В своей серии комиксов «К лучшему ли, к худшему» Линн Джонстон описала ту печаль и ощущение тупика, которые могут сопровождать эти противоречивые чувства. В одном из ее комиксов конца 1990-х годов отец по имени Джон мило беседует с пятилетней девочкой в супермаркете. Ее охваченная паникой мать несется по проходу. «ВАНЕССА!!! - кричит она. - Не разговаривай с этим мужчиной... мы не знаем, кто он такой!!!» Дома жена Джона пытается его утешить, в то время как он держит на коленях собственного ребенка. «Она просто защищала своего ребенка, дорогой», - говорит Элли. «Я знаю, - отвечает Джон. - Просто иногда я ненавижу мир, в котором мы живем». Читателю оставлялось домысливать, что именно в мире ненавидел этот архетипический родитель из поколения рожденных после войны - педофилов или паранойю.
Мать Ванессы делала «правильную вещь», как сказал бы местный полицейский, проводя инструктаж в детском саду или школе. Но, с точки зрения интересов ребенка, это была неправильная вещь. Паника по поводу взросло-детского секса, как и паника по любому поводу, порождает меньше правильных решений, чем неправильных, а неправильные решения могут быть фантастически неправильными. Решение генпрокурора Джанет Рино взять штурмом секту «Ветвь Давидова» в городе Уэйко, штат Техас, было основано в том числе на слухах о том, что на ее территории происходило «злоупотребление детьми». В возникшем в результате штурма пожаре погибли восемьдесят человек, в том числе двадцать четыре ребенка.
Попытки укрепить нуклеарную семью (семью в узком смысле, т.е. состоящую из родителей и детей - прим. перев.) путем разжигания подозрительности к незнакомцам раздробляют единое сообщество взрослых и детей; это может приводить к тому, что дети остаются беззащитными перед внутрисемейным насилием. Проецирование сексуальной угрозы на картонного монстра и вбухивание уймы денег и усилий в его покорение отвлекают взрослых от того, чтобы учить детей тонким навыкам любви, основанной на доверии и в то же время на умении разбираться в людях. В конечном счете дети становятся более уязвимы у себя дома и в мире.
3. Терапия
Хотя этот тип поведения совершенно нормален, он социально неприемлем. Д-р Лоренс Кутнер об «играх в доктора», «Parents Magazine» [«Журнал для родителей»] (1994 год)
«Дети, которые растлевают», и тирания нормального
Когда я познакомилась с ним в конце 1996 года, Тони Даймонд был несчастливым мальчиком. Милый и послушный в один момент, в следующий он мог размахивать руками и ногами от ярости или погрузиться в тяжелые раздумья от отчаяния. Его успехи в учебе были замечательны; он много читал и писал незаурядные сочинения. Но у Тони были и неприятности со школой: он дрался и не слушался учителей и за свою короткую жизнь успел сменить их несколько. Как и другие мальчики его возраста - тогда ему было двенадцать, - любил «Звездные войны», бейсбол и животных. Дома у него был целый маленький зверинец: хомяк по кличке Непоседа, рыбка, кролик и говорливый попугай.
Тони не всегда хорошо вел себя со своей сестрой Джессикой, которая была на год младше, белокурая и пухленькая, в то время как он был темненький и стройный; она звезд с неба не хватала, а он был отличник. Их взаимоотношения производили впечатление чего-то яростного - яростной нежности, но и яростного антагонизма. Одним вечером они сидели, прижавшись друг к другу, тихо играли. Другой раз она забралась в машину, а он шлепнул ее ни с того ни с его.
В ноябре 1993 года Службы защиты детей графства Сан-Диего объявили Тони Даймонда источником страшной опасности для его сестры. Джессика сказала кому-то в школе, что ее брат «трогал ее спереди и сзади». Будучи обязана, в соответствии с Законом о предотвращении злоупотребления детьми и лечении 1974 года, сообщать о любых подозрениях на «злоупотребление детьми», даже совершенное детьми же, школа позвонила по телефону Горячей линии злоупотребления детьми. Социальный работник, проводивший первоначальный опрос «пострадавшей семьи», выявил предшествующие преступления Тони: в начальной школе он говорил «сексуальные слова» и заглядывал девочкам под юбки. В четырехлетнем возрасте лег на Джессику в ванне.
