ГДЕ ЭТО МЕСТО?

Ясно, что в стране, живущей в трех городах с пустующим Негевом, с пустующей Галилеей, с пустующими территориями, это место может быть только вне этих городов. Когда треть страны живет в одном городе — это ненормальное положение. Достаточно одной бомбы, чтобы такой страны не стало. Нельзя удерживать территории, нельзя претендовать на них, если ты их не заселяешь. На запас? Пусть на запас. Но тогда почему ты оставляешь это другим? Почему не ты? Очень быстро стало ясно, что наше место в районах малозаселенных или незаселенных вообще. В районах, без которых страна не может жить.

ЧЕМ ЗАНИМАТЬСЯ?

Поселенческое движение в Израиле всегда было связано с сельским хозяйством. Но зная ту среду, из которой я вышел, те два миллиона, которые по моему желанию должны были сюда приехать, я понимал, что сельское хозяйство не их путь. Столетия назад ушли они от сельского хозяйства. И не думаю, что правильно было бы сегодня начать их переделывать. Куда разумнее использовать то, что они знают и умеют. А умеют они заниматься прикладной наукой. Евреи России всегда были в сфере обслуживания. В Советской России из портных, сапожников, мелких торговцев они перешли в другую сферу — стали музыкантами, философами, литераторами. Когда же Советская власть отказала им в праве формировать ее идеологию, они занялись естественными науками и тем заполнили вакуум. Стали инженерами, учеными, физиками. Когда стал вопрос — чем эти люди должны заниматься здесь, ответ для меня был однозначным — прикладной наукой.

ХОЧЕШЬ ЧЕГО-ТО ПОЛЕЗНОГО

Итак, речь шла о научно-промышленном поселении. А как его организовать? Ты представляешь себе, каким оно должно быть. У тебя есть опыт работы в научно-прикладных лабораториях. Но ты никогда их не создавал. Этого опыта у тебя нет. Ты не можешь четко объяснить, чего ты хочешь. Хочешь чего-то красивого, хочешь чего-то полезного. Хочешь...

С другой стороны, можно ли было требовать от государства и от людей, стоящих во главе его, чтобы они понимали тебя, любили, поддерживали? Думаю, что нет. Т.е. требовать можно, но они все равно не понимают. И действительно, три года нас с удовольствием принимают, нам симпатизируют, нас похлопывают по плечу. А дальше...

КОМАНДОВАТЬ В ЧУЖОМ ДОМЕ

То, что для меня и сегодня неопределенно, в начале было еще менее ясным. Само это понимание, что ты самозванец и признание за собой этого права тоже не приходит сразу. Хотя с другой стороны, мы вели себя именно как самозванцы. В один прекрасный день объявили себя родственниками, потребовали, чтобы нас выпустили из Союза, приехали сюда и потребовали, чтобы нам дали работу, потребовали участия в строительстве государства. А оказалось, что все уже сделано, все ячейки заполнены, структура работает. И сколько ты не пытаешься вписаться в эту структуру, ничего не получается, она тебя отталкивает.

Почему так происходит? В 1971 г. было в Израиле 10 тыс. инженеров и очень легко подсчитать, что как только началась большая алия из Союза, в ней тоже нашлось 10 тыс. инженеров. А так как из одного рабочего места двух не получается, то создается ситуация, что ты пришел, а место для тебя не приготовлено. А ты пришел с большим потенциалом. Вот это тоже меня всегда смущало. С точки зрения оптимальности, у тебя есть право вытеснить того, кто сидит. Ты приехал из великой страны, из развитой страны, страны, которая успела сделать Спутники, и сейчас делает лучевое оружие. Можно сколько угодно смеяться над топорной работой Советского Союза, но когда МИГ-25 пролетал над Синаем и никто не мог его достать, можно было продолжать смеяться, но это уже не было признаком большого ума. Ты пришел из большой страны, и в ее успехах твое участие неоспоримо. Поэтому, когда ты приходишь и говоришь о равных условиях свободной конкуренции, в этом нет правды. Условия не равны. Он воевал, он строил страну, а ты в это время работал, ты прогрессировал, ты сегодня обладаешь большими знаниями, большим опытом. Так он должен уйти? Но тут возникает сильная моральная коллизия. Он должен уйти из своего дома, а ты будешь распоряжаться в этом доме. И тысячи олим успешно идут по этому пути и требуют для себя права — «Последний пришел, последний уйду». А он пусть уйдет раньше. А я умнее, пусть оставит мне университет. А я такой, а он плохой. Пускай уходит. Некоторых такое положение устраивает. Меня, скажем, оно смущает. Я не люблю командовать в чужом доме. Поскольку это мой дом, я должен его строить. Для меня он оказывается изначально пустым. Так и вышел Аршах. Так он и пошел жить своим умом, строить себя по образу и подобию своему.

