— Ладно. Ты знаешь, что этот венок безумно тебе идет?

Каэлина снимает его, чтобы отшлепать меня. Голоса смолкают, и появляется Матрона 1 в сопровождении девушек-подростков, одетых в черное, с закрытыми лицами. Видимо, это местная группа «Э». Каэлина заметно напрягается, она достает клинок и жестом велит мне сделать то же самое. Нашу лодку, возможно, засекли. Нам удается расслышать оклик «Люсия!»

Не поднимая головы, из шеренги поспешно выходит хрупкая девушка с длинной белокурой косой.

— Сегодня утром видели, как ты плакала. Это правда?

— Да, Матрона, я проснулась в слезах, сама не знаю почему. Возможно, потому… что я скучаю по Каэлине…

Матрона со всей силы дает ей пощечину, девушка пошатывается, но затем снова встает навытяжку.

— Никто не вправе произносить это имя. Изменница Каэлина мертва. Будь моя воля, я бы вырезала память о ней ножом из ваших голов.

Матрона размахивает над девушкой оружием, после чего прикладывает его острием к левому виску Люсии. Та не шевелится, хотя на коже у нее выступают капельки крови. Я чувствую, что Каэлина готова взорваться, и осторожно беру ее за руку, пытаясь успокоить. Отвратительная начальница продолжает:

— Кроме того, ты знаешь, что в Доме запрещается плакать и за это всегда наказывают.

— Знаю, Матрона.

— Два дня холодильника. Следуй за нами.

Двое «эшниц» бесцеремонно хватают Люсию и волокут ее в сторону Дома. Воцаряется гробовая тишина. Прежде чем пойти за ними, другие бывшие коллеги Каэлины внимательно осматривают округу, словно догадываясь о нашем присутствии. Наконец они уходят, и урок пения возобновляется. Тем временем я шепчу на ухо своей подруге:

— Этот кошмар скоро закончится. Очень скоро, Каэлина.

Она глубоко вздыхает, но берет себя в руки, чтобы не разрыдаться. Когда хоровое пение смолкает, я вижу по ее лицу, что она готова продолжить операцию. Каэлина соскальзывает к подножию дерева и направляется по дорожке через пляж. Ожидание кажется мне бесконечным. Каэлина долго не появляется, и я начинаю воображать себе самое худшее. Я вижу, как девочки негромко беседуют, некоторые держатся за руки. Каэлина возвращается и жестом дает понять, что все хорошо. Мы провожаем детей взглядом.

— Она пообещала передать записку Адриану и назначила место, где я должна буду ждать его в полночь.

— Не понимаю, как ты можешь ей доверять. Это же Матрона!

— Она не такая, как остальные. Это наш ангел-хранитель. Не будь ее рядом, многие давно покончили бы с собой. Она научила нас контролировать эмоции и сдерживать слезы до тех пор, пока мы не пойдем в душевую, а потом объяснять, что в глаза случайно попало мыло и потому они красные. В присутствии других начальниц или доносчиц она вела себя, как и положено матроне, но всегда поддерживала нас благожелательными взглядами. Надеюсь, что когда мы освободим остров, она останется присматривать за детьми.

Мы бегом возвращаемся к лодке: двое наших сообщников увлечены беседой, и мы рассказываем им, как прошло утро. До вечера заняться нечем, и Хуан предлагает скоротать время за ловлей рыбы. Каэлина уединяется в каюте и, усевшись прямо на пол, погружается в раздумья. Часов в одиннадцать наш капитан берет курс на место встречи, расположенное в нескольких километрах к северу.

Около полуночи на пляже появляются двое солдат. Квирин сходит на берег и идет им навстречу. Прежде чем заговорить, они горячо обнимаются, а затем оба командира поднимаются на борт для беседы. Их спутника зовут Каллист, и он с первого взгляда узнает меня:

— Привет, Мето! Неужели это революция?

Мы размещаемся на палубе, освещенной полной луной. Квирин во всех подробностях рассказывает о том, что произошло на Гелиосе после смерти Юпитера, о соглашениях, заключенных с Марком-Аврелием, и о тщетных переговорах с Матроной 1. В разговор вступает Адриан:

— По-моему, единственный способ избежать невинных жертв — уничтожить «Королеву Силоэ», иначе она любой ценой попытается сохранить существующее положение вещей. Ее казнь послужит примером и подчинит нам группу «Э» и двух других Матрон. Каэлина, что ты об этом думаешь?

