Элизабет повисла на поплавках дорожки, смеясь от удовольствия.

— Ох, до чего же здорово, — выдохнула она. — Я давно уже не тренировалась.

— Вы отлично плаваете, — сказал Тед. — Мне пришлось напрячься, чтобы догнать вас.

Она замотала головой, и мокрые волосы облепили ей лицо.

— Вы слишком добры ко мне.

Протянув руку, он откинул ей волосы с лица, и взяв за подбородок, заглянул прямо в глаза.

— Я никогда не бываю слишком добрым, радость моя. Я чудовище. Разве вы еще не поняли? — Обнажив зубы, он зарычал.

Теперь он казался совершенно другим — мокрые пряди облепляли череп хорошей лепки, на загорелом лице выделялись белоснежные зубы. Он казался моложе и раскованнее.

— Я ничего не знаю о своем женихе, — с притворной застенчивостью пробормотала она, откинув голову и глядя на него из-под ресниц.

Его рука скользнула к ее талии.

— Скоро мы положим этому конец, — сказал он и потянул ее под воду.

Глотнув воздуха, она попыталась было сопротивляться, и на мгновение они тесно прильнули друг к другу, словно слившись в одно целое. И прежде, чем они вынырнули, Элизабет почувствовала охватившее ее дикое возбуждение.

— Первый урок, — сказал Тед. Еще несколько секунд он продолжал удерживать ее, после чего, развернувшись, мощно поплыл в другую сторону.

Элизабет еще набирала воздух, а Тед уже покрыл весь бассейн, прежде чем она окончательно успокоилась. Восстановив дыхание, она неторопливо поплыла. Энергия, которая пришла к ней, казалось, начала сходить на нет.

Руки и ноги у нее обмякли и подрагивали. Наконец она подтянулась и села на бортик бассейна, закутавшись в простыню. Тед же продолжал разрезать воду, как гоночный катер. Загорелые руки безостановочно взлетали над водой, голова ритмично приподнималась и уходила в воду. Плавал он профессионально. Будь он другим человеком, она могла бы предположить, что он рисуется, но Теду Джеймсу не надо было никому ничего доказывать. Его самомнение было на столь же высоком уровне, что и искусство плавания.

Наконец он сбросил скорость, подплыл к краю бассейна и, подтянувшись, сел рядом с ней. Элизабет внезапно смутилась. Она плотнее закуталась в простыню и отодвинулась на несколько дюймов, пытаясь как-то завязать разговор. Наконец она выдавила из себя улыбку.

— Следующая остановка в Булони?

Он повел сильными плечами.

— Порой мне кажется, что я и в самом деле могу переплыть Ла-Манш, но только не сегодня. Мой предел — тридцать дорожек. Бассейн — очень короткая дистанция, и у меня начинает кружиться голова.

Возникла еще одна пауза. Элизабет не отрывала глаз от его ног, которыми он болтал в воде бассейна, от его сильных бедер, покрытых темными волосками. Внезапное неодолимое желание — протянуть руку и коснуться его — как ударом молнии поразило ее. Оно было столь всепоглощающим, что на мгновение ей показалось, что она уже сделала это. Ее заколотило.

— Солнце заходит, становится прохладно, — сказал он. — Накиньте на себя что-нибудь. Мы вернемся в дом, вы сможете принять горячую ванну и немного отдохнуть перед обедом. — Он помог ей подняться.

Ноги у Элизабет подгибались. Простыня соскользнула с плеч, и Тед нагнулся поднять ее. На мгновение его темные глаза скользнули по ее телу, после чего он набросил ей простыню на плечи и повел к раздевалке.

Элизабет плохо помнила обратную дорогу к дому. В холле никого не было, и Тед провел ее вверх по лестнице в свои апартаменты. Он открыл перед ней дверь в обширную спальню.

— Это для вас, — сказал он. — Надеюсь, понравится. Гардероб вон там, ванная по коридору. К сожалению, только одна, так что, боюсь, нам придется делить ее на двоих, — поддразнивал он ее.

Элизабет попыталась рассмеяться, но из ее перехваченного спазмой горла вырвался лишь неясный звук.

Склонив голову, он вгляделся ей в лицо.

— Вы очень бледны. Надеюсь, вы не простудились?

— Все отлично, — заверила она его. — Я приму ванну, немного отдохну и расслаблюсь. Когда обед?

