Её интеллект и решимость также сыграли немалую роль в отношениях с Цезарем. Царица всю свою красоту, интеллект и вдохновение направила на то, чтобы возродить славу Египта. Клеопатра, единственная из своей происходившей из Македонии династии, знала язык страны, которой управляла. Она говорила и читала также на многих азиатских и африканских языках. Клеопатра, как и все македонцы, не могла не испытывать враждебных чувств к Риму, тем не менее союз с Цезарем был наилучшим доступным ей способом добиться своих целей.

Впечатление, произведённое царицей на Цезаря, было настолько сильным, что она немедленно водворилась во дворце как полноправная хозяйка. Рассказ Лукана о том, что первый званый обед в обществе Клеопатры Цезарь посвятил беседе со своим египетским коллегой, верховным жрецом богини Исиды, кажется маловероятным. Скорее, события развивались согласно этим его строкам:

Поэт также писал о том, насколько трудно было завоевать сердце такого сурового человека, как Цезарь. Конечно, Клеопатра очаровала диктатора, но в отношение к ней примешивался также элемент политики. Можно спорить с тем, что наиболее эффективный способ урегулировать спор — принять сторону одного из противников, хотя таким образом Цезарь получал власть по крайней мере над одним из них. Во всяком случае, Цезарь получил в союзники партию, враждебную Потинию, который в своё время активно помогал Помпею, да и по отношению к самому Цезарю вёл себя достаточно дерзко. Мы не сможем найти ни одного случая, когда бы Цезарь из-за безумного увлечения Клеопатрой действовал в ущерб своим интересам. Как говорил Брут у Шекспира в «Юлии Цезаре»:

Цезаря восхищало, что Клеопатра находилась рядом с ним, это было прекрасно. Но ведь он всё равно не мог бы покинуть Александрию, сначала вследствие неблагоприятных ветров и надобности получить необходимые средства, затем потому, что был втянут в короткую, но жестокую войну.

Естественно, юному царю Птолемею пришлась не по вкусу связь ненавидящей его жены и сестры с Цезарем. Он в гневе покинул дворец и начал разжигать у городской толпы, и без того склонной к насилию, ненависть к римлянам. Цезарь пытался смягчить атмосферу, посещая достопримечательности Александрии и смешиваясь с толпой, чтобы послушать университетские лекции. Но вот пришло время выносить третейское решение, и ввиду чрезвычайной сложности положения Цезарь решился предоставить Египту широкие права, сулящие большие выгоды. Подтвердив, что во главе Египта должны стоять два монарха, Птолемей XIII и Клеопатра, он в то же время даровал их младшему брату и младшей сестре Арсиное остров Кипр. Прошло всего десять лет с тех пор, как Кипр стал римской провинцией, и сделано это было в основном благодаря усилиям Катона.

Полная отмена аннексии острова была не чем иным, как преднамеренным оскорблением, брошенным ему в лицо. У нас нет достаточной информации, чтобы оценить, насколько серьёзным было намерение Цезаря передать Кипр наследникам Птолемея не на словах, а на деле. Мы не знаем, собирался ли Цезарь передать его окончательно, на какой-то определённый срок или не собирался передавать вообще. Но в любом случае подобное заявление о передаче части римской территории иностранному государству не могло не повлечь за собой потока критики со стороны его соотечественников-римлян. Позже, когда его враги планировали осуществить нечто подобное в других регионах, он никогда не допускал этого. Но в данном случае, очевидно, Цезарь решил, что сложившаяся сложная ситуация требовала этой экстраординарной уступки.