— Хороший анализ, Адриан.

— На Гелиосе, — говорю я, — мы решили не убивать врагов, а отправить их в ссылку…

— Мето, — объясняет Адриан, — ты не знаком с местной ситуацией. Позволь нам уладить наши проблемы самим. Мы свяжемся с вами, как только все будет готово, чтобы организовать перевозку населения. Спасибо, что приехали. Каэлина, пошли, нам нельзя терять времени.

Моя подруга машет мне на прощание, после чего исчезает в темноте с двумя солдатами.

Вот уже целых тридцать шесть часов с Силоэ нет никаких известий, и после пробежки мои приятели пытаются меня успокоить:

— Зря ты волнуешься, — говорит Клавдий. — Мы потратили целых два месяца на то, чтобы заставить самых нерешительных согласиться на перемены и избавиться от непримиримых врагов. Дай им хотя бы неделю на выполнение той же задачи.

— Я знаю, но все же на душе у меня неспокойно, и я чувствую, что должен быть там, с ней.

— Если через три дня по-прежнему не будет вестей, — говорит Тит, — мы отправимся вместе с тобой на девичий остров за твоей возлюбленной. Все согласны?

— Разумеется, — соглашается Октавий, — мы обязаны это сделать ради Мето.

На протяжении дня я раз в час захожу к Иерониму — на тот случай, если у него вдруг появятся новости с Силоэ, и за ужином он садится напротив меня:

— Сейчас нам нужно подготовиться к поездке на Эсби. С тех пор как там ввели карантин, ребята страдают от нехватки медикаментов и средств гигиены. Ты отправишься на континент с небольшой суммой денег, чтобы сделать покупки. Там ты встретишься с Евой, которая уже заказала все необходимое в аптеке, владелец которой нас поддерживает. Ты привезешь Еву сюда, и я возьму ее с собой на Эсби, где живет ее брат. Когда тебе удобнее выехать?

— Как можно раньше — мне нужно хоть чем-то занять мозги. Кстати, я подумал над просьбой Марка-Аврелия: передай ему, что если он сообщит точное местонахождение моего отца и устроит нашу встречу, я соглашусь переброситься с ним парой слов.

— Я передам.

Скоро я снова увижусь с Евой… С одной стороны, мне радостно, но с другой я испытываю легкое беспокойство. Когда-то мы были так близки, и она столько значила для меня. Она была моей «первой женщиной», которая сумела воскресить приятные воспоминания об утраченной матери. Сейчас я люблю ее как старшую сестру, хотя, когда мы сидели рядом в пещере, меня охватывали незнакомые волнующие ощущения.

— О чем ты думаешь, Мето? — спрашивает Хуан.

— Обо всем, что с нами происходит. У тебя нет вестей от брата?

— Иероним ведет переговоры о его освобождении, так что будем надеяться на лучшее.

— Хорошо, наверное, иметь брата. А вот я не знаю, скоро ли увижу свою сестру…

Ева ждет меня у статуи Триумвирата, и я с трудом узнаю ее. Она целует меня в обе щеки и спрашивает:

— Как я выгляжу, братишка?

— Сногсшибательно!

— Спасибо, я немного поправилась. Нужно бы есть поменьше конфет, а то потеряю фигуру.

— У тебя лицо стало мягче, и ты выглядишь счастливой.

— Представляешь, я скоро увижу своего брата! Ладно, хватит стоять, у нас же дел невпроворот. Кстати, а Иероним с тобой?

— Ты расстроилась, что приехал именно я?

— Нет, глупенький, я просто думала, что он тоже приедет.

Узкими улочками она ведет меня к металлической двери с надписью «Доставка». Мы заходим на склад, битком набитый картонными ящиками. Нас ждет мужчина лет пятидесяти, в белом халате. Я достаю конверт с деньгами, мужчина приоткрывает его, но купюры не пересчитывает. Затем мы садимся в такси и возвращаемся в порт к Хуану. Я пробыл на континенте не больше получаса. Пока мы снимаемся с якоря, на понтонном мосту появляются двое полицейских, которые что-то кричат нам, но мы делаем вид, что не слышим. Один из них достает пистолет и нацеливает его на нас. Хуан выключает мотор, и полицейские без приглашения ступают на борт и интересуются нашим грузом.