— Около восьми, — сказал он. — Давайте встретимся внизу в половине восьмого и укрепим свой дух, пропустив по рюмочке. — Выходя, он закрыл за собой двери.

Элизабет села на край постели, обхватила себя руками и наконец заставила прислушаться к внутреннему голосу, который сказал: «дурочка, ты в него влюбилась».

— Я не могу себе этого позволить, — громко прошептала она. — Все произошло так быстро. Прошло всего несколько дней, я даже не знаю его.

Внутренний голос заверил ее, что время знакомства и влюбленность не имеют никакого отношения друг другу. Элизабет легла на спину и позволила себе какое-то время поплавать на теплых волнах влюбленности. Снова и снова она шептала его имя и обмирала, вспоминая тот момент в бассейне, когда он прижимал ее к себе.

Но эйфория не может длиться вечно. В самое ближайшее время все вернется на круги своя. Она не должна показывать ему, что влюбилась. Но стоит ему прикоснуться к ней — поцеловать ее, в чем он себе, конечно же, не откажет, — и она за себя не ручается. Элизабет усмехнулась. Это была типичная для него манера поведения — он будет вести себя так, словно она влюблена в него.

Элизабет встала и начала бродить по огромной комнате. Так что же ей делать? Она должна владеть собой, а не млеть от прикосновения его руки. Ей оставалось только надеяться, что она справится с этим испытанием.

Тем временем ей предстояло еще одно испытание в виде обеда. Элизабет тяжело вздохнула, распаковывая сумку и вытаскивая свои вещи. Затем она приняла горячий душ и просушила волосы. Она не предполагала, что ей понадобится вечернее платье, но на всякий случай прихватила его с собой. Элизабет подняла его на плечиках. Она купила его два года тому назад, но такие платья не выходят из моды, по крайней мере она надеялась на это. Оно было из натурального шелка цвета полуночной синевы и казалось ужасно дорогим, когда она покупала его. Гарольд, который старался производить впечатление романтика, увидев его в витрине магазина, сказал, что оно очень подходит к ее глазам. После разлуки с ним Элизабет не надевала его, но сейчас она поняла, что платье больше не вызывает в ней никаких эмоций.

Встряхнув платье, Элизабет положила его на кровать, занявшись макияжем и прической. Она долго и тщательно расчесывала волосы. Сегодня она должна выглядеть самым лучшим образом. Конечно, она и не помышляла, что Тед тут же влюбится в нее. Скорее всего, он вел себя так с каждой привлекательной девушкой, которая оказывалась с ним рядом. Нет, она наденет это платье лишь для того, чтобы доставить удовольствие себе. Она не позволит, чтобы тетка Теда с ее снобистскими взглядами унижала ее.

Часы показывали половину восьмого. Она торопливо надела платье, и застыв перед зеркалом, уставилась на результат своих стараний. За последние два года Элизабет несколько похудела, но платье по-прежнему сидело как влитое. Оно было без рукавов, с низким вырезом. Мягкими складками оно опускалось ниже колен. При движении шелк шуршал и переливался. Да, оно, несомненно, идет ей.

На туалетном столике стояла граненая бутылочка с духами. Невеста должна благоухать, подумала Элизабет и легко коснулась пробкой запястий и висков. Она не знала, как называются эти духи, но пахли они божественно.

Приводя себя в порядок, она отгоняла мысли о Теде, но теперь они снова овладели ею, и у нее засосало под ложечкой, когда она медленно спускалась по лестнице на встречу с ним.

Тед стоял рядом с баром. Он был в легком смокинге и галстуке от Пейсли. Он побрился и аккуратно причесал свои темные волосы. Элизабет почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда она увидела его. Он в самом деле смотрелся великолепно, и у любой девушки перехватило бы дыхание при виде его. Ей пришлось быстро напомнить себе о тех девушках, о которых намекала ей Офелия.

— Что предложить вам выпить? — спросил он.

Она замялась.

— Мне кажется, что за обедом будет вино?

Тед сжал губы.

— Насколько я знаю Офелию, вино будет только самое лучшее — и более чем достаточно. — В его голосе было сдержанное раздражение, и она подумала: не ему ли приходится оплачивать все расходы по дому? Но, наверное, Тед Джеймс может позволить себе не обращать внимания на стоимость нескольких бутылок вина?