Ах, как мне жаль!
ГРЫЗИЛЬДА: Вот, видишь, он страдает!
КРЫСЬЕО: И некому советом мне помочь!
Ведь сам-то я в таких делах не мастер!
Сижу здесь, жду, придёт, иль не придёт.
А может лучше мне уйти совсем?
Или вон в тех кустах её дождаться?
(Спускается, идёт к кустам).
ГРЫЗЕТТА: Ай-ай-ай-ай! Что делать нам?
Ведь он сюда идёт! Бьюсь!
ГРЫЗИЛЬДА: Смелей, вокруг мы обойдём,
Как будто только что пришли!
Обходят кусты с другой стороны, капюшон Грызетты цепляется за ветку, остаётся висеть.
Крысьео натыкается на капюшон.
КРЫСЬЕО: О! Дивный и знакомый запах!
А эта вещь как будто бы её?! (Тянется к капюшону).
Картина пятая
Влетает разъярённая Крысунья.
КРЫСУНЬЯ: Ага! Вот вы-то мне сейчас и ответите!
КРЫСЬЕО: Простите, синьорина, я, может быть, и отвечу, если вы мне объясните, в чём вопрос.
КРЫСУНЬЯ: Во-первых, не синьорина, а синьора! А во-вторых, незнакомец, вы немедленно должны мне сказать, где находится мой сын, мой ненаглядный, мой единственный Кры-Кры?!
КРЫСЬЕО: Я....
КРЫСУНЬЯ: Только не надо меня утешать!
КРЫСЬЕО: Да я....
КРЫСУНЬЯ: Не надо мне говорить, что вы ничего не видели!
КРЫСЬЕО: Послушайте, синьора...
КРЫСУНЬЯ: И слушать не хочу! Отвечайте прямо! Не надо мне тут слов утешения...
КРЫСЬЕО: Я и не собирался...
КРЫСУНЬЯ: Да-да-да! Конечно! Вот с этого всегда и начинается! Я не собирался вас утешать, синьора, но вы должны быть мужественны!
КРЫСЬЕО: Синьора! Вы должны быть мужественны!
КРЫСУНЬЯ: А?! Что?! (В сторону). Он это действительно сказал, или мне только послышалось?
ШЕЛЕСТ ГОЛОСОВ: Сказал-сказал-сказал! Мы слышали! Мы слышали!
КРЫСУНЬЯ: Ну, конечно! Я так и знала! Признавайтесь, синьор - моего мальчика пронзил насквозь своей длинной шпагой этот последний негодяй Грызуччио!
КРЫСЬЕО: Вовсе нет, синьора!
КРЫСУНЬЯ: Значит, это вы его пронзили насквозь?!
КРЫСЬЕО: Да нет же, синьора!
КРЫСУНЬЯ: Я так и знала! Конечно! Он такой влюбчивый, такой нежный! Он, конечно, опять... втюрился?! Да! Так оно и есть! Втюрился в первую попавшуюся финтифлюшку! Не говорите мне, что это не так! Я всё равно не поверю! Я слишком хорошо его знаю! Он втрескался по уши и сейчас скачет за ней на борзой собаке?! Говорите мне скорее - да или нет! Не молчите! Я этого не перенесу!
КРЫСЬЕО: Да.
КРЫСУНЬЯ: Что да?
КРЫСЬЕО: Нет.
КРЫСУНЬЯ: Что нет?! Не морочьте мне голову! Сами не знаете, что говорите! То же мне! А по виду, так прямо синьор!
КРЫСЬЕО: Успокойтесь, я молю вас!
С вашим сыном всё в порядке!
Пирожки он с аппетитом
Съел, со мною поделившись,
И домой направил стопы,
Чтоб, нырнув скорей в кроватку,
Сны смотреть всю ночь до утра!
КРЫСУНЬЯ: Ой! А что ж вы не сказали
Сразу мне, что вы - Крысьео?!
Это так? Ведь вы Крысьео?
Пирожки для вас пекла я?
КРЫСЬЕО: Да, матушка, для меня. Мы вместе с вашим замечательным сыном поели их с огромным удовольствием! Спасибо вам, матушка… э…
КРЫСУНЬЯ: Крысунья я.
КРЫСЬЕО: Спасибо вам, матушка Крысунья!
КРЫСУНЬЯ: Ну что вы, синьор Крысьео! Не стоит так благодарить. Пирожков у меня много! Я с вечера замешиваю тесто, а утром начинаю выпечку! К обеду у меня бывает до сотни пирожков! Можете мне не верить, но это истинная правда, синьор!
