Литмир - Электронная Библиотека
A
A

«Цветет миндаль на перекрестке…»

Цветет миндаль на перекрестке,
мерцает дымка над горой,
бегут серебряные блестки
по глади моря голубой.
Щебечут птицы вдохновенней,
вечнозеленый ярче лист.
Блажен, кто в этот день весенний
воскликнет искренно: «Я чист!»
24 марта 1918

«О ночь, я твой! Все злое позабыто…»

О ночь, я твой! Все злое позабыто,
и жизнь ясна, и непонятна смерть.
Отражена в душе моей раскрытой
     блистательная твердь…
И мнится мне, что по небу ночному
плыву я вдаль на призрачном челне,
и нет конца сиянью голубому;
     я — в нем, оно — во мне.
Плыву, плыву. Проходят звезды мимо;
к одной, к другой причаливает челн
и вновь летит под шум неуловимый
     алмазно-чистых волн.
Я твой, о ночь! В душе — твое сиянье;
все грешное осталось на земле,
и ангелов я чувствую дыханье
     на поднятом челе!
18 апреля 1918

«Ты войдешь и молча сядешь…»

Ты войдешь и молча сядешь
близ меня, в вечерний час,
и рассеянно пригладишь
     на груди атлас.
Тихо книгу я закрою,
тихо подниму глаза,
пронесется надо мною
     прежняя гроза.
Ты устало усмехнешься,
я коснусь твоей руки,
побледнеешь, отвернешься,
     полная тоски.
«Жизнь моя, — скажу я властно, —
не сердись — ты не права!»
Но пойму я, что напрасны
     старые слова.
Ты ногтем забарабанишь:
поздно, поздно уж теперь!
Оглядишься, быстро встанешь…
     Скрипнет, стукнет дверь…
Отодвину занавески,
головой прижмусь к стеклу:
ты мелькнешь в закатном блеске
     и уйдешь во мглу.
23 мая 1918

«Вот дачный сад, где счастливы мы были…»

Вот дачный сад, где счастливы мы были:
стеклянный шар, жасмин и частокол.
Как некогда, каймою рдяной пыли
верхи берез день тающий обвел.
Все тот же вьется мотылек капустный
(он опоздал — беспечный — на ночлег).
Сегодня мне как будто и не грустно,
что кануло все прежнее навек.
Уж светляки зеленые лампадки
зажгли в траве, и нежно — как тогда —
мне шлет привет свой девственный и сладкий
алмаз вечерний — первая звезда.
24 мая 1918

Береза в Воронцовском парке

Среди цветущих, огненных дерев
грустит береза на лугу,
как дева пленная в блистательном кругу
     иноплеменных дев.
И только я дружу с березкой одинокой,
тоскую с ней весеннею порой:
она мне кажется сестрой
     возлюбленной далекой.
17 апреля 1918

Орешник и береза

Два дерева… одно — развесистый орешник —
листвой изнеженной, как шелком, шелестит,
роскошным сумраком любви и лени льстит…
Остановись под ним, себялюбивый грешник!
Ляг, позови подруг, беспечных, как и ты.
Не слушай совести, не прекословь мгновенью,
пей темное вино, пой песни упоенью —
да будут в лад шуметь широкие листы.
Но если, путник, ты — душою чист и светел
и если долго ты дорогою крутой
неутомимо шел и на пути не встретил
ни друга верного, ни радости простой,
тогда не позабудь: есть дерево другое.
Близ дерева греха березу ты найдешь…
На озаренный дождь наряд ее похож,
ее жемчужный ствол — что облачко прямое.
Садись в тень жидкую, но продолжай в мечтах
свой путь, и шепотом невинным и тревожным
расскажет каждый лист о милом невозможном,
о дальней родине, о ветре, о лесах…
2 июля 1918

После грозы

Все реже, реже влажный звон;
кой-где светлеет небосклон;
отходят тучи грозовые,
жемчужным краем бороздя
просветы пышно-голубые,
и падают лучи косые
сквозь золотую сеть дождя.
4 июля 1918
Олеиз

«Как пахнет липой и сиренью…»

Как пахнет липой и сиренью,
как золотеет серп луны!
Неторопливо, тень за тенью,
подходят сумерки весны.
Я возвращаюсь, молодею,
мне прошлого не превозмочь!
Вплывает в узкую аллею
незабываемая ночь.
И в полутьме — то завлекая,
то отступая, веешь вновь
ты — призрак северного мая,
ты — отроческая любовь!
И памятному сновиденью
я предаюсь средь тишины…
Как пахнет липой и сиренью,
как золотеет серп луны!
27 декабря 1918
2
{"b":"234932","o":1}