Основываясь исключительно на показаниях Джессики (за неимением других улик), суд по делам несовершеннолетних предъявил Тони обвинение в «сексуальном злоупотреблении» «несовершеннолетней» Джессикой, «включая, но не ограничиваясь, прикосновение к вагинальной и анальной областям ... помещение карандаша в ягодицы» (имелось в виду, что он тыкал карандашом по ее ягодицам), а также в том, что он угрожал обидеть ее, если она «разгласит растление». Джессика не раз меняла свои показания в течение последующих недель и месяцев, и что между ними на самом деле происходило, нельзя сказать наверняка.
Тем не менее интервьюер вынес уверенную оценку: «Из предварительной проверки дела становится ясно, что Тони - начинающий сексуальный преступник». Тони было девять лет.
Тони было суждено стать одной из историй болезни в новой «эпидемии» - «сексуализации» детей; одним из нового класса пациентов - «дети с проблемами сексуального поведения»; и одним из новой категории уголовных преступников - «дети, которые растлевают». Хотя некоторые несовершеннолетние, особенно юноши-подростки, действительно совершают настоящие сексуальные посягательства, даже насилуют других детей, «дети, которые растлевают», - совершенно иного порядка. Начиная с двухлетнего возраста им ставят диагнозы и лечат, а иногда и подвергают уголовному наказанию, за «несоответствующее» поведение, как например физические ласки, помещение предметов в гениталии или даже просто за их обнажение, показывание попы («mooning») или «навязчивую» мастурбацию. Из того, что мне рассказывали с тех пор, как я начала освещать случай Тони, у меня сложилось впечатление, что сексуальные игры между братьями и сестрами рассматриваются как самая серьезная и в то же время, как ни иронично это звучит, самая распространенная разновидность весьма серьезной и совсем не редкой проблемы.
Растлевающих детей обвиняют в принуждении, хотя «жертва» часто охотно соглашается, получает удовольствие или не замечает «злоупотребления». И, хотя некоторые такие дети агрессивны в других отношениях - дерутся, воруют, устраивают поджоги, их «лечащие врачи» исходят из предположения, что сексуальное выражение эмоций действием представляет собой поведение совершенно иного, гораздо худшего порядка. Таким образом, имея мало подтверждений своей правоты, новая группа самозваных экспертов смогла убедить детозащитные ведомства в том, что каждому несовершеннолетнему с «проблемами сексуального поведения» требуется терапия в целях профилактики «сексуальных преступлений».
Хотя события, постигшие Тони и его семью, кому-то могут показаться крайностью, они вовсе не уникальны. Освещая случай Даймондов для журнала Mother Jones, в Сан-Диего я познакомилась с Брайаном Флинном, которому в 1993 году, когда ему было четырнадцать, предъявили обвинение в непристойных и развратных действиях и оральной копуляции с несовершеннолетней - в фелониях (в США фелония - серьезное преступление, т.е. наказуемое лишением свободы на срок более года или смертной казнью - прим. перев.), караемых тремя и восемью годами тюрьмы соответственно. Его преступление, само событие которого отрицали оба предполагаемых участника, состояло в том, что он попросил - или, в зависимости от того, кто рассказывал эту историю и когда, позволил - своей десятилетней сестре лизнуть его пенис. После долгих уговоров Брайан признал себя виновным по первому пункту обвинения, за что провел более двух лет в карательных заведениях штата. Когда он ушел в самоволку с одного из мест принудительного пребывания, власти графства выслали на его розыски полицейский спецназ: полдюжины патрульных машин с громкоговорителями, предупреждающими соседей остерегаться «опасного сексуального преступника», и вертолет, на бреющем полете прочесывающий поросшие кустарником и деревьями приусадебные участки в окрестностях дома его отца. Брайан вылез по склону на возвышенность; один из полицейских бросился за ним в погоню с пистолетом в руке. Беглец перепрыгнул через забор и исчез в ночи. В конце концов его мать с тяжелым сердцем выдала его властям. «Я боялась, что он допрыгается до того, что его убьют», - сказала она мне.