КРЫСЬЕО: Я охотно вам верю! Сотня пирожков - это же прекрасно! Семья ваша, наверное, не знает, что такое голод!
КРЫСУНЬЯ: Что вы, синьор! Очень даже хорошо знает! Семья у меня большая. Одних дочек двенадцать!
КРЫСЬЕО: Двенадцать дочек?! Это же счастье!
КРЫСУНЬЯ: О! Когда это счастье садится за стол, а к нему ещё - мои братья, а их восемь, да с ними их жёны, да детишки, их... точно не помню, боюсь запутаться, кажется около сорока... Такая, вот у меня семья! Это я ещё не считаю себя, муженька моего милого, да родителей моих, да его родителей, и дедушек-бабушек тоже не считаю - они едят мало, зубов-то почти что и нет. А самое главное - сыночек мой единственный, Кры-Кры мой ненаглядный! Его-то не посчитать я не могу, он поесть-то страсть как любит!
Вот и получается, синьор Крысьео, что сто пирожков - это обычно на всех и не хватает! А кроме пирожков у нас редко что бывает. Да и пирожки-то… они же ма-а-аленькие… и начинка в них бывает далеко не всегда… (Куксится). Поэтому про голод, великодушный синьор, мы знаем очень даже хорошо! (Украдкой вытирает слезу).
КРЫСЬЕО: Матушка Крысунья! Можно я поцелую вашу руку?
КРЫСУНЬЯ: Не привыкшая я к этому! Смущаться буду! Вы уж простите меня, старую дуру, что я так налетела на вас! Но я, правда, очень боялась, что этот негодяй и мерзавец, Грызуччио, напал на него, на моего милого сыночка, как всегда подло, из-за угла! Он только и может, что из-за угла, подлец!
ГРЫЗИЛЬДА (из кустов): Вот раскаркалась, ворона! Грызуччио негодяй, Грызуччио подлец!
КРЫСУНЬЯ: Ой! А кто это у нас тут в кустах подслушивает?
ГРЫЗИЛЬДА (выходит из кустов): Ах ты, сквалыжница! Это я подслушиваю?!
КРЫСУНЬЯ: Да уж не я, знамо дело! Уши, вон, вытянулись аж в два раза!
ГРЫЗИЛЬДА: А ты-то?! Сама-то! На себя давно в зеркало глядела!?
КРЫСЬЕО: Перестаньте, милые синьоры!
Я прошу вас! Тут такое дело!
ГРЫЗИЛЬДА: Дело ваше нам, синьор, известно!
Вон оно, сидит в кустах и чуть не плачет!
КРЫСЬЕО: Что? Грызетта здесь?
ГРЫЗИЛЬДА: А где ж ей быть-то?
КРЫСУНЬЯ: Вы, синьор, иметь хотите дело
С этой, вот, болтуньей пучеглазой?!
Ай-ай-ай! От вас не ожидала!
ГРЫЗИЛЬДА: Подождите! Я сейчас ей всыплю!
КРЫСУНЬЯ: Ну-ка всыпь, попробуй подойди лишь!
Так отделаю, что навсегда запомнишь!
КРЫСЬЕО: Дамы, милые! Родные! Успокойтесь!
Гнева вашего не в силах разобрать я!
ГРЫЗИЛЬДА: Что тут разбирать?! Держись, подруга!
КРЫСЬЕО: Что вам это?! Миром разойдитесь!
Успокойтесь!
КРЫСУНЬЯ: Как мне быть спокойной!?
Если эта вот развратная особа,
Будет угрожать мне?!
ГРЫЗИЛЬДА: Ах ты, дрянь!!!
Бросаются друг на друга с кулаками. Крысьео пытается помешать.
Из кустов выскакивает Грызетта, из своего укрытия выбегает Кры-Кры. Пробуют растащить дерущихся.
КРЫ-КРЫ: Мамочка! Мама! Не надо! Я вот он!
Влетает Грызуччио.
ГРЫЗУЧЧИО: Эй!! Тихо все! Урочный час настал,
И начинается обмена ритуал!
Тому ж, кто вздумает на ритуал смотреть!
Я не завидую - его уделом будет смерть!!
Драка тут же прекращается. Все медленно расходятся, стараясь не оглядываться на центр.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Раздаются мерные удары колотушки. Одновременно с двух сторон появляются Хранители. Одеты абсолютно одинаково, в одинаковых масках. Один выкатывает на тачке тома Кодекса, другой выносит, как рюкзак, за спиной, огромные песочные часы.