Так Аршах начинался и так он продолжается. Но размеры его оказались непропорциональны ни тому, что ожидалось, ни тому, что планировалось.

ПО КАКИМ ДОРОГАМ РАЗБРЕЛИСЬ?

Уже в самом начале, в 1971 году, в среде олим из России наметились, а затем пышно разрослись тенденции войти в Кнесет, научить их, рассказать им, объяснить им, дать советы Правительству и Главнокомандующему. Когда же стал вопрос — кто готов идти и делать то, что он декларирует, уже тогда стало ясно, что таких немного. Сегодня в Аршахе 9 человек. Где же те — самые умные, самые талантливые, самые лучшие, самые... По каким дорогам разбрелись советские евреи?

Какие возможности были у них: первое, пойти и строить для себя; второе, отвернуться и уйти. Не мой дом, хотелось как лучше, не хотите, не надо. И третье, приспособиться. И этот третий путь оказался самым популярным. Что это значит? А значит это, что многие академаим[13] работают не по специальности, что они работают там, где хорошо платят или там, где средне платят, лишь бы хватило на машину. Были бы учеными, да места нет. «Интеллигентов хватает, местов в автобусе не хватает». И стоит интеллигент перед выбором — пойти строить эту страну так, чтобы использовать свои знания, либо сказать — я бы мог, да меня не приняли. И он выбирает то, что выбирает.

АМЕРИКА — САМАЯ ДОРОГАЯ И ТЕПЛАЯ СТЕНКА

Мы удивляемся, что в среде евреев из России развилась ерида[14] и нешира[15]. Но это легко объяснить, если понять, что такое потребительство и кто такие потребители. Сегодня в Израиле нелегко быть потребителем. Все места у кормушки заняты. Так зачем сюда ехать? Есть же более развитые страны, есть Америка — самая дорогая и самая теплая стенка. Уж там среди 200 миллионов найдешь себе место. И будешь шофером такси, зато будешь зарабатывать и будут две машины стоять возле дома. А что специалист, так от этого можно и отказаться. Оказалось, что от всего можно отказаться. Можно отказаться от идеала, можно отказаться от морали, можно отказаться от совести. И отказываются и там, и здесь. Бастуют вместе со всеми, хватают свой кусок блага, рвут свой кусок пирога.

ДЕЛАТЬ СВОЕ ДЕЛО

Аршах — исключение на этом фоне. Что же нам остается? Делать свое дело. У Жаботинского в одном из фельетонов есть прекрасная фраза: «Они уходят, умные, талантливые, они уходят с нашей улицы, что же нам остается? Сцепив зубы, делать свое дело».

Грушко Беньямин, 1946 г. рождения, инженер.

Приехал из Москвы в 1976 г. Живет в мошаве «Аршах».

В нашей семье идеи сионизма не были случайными. Мой отец родился в Польше и в юности участвовал в сионистском движении. Для него Израиль всегда был конкретной мечтой. У меня же долгое время не было никаких собственных ассоциаций с Израилем. Только после Шестидневной войны появилось чувство, что моя история и моя судьба связаны с этой страной.