— Исключительно болезненна.

— Сколько пункций довелось вам сделать?

— От полутора до двух тысяч.

— И, как правило, ввести длинную иглу удается без труда.

— Нет, эта процедура требует особой тщательности.

— Можете ли вы сделать пункцию, если пациент кричит и вырывается?

— Конечно, нет.

— Почему?

— Иглу надо вводить с предельной точностью. Она вводится в проем между двумя позвонками, который очень узок. Пациент должен неподвижно сидеть с выгнутой спиной, и иглу следует вводить точно по срединной линии. И врач просто бессилен что-то сделать, если пациент не помогает ему. Я бы сказал даже, что в таком случае процедура не представляется возможной. Видите ли, любое резкое движение пациента ведет к риску сломать иглу.

— Вы слышали в ходе показаний, что однажды игла в самом деле сломалась. Что происходит в таком случае?

— Если она сломалась, будучи введенной достаточно глубоко, то это очень опасно. И если ее не удастся извлечь, возникают непрестанные боли. Они могут стать невыносимыми. Конечно, если игла сломалась, едва только войдя в кожный покров, ее удастся извлечь.

— Вы слышали или читали показания, что некоторые из свидетелей и по сей день испытывают боли?

— Учитывая, какому обращению они подвергались, я склонен думать,- что так оно и есть.

— Захватили ли вы с собой в суд образцы игл, которые употреблялись в сороковые годы?

Поставив перед собой небольшой саквояж, Марвик извлек из него тоненькую иглу для предварительных инъекций, а потом иглу побольше. В виде доказательств иглы были продемонстрированы членам суда, реакцию которых нетрудно было видеть по выражениям их лиц, когда иглы переходили из рук в руки.

— Итак, спинномозговое обезболивание приводит к тому, что нижняя часть тела теряет чувствительность?

— Да. Если же потеря чувствительности доходит, скажем, до срединной линии тела, это приводит к резкому падению кровяного давления, когда мозг перестает снабжаться кислородом, в результате чего пациент может почувствовать головокружение и потерять сознание.

— Вы слышали показания мистера Бар-Това, как он впал в полубессознательное состояние. Вас это не удивило?

— Нет, насколько это явствует из его показаний.

— Всегда ли при хирургических вмешательствах дается морфий?

— Всегда.

— Можете ли вы представить себе ситуацию, при которой люди, получившие укол морфия, по очереди ждут операции?

— Конечно, нет.

— А если они в плохом физическом состоянии и подавлены грубым обращением, не будет ли морфий оказывать на них более сильного воздействия?

— Он в самом деле может практически полностью обезболить их.

— И, находясь под воздействием морфия, им будет трудно сопротивляться?

— Они, конечно, могут сделать такие попытки, но безрезультатно.

— Вопросов больше не имею.

Когда все члены суда осмотрели иглы, поднялся Хайсмит. Адам Кельно сидел, не отрывая глаз от саквояжа. Когда сменялись стенографисты, руки его невольно дернулись, словно он не мог побороть искушения схватить иглы. Смидди перехватил его кисть, обратив все внимание Кельно на Марвика.

— Мистер Марвик, слышали ли вы ил читали показания доктора Боланда, свидетельствовавшего в пользу доктора Кельно?

— Я знаком с ними.

— Считаете ли вы как эксперт доктора Боланда достаточно квалифицированным специалистом в своей области?

— Да.

— Вы слышали его показания, что сам он получил два укола в позвоночник перед предстоящей операцией, и оба они были сделаны без предварительного обезболивания морфием. Он так же свидетельствовал, что предварительное введение лекарств не обеспечивает в полной мере спокойствие пациента.

— Да, он это говорил,

— Можете ли вы прокомментировать его слова?

— Ну, даже ваш собственный клиент, доктор Кельно, придерживается иной точки зрения, чем доктор Боланд. И я, конечно же, тоже не согласен с, ним.

— Но вы согласны с тем, что в сегодняшней Англии 1967 года существует как минимум две различных точки зрения на вопросы обезболивания?

