– Вот и хорошо, – протянула Варвара Сергеевна. – Лучше, чтобы тебя ждали, а не ты ждал.

Алексей Владимирович покачал головой – светские амбиции жены иногда его очень раздражали. Ему нравился выбор сына. «Конечно, рановато, мог бы еще и погулять, но Галина – то, что ему надо. Без завихрений и надежна, как страховка альпиниста. С такой по жизни идти, может быть, и скучно, но зато без неприятностей», – думал он, поглядывая на скромно одетую невесту и совершенно потерявшего голову сына. Вадим так волновался и так радовался, что выглядел немного по-дурацки.

– Парень далеко пойдет. – Бадров-старший обратился к Алексею Владимировичу. – Рад, что породнились. Если что, поможем, подтянем, плечо подставим. Главное, чтобы сами глупостей не совершали.

– Ну по-моему, для них все уже сделано, – вступила в разговор Варвара Сергеевна. – Я родила третьего ребенка, прежде чем мы переехали в сносное жилье. А у них, пожалуйста, квартира в центре Москвы, да еще в таком доме.

Алексей Владимирович поперхнулся – намек был такой очевидный: мол, мы со своей стороны уже все сделали, жильем обеспечили, теперь ваша очередь удивлять нас и помогать молодым.

– Да, Галя нам говорила. Ей очень понравилась квартира, все очень красиво сделано и оформлено. И мы еле-еле уговорили их жить там. «Варвара Сергеевна всю душу вложила в этот дом, а вы так отмахиваетесь», – я Вадиму так и сказала. А они ведь собирались снимать комнату или с бабушкой на Бронной жить. – Мама Гали с добрым лицом жаловалась на детей.

– Как? – Варвара Сергеевна чуть не упала в обморок. – Как с бабушкой? Мы же столько туда труда вложили! Что они, по-человечески не хотят жить?!

– Ну почему же, с бабушкой – это как раз по-человечески, – вмешался Алексей Владимирович. – Наверное, они самостоятельность хотели проявить. Это хорошо. Вадим всегда поступал не так, как ожидаешь.

– Что ты говоришь?! – не стесняясь окружающих, воскликнула Варвара Сергеевна. – При чем тут самостоятельность?! Им такую квартиру предлагают, а они…

– Не обижайтесь, дорогая сватья. – Николай Кузьмич хитро улыбнулся. – Иногда молодым надо почувствовать себя совсем взрослыми, пережить трудности, преодолеть неприятности. Это хорошо, что у них есть те, кто поддержит в любую минуту, но важно, что они не хотят садиться на шею.

«Сватья» – архаизм какой-то! Не хватало этого мне!» – Варвара Сергеевна чуть не расплакалась – с этой девицей и ее семьей она никогда не найдет общий язык.

Алексей Владимирович взял под руку жену – ему не понравилось то, что Вадим счел возможным не обсуждать с родителями подобный вопрос. «А что удивительного, мне было бы некогда вникать, а мать бы истерику закатила!» – размышлял он.

Сидя в ресторане, куда они опоздали на целых полчаса, Варвара Сергеевна подумала, что в иных случаях скромность не к месту. «Почему нельзя было устроить настоящую свадьбу, как у людей? С «Чайками», кортежем и прочими красивостями. Почему вместо этого куцее сборище в ЗАГСе и небольшой обед в рядовом ресторане?», – думала она, ни минуты не сомневаясь, что против пышных торжеств была сторона невесты. Она не поверила ни единому слову Вадима, будто именно он упросил Галю отказаться от церемонии в белом платье. Варвара Сергеевна посчитала, что все из-за нетребовательности и стремления сэкономить Бадровых-старших. Надев на себя самую высокомерную мину, она просидела весь ужин молча, иногда лишь вставляя замечания. К ее сожалению, этот демарш окружением замечен не был – молодые стеснялись своего нового статуса и, конфузясь, без конца о чем-то шептались между собой. Бадровы и Алексей Владимирович говорили о политике, знакомых и между делом желали Гале и Вадиму счастья и много детей.

Для Вадима этот день был испытанием – внимание посторонних он, как известно, терпеть не мог, к тому же боялся, что мать позволит какую-нибудь бестактность по отношению к родственникам жены. Но больше всего он боялся первой брачной ночи. И сейчас Вадим, безумно уставший от суеты, волнений, ожиданий, хотел только одного – чтобы все это, включая и брачную ночь, быстрей закончилось и жизнь вошла в привычное русло. Галя, чутко улавливающая настроение мужа, успокоила его:

– Как только мы выйдем из ресторана, все будет так, как раньше. Ну, за исключением некоторых деталей.

