Через пятнадцать или более лет молодой юрист может получить приглашение в состав младших королевских адвокатов. Мантия из шерсти уступает место другой, и К. А. «надевает шелк».

Теперь как К. А. он выступает в суде по делам, материалы для которых готовят его младшие коллеги, стажеры.

Когда уважаемому королевскому адвокату минет пятьдесят или чуть больше, ему может быть предложено место судьи, которое автоматически влечет за собой присвоение рыцарского звания. Это апогей юридической карьеры.

С другой стороны, он может остаться младшим барристером до самой смерти.

1

Октябрь 1945 года

Над площадью Парламента разносился звон больших колоколов, которые по-древнему величественно возвещали о возвращении законности и порядка.

Война была закончена, и Англия выстояла, сохранив пределы своей империи. Англичане принялись расчищать от развалин центр Лондона, где остались следы налетов варваров, и скоро воспоминания о них ушли в прошлое. Повсюду шло возвращение к порядку и традициям. Раздавались разговоры о возникновении прекрасного нового мира, но такие разговоры заходили по завершении всех войн. Англия, казалось, не претерпела никаких разительных изменений. Порядок вещей оставался неизменным, несмотря на повальное нашествие левантийцев. Да, поистине, новая эра ничем не отличалась от старой.

Если кто-то сомневался в этом, ему стоило побывать тут в этот день, и тогда стало бы ясно, что представляет собой Англия. В стенах Вестминстерского аббатства лорд-канцлер в величественной черно-золотой мантии возглавлял судей Англии и барристеров на торжественном богослужении. Пока они просили божественного благословения в деле вершения правосудия, их коллеги, приверженцы римско-католической церкви, служили в кафедральном соборе мессу.

Огромные двери аббатства распахнулись настежь. Процессия начала свой ход. Ее возглавлял высокий и мрачный хранитель булавы, символа власти спикера палаты общин а за ним следовал хранитель большой печати. Каждый из них был облачен в бриджи до колен, башмаки с пряжками и камзол с обилием шнуровки.

За ними шествовал лорд Рамсей, лорд-канцлер со знаками своего достоинства. Торжественный кортеж сопровождал лорда-канцлера на всем его пути до палаты лордов.

Далее следовала вереница судей в ярких мантиях, в средневековых нарядах, позвякивающих тяжелыми золотыми цепями, в башмаках с пряжками, в пышных париках; судьи Верховного суда отличались яркими пурпурными мантиями.

Облачения длинной вереницы старших барристеров и королевских адвокатов в их черных шелковых мантиях и больших париках вели свое начало со времен королевы Анны. Замыкали шествие младшие барристеры.

Покинув аббатство через восточные ворота, процессия достигла Королевской галереи палаты лордов.

Тогда то и дело раздавались суждения, что существующие законы архаичны, что они нуждаются в решительных реформах, после которых перестанут представлять собой святилище для избранных, что их пора избавлять от смешных древних ритуалов. Были слышны мнения, что свод законов полон установлений, относящихся к другим временам и эпохам. Тем не менее, так как существование этих законов насчитывало вот уже скоро тысячу лет, трудно было доказать, что их сможет успешно заменить какая-то другая система, созданная человеком, и столь же трудно было утверждать, что они не могут удовлетворять современные потребности в справедливости твердо и неуклонно.

Воплощением духа английских законов был лорд-канцлер, и в настоящее время им являлся Сирил Рамсей, который считался живым воплощением своей профессии.

Лорд-канцлер — один из немногих людей в мире, который сохраняет свое положение при любых сменах правительства. Как глава судейского корпуса Англии лорд Рамсей возглавлял всю систему отправления правосудия. Он назначал судей и принимал в круг королевских адвокатов молодых барристеров.

Он осуществлял обязанности спикера палаты лордов и председательствовал на ее заседаниях, восседая на традиционном мешке с шерстью, символе его должности в парламенте.

