Вкратце дело было так: 22 апреля Милошевич повторил предложения Сербской Национальной Ассамблеи от 23 марта, на этот раз таким образом, что их нельзя было обойти молчанием, а именно, через российского посланника, фаворита Запада. Поскольку суть первого предложения, высказанного 23 марта, к тому времени еще не всплыла на поверхность и была известна очень незначительному кругу лиц, то его повторение можно было представить как знак того, что сила сработала, и Милошевич с его «вызывающим поведением» сдает позиции под натиском НАТО. А значит, надо применить еще больше насилия.

На другой встрече, состоявшейся неделю спустя, Черномырдин сообщил о «неуклонном прогрессе», — заголовок констатировал «Намеки на прогресс». Таким намеком и послужило повторное изложение сербами резолюции Национальной Ассамблеи, принятой 23 марта, теперь дополненное словами о «международной миссии ООН, невооруженной и гражданской»¹⁵.

В тот же день в «Таймс» было опубликовано интервью ЮПИ с Милошевичем, в котором он настаивал на «политическом процессе» и говорил, что «ООН, если пожелает, может направить в Косово сколь угодно масштабную миссию», свои «миротворческие силы» с «оружием для самообороны», но только не устраивать «оккупацию» в том духе, который «диктовала администрация Клинтона» в Рамбуйе: введение в Косово военного контингента численностью 28 000 человек с тяжелым вооружением. Милошевич также планировал уменьшить численность югославских вооруженных сил до уровня, предшествовавшего бомбардировкам, т. е. до 10–11 тысяч человек, настаивал на «возврате всех беженцев, независимо от их этнической или религиозной принадлежности», «свободном доступе верховного комиссара Объединенных Наций по делам беженцев и Международного Красного Креста» и продолжении переговоров с целью обеспечить «как можно более широкую автономию Косова в рамках Сербии»¹⁶.

Цитируя последнюю фразу, «Таймс» сообщала, что Милошевич «заимствует язык соглашений, предложенных в Рамбуйе». На самом деле, и это очень важно, он повторял язык именно не удостоенной внимания прессы резолюции Национальной Ассамблеи, принятой 23 марта и призывавшей к «политическому урегулированию по многим аспектам автономии» области. Предложения Милошевича, высказанные 30 апреля, в целом не выходили за рамки резолюции от 23 марта, они только конкретизировали ее.

Следующий акт этой драмы разыгрался 6 мая, когда «большая восьмерка» (основные страны Запада и Россия) выступила с официальным заявлением, о котором тотчас раструбила пресса. В нем звучали требования «немедленного и недвусмысленного прекращения насилия и репрессий», отзыва «военных, полицейских и военизированных формирований» (не указывалось, каких конкретно), «развертывания в Косове эффективного международного присутствия гражданского корпуса и сил безопасности, согласованного и утвержденного Организацией Объединенных Наций», «политического процесса, направленного на создание промежуточного политического рамочного соглашения, обеспечивающего Косову достаточную степень самоуправления, с полным учетом содержания соглашений в Рамбуйе и принципов суверенитета и территориальной целостности Федеративной Республики Югославия, а также других стран региона» и демилитаризации OAK.

Заявление «большой восьмерки» стало первым шагом к достижению компромисса между двумя планами, лежавшими на столе переговоров 23 марта. Оно модифицировало предложение сербского парламента, внося существенное дополнение о «присутствии сил безопасности», и отвергало основные требования ультиматума о военном и политическом контроле над Косовом, сформулированного в Рамбуйе. В заявлении «восьмерки» никак не упоминалось НАТО и звучали призывы к «учреждению в Косове временной администрации, состав которой будет определен Советом Безопасности Организации Объединенных Наций…», которому ранее Вашингтон отказывал в какой-либо роли в этом процессе¹⁷.

Этот компромисс изображался как победа самих США и Великобритании и оправдание применения силы. Заголовок передовицы «Таймс» звучал так: «Россия согласна с тем, что для надзора над Косовом нужна сила». Под ним помещались две статьи. Одну открывало высказывание о том, что «администрации Клинтона… сегодня удалось заполучить Россию в союзники», а вторую — следующие слова: «Запад и Россия сегодня впервые сошлись на том, что для поддержания хотя бы возможности мира в Косове там необходимо международное военное присутствие». «После достижения согласия усиливается и давление» на Милошевича, который теперь, когда русские оказались «в одной лодке с нами», остался в одиночестве. Ветеран пера «Бостон Глоуб» Джон Йемма отметил как первостатейное достижение то, что удалось «склонить Россию на позиции НАТО» по вопросу о «международном присутствии сил безопасности», которые сменят на данном посту сербские силы, однако, «до прекращения бомбардировок» Милошевичу «придется хотя бы в принципе согласиться с планом „большой восьмерки“»¹⁸

Со стороны Сербии не последовало никаких официальных комментариев, но ее правительственная газета «опубликовала принципы „большой восьмерки“ на первой полосе»¹⁹. США, в свою очередь, не утвердили формулировки мирного предложения «восьмерки» и продолжили настаивать на своей прежней позиции, истолковывая все достижения в рамках мирного процесса как признаки того, что непокорные «с нами в одной лодке», правда, пока их недостаточно, поэтому бомбардировки надо продолжить.

Как только официальные лица Югославии объявили, что они примут основы плана «большой восьмерки», и потребовали Резолюции Совета Безопасности, которая строилась бы на них, НАТО вновь дало понять, что оно предпочитает бомбардировки, заявив, что «никакого послабления с нашей стороны не будет до тех пор, пока Югославия не примет требований мирового сообщества, которые обсуждению не подлежат». Представитель НАТО Джейми Ши заявил, что Милошевич, «как только мы начали воздушные атаки, стал отходить от своих прежних позиций, когда он почти полностью игнорировал мнение мирового сообщества, и начал, по крайней мере, говорить о том, что принимает ключевые требования „большой восьмерки“, которые воплощают в себе пять условий НАТО». Генерал Кларк добавил к этому следующее: «Я полагаю, что именно бомбардировки подстегивают дипломатию». В тот день бомбовые удары пришлись на многолюдный мост, санаторий и группу сопровождения европейских журналистов²⁰.

Очень мало было упоминаний в прессе и о письме югославского министра иностранных дел Живадина Йовановича немецкому министру иностранных дел Йошке Фишеру, в котором «повторялось, что Югославия отныне принимает условия достижения мира, несколько недель назад определенные членами „большой восьмерки“». В этом письме, обнародованном Германией 1 июня, утверждалось, что «необходимо сейчас же положить конец воздушным ударам НАТО и сосредоточиться на вопросах политической повестки дня, направленных на достижение прочного и долговременного политического урегулирования», и вновь говорилось, что ФРЮ «приняла принципы „большой восьмерки“, включая присутствие сил Организации Объединенных Наций, полномочия и другие аспекты которых будут определены в резолюции Совета Безопасности Объединенных Наций в соответствии с Хартией ООН»²¹.

Третьего июня мирное соглашение по Косову было подписано НАТО и Сербией. Восьмого июня «большой восьмеркой» был одобрен проект резолюции Совета Безопасности, которая предписывала воплотить это соглашение в жизнь²².

Существуют две версии мирного соглашения по Косову и резолюции ООН: 1) их тексты и 2) интерпретации США/НАТО. Как это обычно бывает, они отличаются друг от друга. Давайте рассмотрим сначала тексты (воспользовавшись текстом соглашения, предоставленным Госдепартаментом), а затем обратимся к интерпретациям.