Репутация Ганнибала как великого полководца основывается, разумеется, на результатах его блестящих побед, среди которых исключительное впечатление как на его современников, так и на далеких потомков произвели и производят сражения при Тразименском озере и при Каннах. Это и не удивительно: прежде всего здесь Ганнибал выступил в роли новатора, смело ломающего устаревшие каноны военного искусства, создающего новые методы ведения боя и достижения победы. Они заслонили собой все его последующие просчеты и неудачи. Не случайно Наполеон давал высокую оценку полководческому искусству Ганнибала,[201] советовал вести, подобно Ганнибалу, наступательную войну, «читать и перечитывать» историю его походов, формировать себя по его образцу.[202] Для известного немецкого военного теоретика А. фон Шлиффена Канны были высшим достижением военного искусства. Совершенными Каннами он считал операцию под Седаном во время франко-прусской войны.[203] С его точки зрения, для достижения столь «великой цели» необходимо, чтобы, с одной стороны, армией командовал полководец типа Ганнибала, а с другой — типа Варрона. Советский военный историк Е. А. Разин[204] подверг резкой и обоснованной критике концепцию А. фон Шлиффена, который, канонизируя битву при Каннах, отрицал возможности развития военного искусства и ставил действия одной стороны в зависимость от противостоящего ей противника. Возражая против отождествления Канн, Седана и Сталинградской битвы, Е. А. Разин подчеркивал, что Канны — тактическое окружение, Седан — оперативное, Сталинград — стратегическое, что во всех этих случаях различны средства окружения, формы и методы действий. И то, и другое, и третье обусловлено усложнением военной техники, средств борьбы, военной организации, всего военного искусства в целом.
Как бы то ни было, первым из таких замечательных образцов воинского искусства, какими считают Седан и Сталинградскую битву, явилось сражение при Каннах, и это обстоятельство, разумеется, нельзя не иметь в виду, говоря о Ганнибале как о полководце.
Если говорить о целях карфагенского военачальника и методах их осуществления, то нельзя не признать, что Ганнибал стоит, несомненно, в одном ряду с Аттилами, Чингисханами и другими завоевателями, огнем и мечом утверждавшими свое господство на костях побежденных народов. Тем не менее он привлекал к себе симпатии людей; в античной литературе можно найти немало апологетических страниц, посвященных восхвалению добродетелей Ганнибала, всего того, что в конце концов составило своего рода легенду об этом полководце. Более того. Дельфийский оракул, предрекая победу римлян, не удержался от выражения своего сочувствия именно к Ганнибалу: «И худшие люди… победят лучшего» [Плут., Пиф., II]. Впрочем, его позиция объясняется, может быть, тем, что оракул был дан Филиппу V и речь в нем шла о возможных перспективах римско-македонской войны. Сочувствуя Ганнибалу, оракул стремится удержать Филиппа от вмешательства.
Если отвлечься от понятного стремления римской историографии превознесением Ганнибала увеличить славу римского оружия, исключительную популярность полководца, в частности в греческой среде, можно объяснить последовательной и бескомпромиссной его борьбой против Рима. В условиях когда утверждалось римское господство, эта борьба, принимая облик освободительного движения, вызывала общее сочувствие. Как-то забывалось при этом, что сам Ганнибал стремился утвердить карфагенское господство…
Воображение современников Ганнибал поражал тем, что, подобно Александру Македонскому, казался им средоточием воинских доблестей. В эпоху становления индивидуализма он с наибольшей полнотой проявил себя как личность, в высшей степени независимая от гражданского коллектива: он один, так по крайней мере казалось, противостоял всей римской военно-политической машине и не раз добивался успеха. Ганнибал проявил себя и как литератор, и как мыслитель. Правда, преклонение перед греческими философами не помешало ему безжалостно охарактеризовать в Эфесе умственное убожество перипатетика Формиона, который решился в присутствии знаменитого полководца рассуждать об обязанностях военачальника и военном искусстве [Циц., Орат., 2, 13].