— Да, у него есть свое мнение.

— Отличное от вашего.

— Да.

— Доктор Боланд в ходе показаний утверждает, что, если пациенту вводится достаточно острая игла, он практически не испытывает никаких неприятных ощущений. Что вы скажете на это?

— Возможно, если пункция проводится в абсолютно идеальных условиях.

— Руками опытного хирурга, который действует с предельной быстротой.

— Процедура эта, сэр Роберт, должна проводиться как раз медленно. Игла прокладывает себе путь сквозь очень нежные структуры. У меня бывали случаи, когда пункции отнимали до десяти минут, и случалось, что даже опытные специалисты терпели поражение.

— Если бы в силу обстоятельств вам пришлось оперировать в Ядвиге и у вас не было бы анестезиолога или просто подготовленного ассистента для общего наркоза, имело бы смысл проводить спинномозговое обезболивание, не так ли? Я хочу сказать, что хирург не в состоянии одновременно делать две вещи, верно? Он не может оперировать и в то же время давать наркоз.

— Можно считать и так.

— И в ходе операции он не может поручить давать наркоз с помощью хлороформа или эфира неподготовленному помощнику?

— Вы совершенно правы в предположении, что ему нужен опытный ассистент, которому можно было бы доверить общий наркоз.

— Так. что спинномозговое обезболивание обеспечивает хирургу оптимальные условия для операции, не так ли?

— Да.

— Особенно если хирург подавлен и растерян.

— Да.

— Где вы практиковали в сороковом — сорок первом годах?

— В Королевских военно-воздушных силах.

— В Англии?

— Да. В силу стечения обстоятельств мне пришлось давать наркоз одному из ответчиков, когда его самолет потерпел аварию.

— И условия были далеко не такими, как в Ядвиге?

— Да.

— Но даже в Англии в те годы доктор Боланд предпочитал прибегать к спинномозговому обезболиванию без предварительного впрыскивания морфия. Это не удивляет вас?

— Нет. Это приводит меня в содрогание.

— Итак, мы имеем свидетельства двух экспертов по вопросам обезболивания, которые придерживаются диаметрально противоположных взглядов. Два мнения, каждое из которых можно считать справедливым.

Когда Хайсмит направился на свое место, О'Коннор листал книгу, которую извлек из своих бумаг. Он попросил секретаря суда передать один экземпляр ее сэру Роберту, а другой — мистеру Марвику.

— Прежде чем мы обратим внимание на эту работу доктора Боланда, — сказал О'Коннор, — я хотел бы напомнить, что вы слышали или читали свидетельство доктора Кельно: у него не хватало квалифицированных ассистентов и главным образом в силу этой причины он предпочитая прибегать к спинномозговому обезболиванию, которое делал сам.

— Да, я знаком с этими показаниями.

— И вы также слышали и читали показания доктора Лотаки, что он помогал доктору Кельно в ряде операций.

— Да.

— Как вы считаете, исходя из квалификации доктора Лотаки, мог ли он следить за состоянием пациента под наркозом во время операции?

— Да, доктор Лотаки был достаточно опытен для этого.

— В таком случае ссылка Кельно на то, что у него, не было подготовленных помощников, лишена оснований.

В первый раз за время процесса сэр Роберт Хайсмит поймал себя на том, что он задумывается над личностью Адама Кельно. Была ли то откровенная ложь или

же просто оговорка в ходе показаний — вот что он пытался понять.

О'Коннор открыл книгу.

— Данный труд доктора Боланда был опубликован в 1942 году и носит название «Новые достижения в области анестезиологии».

— Я считаю несколько странным, — сказал Хайсмит, — что доктору Баланду не было предъявлено ничего подобного, когда он стоял на свидетельском месте.

— При всем уважении к моему досточтимому коллеге, — сказал О'Коннор, — у нас не было возможности прочитать все труды анестезиологов Англии, и мы не имели представления, что доктор Боланд будет приглашен стороной истца давать показания. Если бы вы заблаговременна предупредили нас, мы были бы готовы в соответствующее время.