Он был главный юридический советник королевской семьи. Он был членом кабинета. В парламенте он способствовал принятию тех или иных законов. Как советник и член кабинета министров, он помогал претворению их в жизнь. Как судья, он заставлял соблюдать их.

Лорд-канцлер занимал огромные апартаменты парламента, откуда открывался вид на Темзу. Отсюда он руководил сотней комитетов по реформе законов, попечителями общественных фондов, курировал систему юридического образования и оказания юридической помощи, осуществлял попечительство над больницами, колледжами и юридическими обществами, а также занимался благотворительностью. Кроме того, лорд Рамсей, как и все лорды-канцлеры, его предшественники, был обязан участвовать в бесчисленных официальных церемониях. За все он получал ежегодное жалованье в тридцать пять тысяч долларов.

Как традиционный «хранитель совести короля», он был наследником эры величия, стоящего выше как потрясений и трагедий, так и общественного изобилия и благосостояния. Главное было — достоинство, и он был хранителем этой традиции.

Да, совершеннолетние жители Лондона, которые в тот день наблюдали за шествием, с трудом могли поверить, что какие-либо новшества могут изменить эти традиции.

Новый год отправления правосудия формально отметил свое начало. Рамсей приветствовал всех своих судей и барристеров, которых он знал лично по неизменным и давним профессиональным контактам. В завершение встречи он пригласил к себе Энтони Гилроя, К. А.

На столе Рамсея лежал указ о назначении Гилроя членом Верховного суда. Он считал, что это отличное решение. Гилрой был надежен, как фунт стерлингов. Десять лет назад одной из первых обязанностей Рамсея как лорда-канцлера стало выдвижение Гилроя в королевские адвокаты. Когда кто-то обретал это звание, было принято говорить, что он «надел шелк». Гилрой обладал огромным опытом судебных заседаний. Когда его назначение судьей будет автоматически утверждено, Гилрой получит рыцарское звание, как все верховные судьи Англии.

— Лорд Рамсей, — сказал Энтони Гилрой, протягивая свою худую руку.

— Здравствуйте, Тони. Как хорошо, что вы вернулись из армии.

— Я тоже рад возвращению.

— Как вы находите обстановку?

— О, все точно так же. Англия никогда не меняется.

2

Январь 1966 года

Мистер Баллок, главный секретарь «Хоббинса, Ньютона и Смидди», связался с мистером Раддом из конторы сэра Роберта Хайсмита, К. А., и договорился с ним о встрече в Милл-Темпле.

За прошедшее время Роберт Хайсмит завоевал репутацию одного из лучших специалистов в Англии по делам о клевете и, благодаря своим непрестанным заботам о судьбах политических заключенных, получил дворянство.

Несмотря на свой статус, он продолжал занимать то же помещение с обветшалой мебелью, потертыми обоями, с покосившимся диваном на истертом ковре и портативным электрическим калорифером, который дополнял газовую горелку. Единственным изысканным предметом обстановки, как в кабинетах большинства барристеров, был письменный стол, большой стол викторианских времен с кожаным покрытием столешницы.

Все же внизу на стоянке был припаркован новый «роллс-ройс».

Общие воспоминания позволили сэру Роберту Хайсмиту и сэру Адаму Кельно преодолеть разделявший их возрастной барьер. Сэр Роберт поседел погрузнел, и его прическа обрела некоторое благообразие. На столе у него лежал, экземпляр «Холокауста».

— Мне кажется, не подлежит сомнению, что вы стали жертвой клеветы. На первый взгляд можно предположить, что им нечего будет сказать в свою защиту.

Тем не менее мы должны учитывать, что оскорбление в ваш адрес представляет собой лишь один абзац в книге из семисот страниц. И вы считаете, что общество опознает в уважаемом гражданине Англии, обладающем рыцарским титулом, того самого человека, который мельком упомянут в книге как врач неопределенной национальности в Ядвиге?