Она посмотрела на озадаченного Вадима и рассмеялась.

Вадим женился так, словно решил сложную задачу из высшей математики, – сделал это спокойно, уверенно, не сомневаясь в правильности конечного ответа. Самым тяжелым для него оказалось свадебное торжество.

– Вот, Вадим, мы с отцом сделали для вас все, что могли. Живите, будьте счастливы и нас радуйте, – сказала на прощание молодым Варвара Сергеевна. Она не могла понять всего происшедшего, но спорить с Вадимом и этой странной девушкой уже не было сил.

Счастье Вадима пахло новыми обоями, беспокоило откуда-то снизу, с Тверской, автомобильными сиренами и имело вид тоненького льняного халатика в мелкую ягоду-клубнику. Когда этот халатик падал на пол рядом с большой двуспальной кроватью, Вадим обмирал от неистовства и покорности одновременно.

– Я тебя так люблю, – сказал он однажды ночью Гале, – я даже не представлял, что способен так любить.

– А ты вообще не представляешь, на что ты способен… – Голос молодой жены прозвучал ровно, спокойно и уверенно.

– Ты думаешь?

– Я знаю, – ответила Галя. Она давно все знала про своего мужа – человека очень одаренного и ранимого. Она с чисто женской прозорливостью уловила уязвимые места, втихомолку осудила свекровь за явное непонимание сына и пообещала себе сделать его счастливым. И известным.

В тот необычный день, когда Вадим принес домой гору золота, Галя прикидывала недельный бюджет. Выходило, что самостоятельным молодоженам стоило отложить даже первоочередные покупки – инфляция, отсутствие недорогих продуктов и всеобщая нестабильность держали в напряжении.

– Послушай, я не хочу обращаться за помощью к родителям. У меня стипендия через две недели, твою мы уже почти потратили, деньги за рефераты раньше чем через десять дней ты не получишь. Давай пельменей купим и успокоимся… – Галя весело смотрела на вошедшего мужа. Она сама, привыкшая к скромным условиям родительского дома, не особенно переживала из-за подобных проблем. Но ей не хотелось, чтобы муж бросал научную работу и кидался в омут скорых и непрофильных заработков.

– Давай пельмени. Я что-то не помню, сколько они стоят, но вот этого хватит, – с этими словами Вадим рассыпал перед онемевшей Галей золотые монеты.

– Хватит, даже сдачу дадут, – шепотом ответила она…

Всю ночь они не спали. Монеты такой же россыпью лежали на столе, а Вадим и Галя шептались между собой, словно богатство их может услышать или их громкие голоса могут его разбудить.

– Ты представляешь, это хранилось у твоего деда. И никто об этом не знал.

– У прадеда. А он тайком передал деду. А тот – отцу.

– Я только понять не могу – отец твой такой пост занимал, и что, никто не знал, что он из семьи священника?

– Не забывай, тогда была война. И церковь тоже воевала, только по-своему. И людей поддерживала, и деньги собирала, и сокровища продавала.

– Откуда же у него эти монеты?

– Отец сказал, что прадед был известным коллекционером. Он и картины собирал, и книги редкие, и иконы… Только это все не сохранилось. А монеты маленькие.

– Что ты хочешь с ними сделать? – Галя приподнялась на локте и посмотрела на стол.

– Что мы хотим с ними сделать? – Вадим обнял жену.

– Это огромные деньги и… память о семье. Мне кажется, что Алексей Владимирович возлагает на тебя особые надежды. Хотя никогда об этом не говорит. И ты ближе ему, чем твой брат.

– Мы не успели с ним поговорить по душам. Только совсем немного теперь, когда он заболел. Я сейчас жалею об этом. Он очень плох, и я боюсь показать, что чувствую его уход.

– Постарайся об этом не думать – ничего не изменишь. Твой отец был столпом вашей семьи. Во всех смыслах. И именно ты должен занять его место. Не потому, что ты старший, а потому, что Алексею Владимировичу хотелось бы этого. Но он тебе этого никогда не скажет. Даже теперь. – Галя помолчала, а потом произнесла: – С этими деньгами ты начнешь свое дело. Настоящее большое дело. Думаю, что Алексей Владимирович одобрит это решение.