Литмир - Электронная Библиотека

Военные действия теперь снова сосредоточились в Сицилии и поначалу приняли явно неблагоприятный для пунийцев оборот, хотя операции римлян на море и не были особенно удачными. В 254 г. карфагеняне оставили Панорм, а в 251 г. потерпели тяжелое поражение под стенами этого города, потеряв 120 боевых слонов. В 249 г. пал Эрикс, и в руках пунийцев остались только Дрепанум и Лилибей. Повторная попытка Карфагена заключить мир не дала результатов. Между тем римляне оказались не в состоянии полностью блокировать Дрепанум и Лилибей ни со стороны моря, ни с суши. Карфагенские моряки на небольших парусных судах, минуя препятствия, созданные римлянами, проникали в гавани. Пунийские всадники наносили противнику чувствительные удары и перехватывали римские обозы с продовольствием, предназначавшимся для осаждавших. Желая круто изменить положение, консул Публий Клавдий попробовал было уничтожить карфагенский флот в гавани Дрепанума, но пунийскому флотоводцу Атарбе удалось окружить римские корабли и захватить 80 из них и уничтожить 100. Клавдий сумел спасти всего 30 судов. Разгром был дополнен уничтожением римского транспортного флота в районе Гелы и Камарины. В результате даже та неполная блокада Лилибея и Дрепанума, которую установили римляне, была ликвидирована. После тринадцатилетней изнурительной борьбы стороны вернулись к положению, которое сложилось уже в 262 г., и, по-видимому, так же как и в конце 60-х годов, были далеки от окончательной победы.

Такова была ситуация, когда в 247 г. командующим карфагенским флотом в Сицилии был назначен Гамилькар Барка, а в его семье приблизительно в то же время родился сын Ганнибал — в недалеком будущем самый упорный и самый опасный враг Рима.

II

Завершение I Пунической войны. Восстание наёмников

Гамилькар, сын Ганнибала, носивший прозвище — может быть, родовое—Барка ('молния'), занял, по сообщению его биографа, важнейший по тому времени пост и принял фактически на себя всю ответственность за исход войны с Римом в юношеском возрасте [Корн. Неп., Гам., 1, I]. Как нам кажется, едва ли правильно чрезмерно доверять этим сведениям. На Гамилькара могли быть перенесены биографические данные, относящиеся к его несравненно более знаменитому сыну и преемнику. В любом случае до получения подобного назначения Гамилькар должен был пройти серьезную военную школу, принимая на разных должностях участие в боевых операциях против римлян, а также приобрести определенный административный опыт, исполняя обязанности магистратов, в том числе и на высоком уровне. Трудно представить себе, чтобы судьба Карфагена могла быть вручена неопытному и незрелому юнцу, который до этого ничем значительным себя не проявил. Заметим в этой связи, что к 240—230 гг., когда Ганнибалу исполнилось шесть-семь лет, у Гамилькара уже были по крайней мере две дочери, достигшие брачного возраста [Полибий, 1, 78, 8; Апп., Исп., 4]; они родились, следовательно, не раньше 255— 252 гг., и, значит, сам Гамилькар вступил в брак не раньше 256 г. Все эти расчеты, конечно, далеки от необходимой точности и дают очень приблизительное представление о возрасте полководца, когда он впервые появился на исторической авансцене. С известной долей вероятия можно предполагать, что в 247 г. ему уже исполнилось где-то около тридцати лет, а может быть, и более. Источник, которым воспользовался Корнелий Непот, мог иметь в виду, если допустить, что он отражает действительные события, не абсолютную молодость полководца, а относительную, сравнительно с летами его коллег и противников.

Интересно, что Цицерон [Циц., Обяз., 3, 99] и Зонара [8, 10] отождествляли Гамилькара Барку с тем Гамилькаром, который командовал пунийскими войсками в Сицилии в 261— 256 гг., участвовал в морской битве при Экноме, а также организовал в Африке борьбу против Регула и поддерживавших его нумидийцев. Однако такое отождествление кажется маловероятным.

