно пресекалось с помощью плывуна. Если границы владения нарушал чужак-одиночка – его отгоняли с помощью визуального образа, много веков знакомого человеку. Ужас. Несокрушимая мощь. Смерть. Это жило в подкорке у людей двадцать первого века. Гены предков подсказывали, как надо реагировать на появление грозных беспощадных рыцарей в сверкающих латах.

Все это было понятно, четко вписывалось в модель, которую посчитал верной Игорь Борисович Ракитин. Но странное загадочное существо вдруг опровергло его выводы! Оно могло не только защищаться, пугать и убивать. Оказывается, могло спасать! И это было шоком для врача, который пытался решить головоломку.

Животные не умеют реагировать на призыв «Помогите кто-нибудь!», если только не брать в расчет самых умных, которые много веков «дружат» с людьми, – дельфинов, собак, слонов. Такие – да! – могут правильно среагировать, прийти на зов о помощи.

Но студентка медучилища, которой Ракитин безоговорочно верил, клялась: в вагоне, когда на нее напали трое парней, больше никого не было. Ни собак, ни тем более дельфинов или слонов. А в соседнем – только вдрызг пьяный мужик. Никто не мог отдать команду дрессированному животному. Значит, нечто среагировало само. На призыв несчастной девушки, на ее крик: «Помогите кто-нибудь!»

Трое полупьяных парней издевались над беззащитной жертвой в вагоне, а какое-то неведомое существо пришло ей на помощь. Но изюминка в том, что загадочное «животное» не было связано веками дружбы с человеком – как собака или слон. Однако спасло несчастную Лену Кудрявцеву. И это означало: у существа есть свое понятие о справедливости. О добре и зле.

А значит – то, что скрывалось в тоннеле, не могло быть животным! От этой мысли сердце Игоря Борисовича Ракитина начинало бешено колотиться. Он возвращался к исходному рубежу, вновь просчитывал цепочку. Но вывод – из раза в раз – был одним и тем же. Так могло вести себя только разумное существо! Обладающее способностью не просто мыслить и анализировать, но и сострадать. Существо, чем-то напоминающее homo sapience, человека разумного.