…Споры вокруг пунийского полководца давно утратили свою злободневность. Кости самого Ганнибала, его друзей и врагов истлели в земле; государства, когда-то спорившие о господстве над миром, погибли; уже нет ни пунийцев, ни римлян. Время позволяет теперь взглянуть на Ганнибала с более чем 2 000-летнего расстояния. Оно, беспощадно стирая все румяна и белила, обнаруживает истинные мотивы деятельности «великих» завоевателей, принесших столько кровавых жертв всегда жадному своему властолюбию. Мелкие помыслы, прикрытые громкими фразами, суетность стремлений к величию, высокомерное пренебрежение к человеческому страданию, да и к самой человеческой жизни, наглая уверенность в своем праве совершать любые злодеяния, лишь бы достичь успеха… Ненасытные властолюбцы, насильники и убийцы — такими в конце концов остаются они в памяти человечества.
СПИСОК СОКРАЩЕННЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ ИСТОЧНИКОВ[205]
Апп. Ганниб. — Appianus, Hannibalica.
Апп. Лив. — Appianus, Libyca.
Апп. Исп. — Appianus, Hispanica.
Апп. Самн. — Appianus, Samnitica.
Апп. Сир — Appianus, Syrica.
Апп. Сиц. — Appianus, Sicelica.
Апулей — Apuleius, Apologia.
Арист. — Aristoteles, Politica.
Афиней — Athenaeus, Deipnosophistae.
Вал. Макс. — Valerius Maximus, Dictorum factorumque memorabilium.
Велл. Пат. — Velleius Paterculus, Historia Romana.
Гелл. — A. Gellius, Noctes Atticae.
Демосфен — Demosthenes, Philippicae.
Диодор — Diodorus, Bibliotheca historica.
Дион Касс. — Cassius Dio, Historia Romana.
Евтропий — Eutropius, Breviarum historiae Romanae.
Знам. — De viris illustribus.
Зонара — Zonaras, Annales.
Ил. — Homerus, Ilias.
Катон — Cato.
Колумелла — Columella, Res rusticae.
Корн. Неп., Гам. — Cornelius Nepos, Hamilcar.
Корн. Неп., Ганниб. — Cornelius Nepos, Hannibal.
Ливий — Livius, Ab Urbe condita (Ливий, Сод. — Livius, Ab Urbe condita, Periocha).
Одисс. — Homerus, Odyssea.
Орозий — Paulus Orosius, Historiae adversus paganos.
Пап. P. — Papyrus Rylands.
Плиний — Plinius, Naturalis Historia.
Плут. Апоф. — Plutarchus, Regum et oratorum apophtegmata, Scipio lunior.
Плут. Деян. Римл. — Plutarchus, Acta Romanorum.
Плут. Кат. — Plutarchus, Cato Maior.
Плут. Лук. — Plutarchus, Lucullus.
Плут. Марц. — Plutarchus, Claudius Marcellus.
Плут. Пирр — Plutarchus, Pyrrhus.
Плут. Пиф. — Plutarchus, De Pythiae oraculis.
Плут. Фаб. — Plutarchus, Fabius Maximus.
Плут. Флам. — Plutarchus, Flaminius.
Полибий — Polybius, Historia.
Сервий — Servius, In Aeneidam.
Сил. Ит. — Silius Italicus, Punica.
Страбон — Strabo, Geographica.
Суда — Suida.
Фест. — Festus, De verborum significatu.
Флор. — Florus, Epitome rerum Romanorum.
Фронтин — Frontinus, Strategemata.
Циц. Акад. — Cicero, Academici.
Циц. Брут. — Cicero, Brutus.
Циц. Верр. — Cicero, In Verrem.
Циц. Госуд. — Cicero, De re publica.
Циц. Кат. — Cicero, Cato Maior.
Циц. Обяз. — Cicero, De officiis.
Циц. Орат. — Cicero, De oratore.
Циц. Предв. — Cicero, De divinatione.
Циц. Сеет. — Cicero, Pro Sestio.
Циц. Туск. — Cicero, Tusculanae disputationes.
Цэлий — Caelius Antipater.
Энний — Ennius, Annales.
Юстин — lustinus, Trogi Pompei historiarum Philippicarum epitoma.
CIL — Corpus Inscriptionum Latinarum.
CIS — Corpus Inscriptionum Semiticarum.
KAI — H. Donner, W. Rollig, Kanaanaische und aramaische Inschriften, Bd. I — HI, Wiesbaden, 1966.