Если бы подобное совпадение действительно имело место, наши основные источники не смогли бы говорить о назначении Гамилькара Барки в тоне, показывающем, что он только в 247 г. впервые появляется в повествовании о I Пунической войне. Так, например, Полибий [1, 56, 1] писал: «Карфагеняне назначили после этого полководцем Гамилькара, прозывавшегося Барка, и ему вручили командование флотом». Выражение «прозывавшегося Барка» определенно показывает, что Полибий или его источник хотели отличить именно данного Гамилькара от остальных, не имевших прозвища .[31]

Как бы то ни было, в 247 г. Гамилькар Барка получил ответственнейшее назначение, которое в дальнейшем открыло ему путь к захвату всей власти в государстве. Если верно, что изображению финикийского бога Мелькарта на одной из монет, происходящих из Нового Карфагена, приданы портретные черты Гамилькара Барки,[32] то мы можем составить себе некоторое представление об его облике, хотя портрет и стилизован в духе современной исполнителю эллинистической манеры. Автору, который, несомненно, стремился не только добиться внешнего сходства, но и дать психологическую характеристику модели, удалось передать твердость воли, решительность, суровость и, пожалуй, жестокость властного и уверенного в себе надменного аристократа. Плотно сжатые тонкие губы, курчавая борода, настороженный, как будто пронизывающий взгляд… Художник старательно избегает всего, что могло бы выявить в этом бесспорно незаурядном человеке иные качества — мягкость, доброту, деликатность. Перед нами солдат, который не остановится перед потоками крови, расчетливый и непреклонный политический деятель — такой, каким его воспитала карфагенская действительность с ее интригами, коррупцией, смертельной враждой, отчаянной борьбой за власть. Античная традиция приписывает Гамилькару Барке государственную мудрость, презрение к опасности, исключительное воинское мастерство. Он некогда никого не посвящал в свои замыслы, чтобы противник не узнал о них, а его воины не были бы приведены в смятение размышлениями о тех опасностях, какие им предстоят [Диодор, 24, 5—7]. В Карфагене надеялись, что такому человеку удастся вывести военные действия из тупика и добиться победы.

Вначале обстоятельства складывались благоприятно для карфагенян.[33] Приняв командование, Гамилькар прежде всего подверг опустошительным набегам побережье Италии, и в особенности на юге Апеннинского полуострова, Локры Эпизефирские и Брутиум. Эта операция, в которой пунийские войска, по-видимому, не встретили активного сопротивления со стороны противника (Полибий вообще не говорит о нем), могла иметь несколько целей. Во-первых, заставить римлян обратить большее внимание на оборону Италии и тем уменьшить их военный напор в Сицилии — на основном театре военных действий. Во-вторых, захватить пленных, чтобы произвести обмен и выручить если не всех, то хотя бы часть своих. И действительно, обмен военнопленными из расчета один к одному состоялся в том же году, хотя пунийцам и не удалось добиться возвращения на родину всех своих соотечественников, видимо, не хватило добычи. Наконец, в-третьих, продемонстрировать силу карфагенского флота и подготовить римлян к мысли о мире на основе признания существовавшего в 247 г. положения вещей. Дальнейшие события показали, что свои замыслы Гамилькар сумел осуществить лишь частично. Судьба войны решалась в Сицилии; именно здесь Гамилькар решил сосредоточить свои основные усилия. Ему удалось беспрепятственно высадиться недалеко от Панорма и занять гору Эйркте (совр. Монте Пеллегрино), которую он превратил в свою военную базу.

Лучшего выбора сделать было нельзя. Крутые обрывы делали гору неприступной со всех сторон и позволяли укрепить ее без особого труда; на вершине — большом плоском кругообразном плато — находились пастбища и пригодные для обработки земли; на нем же и холм, который легко можно было превратить во внутреннюю крепость и наблюдательный пункт; у подножия горы естественная гавань обеспечивала надежный выход в море и связь с внешним миром. Дороги, которые вели в Эйркте — две из глубинных районов Сицилии и одна от моря, занятая пунийскими войсками, были труднопроходимыми, так что опорный пункт Гамилькара был почти недоступен для врагов. Однако, насколько об этом можно судить, четкий план наступательных операций на острове Гамилькар так и не разработал; во всяком случае, в его дальнейших действиях какая-либо планомерность не прослеживается. Более того, создается впечатление, что Гамилькар был связан своею базой в Эйркте.

10
{"b":"234915","o":1}