Когда Цезарь прибыл в Александрию, командующий армией Птолемея Ахилл покинул столицу и уехал в армию, стоявшую в Пелузии. Теперь Потиний вызвал его обратно в столицу. Ахилл привёл с собой 20-тысячное войско, состоявшее из ветеранов-легионеров, объявленных вне закона, пиратов, бандитов и беглых рабов, а также 2-тысячную конницу. Таким образом, Цезарь оказался лицом к лицу с противником, в пять раз превосходившим его по численности. Он обратился за подкреплением к своим соратникам и союзникам в Леванте и Анатолии. Тем временем Ахилл заблокировал Цезаря внутри дворцового квартала, и между ними началась жестокая схватка, в ходе которой сгорело 400 тысяч (а возможно, и 700 тысяч) томов, сложенных на причалах[41]. По-видимому, сама Александрийская библиотека всё же не пострадала, хотя некоторые авторы утверждают обратное. Цезарь не стал обвинять царя в организации беспорядков, он хотел создать впечатление, что его враги — простые мятежники, никак не связанные с режимом. Он также счёл целесообразным избавиться от Потиния, который был казнён по его приказанию. Юной Арсиное, которая в своей ненависти к сестре Клеопатре могла поспорить с Птолемеем, удалось бежать из дворца вместе с её управляющим, евнухом Ганимедом, и присоединиться к Ахиллу. Ганимед расчистил себе путь, убив Ахилла, и показал себя его достойным преемником. Это он приказал пустить морскую воду в колодцы, откуда римляне брали воду для питья, он привёл в действие флот, он блокировал Цезаря и поставил вооружённые посты вдоль дороги. Об этом и о многом другом мы узнаем от анонимного, но, по-видимому, достаточно осведомленного автора «Александрийской войны».

Цезарь счёл возможным предпринять решительные наступательные действия только после прибытия из Азии легиона Помпея, который перешёл на сторону Цезаря и значительно укрепил его крошечную армию. Сначала всё шло благополучно. Евфранор, талантливый морской командир Цезаря с острова Родос, захватил остров Фарос, на котором располагался знаменитый фаросский маяк[42]. Местоположение острова — прямо против Александрийской гавани — позволяло тому, кто его захватил, контролировать движение кораблей в акватории гавани. Однако когда в феврале 47 года до н. э. Цезарь предпринял попытку полностью взять под свой контроль сообщение между гаванью и островом, он потерпел сокрушительную неудачу. Пожалуй, именно тогда Цезарь испытал самое необычное и одно из самых опасных из всех приключений, которыми изобиловала его жизнь. Ему пришлось прыгнуть в море из перегруженной лодки, преодолеть вплавь около 200 ярдов и взобраться на другое судно, и всё это под градом метательных снарядов. Некоторые авторы писали, что Цезарь плыл, держа в зубах свою пурпурную тогу, чтобы его враги не получили такого ценного трофея. Но более вероятной кажется другая версия: перебираясь вплавь с корабля на корабль, Цезарь держал в зубах важные документы, которые хотел сохранить сухими.

Затем Цезарь сделал попытку нанести удар пропагандистского характера. Жители Александрии, уставшие от Ганимеда и подстрекавшей его юной принцессы Арсинои, обратились к Цезарю с прошением об освобождении царя Птолемея, и Цезарь пошёл им навстречу. Исторические источники свидетельствуют о том, что даже приближенные Цезаря расценили этот поступок как романтическую выходку простодушного влюблённого. Однако с этим трудно согласиться. Соратники Цезаря слишком хорошо знали своего командующего, чтобы заподозрить его в подобном грехе. Фактически эта акция, продемонстрировавшая великодушие Цезаря, преследовала вполне определённые цели. Во-первых, Цезарь надеялся подорвать единство врага, поскольку появление Птолемея в лагере Арсинои и Ганимеда должно было неизбежно вызвать разногласия между их советниками. Здесь Цезарь потерпел неудачу. Египтяне продолжали сопротивление с прежней энергией и яростью. Но Цезарь преследовал и другую цель. Переход Птолемея на сторону Арсинои развязывал римлянам руки; теперь, победив, они имели полное моральное право принять сторону союзника Цезаря Клеопатры.