Главнокомандующему Кавказской армией

Великому Князю

Михаилу Николаевичу.

1864 год, 3 ноября, № 190

Из переданной мне Начальником Главного штаба Кавказской армии записки, относительно настоящего положения на Кавказе, видно, что для устранения возможности беспорядков и волнений в Чечне представляется два способа действий: решительный — т. е.

переселение всех чеченцев силой оружия, если окажется необходимым, на левый берег Терека и Сунжи с водворением на их места станиц 1-го и 2-го Сунженских казачьих полков…"

Лорис-Меликов недоуменно пожал плечами и, не скрывая своего удивления, спросил:

— Ваше превосходительство, разве я говорил в записке, что нам необходимо выселить всех чеченцев со своих земель?

— Это моя приписка. Ничего страшного. Имея готовое решение от государя, мы ничем ведь не рискуем.

Лорис-Меликов продолжал читать:

"… или же более медленный — постепенно ослабляя чеченское население в горах добровольным выселением его на равнину и поощрением переселения в Турцию…"

— Выходит, что мы и в дальнейшем будем придерживаться той же тактики?

— Для чеченцев существуют лишь два пути: либо на левый берег Сунжи и Терека, либо в Турцию.

"…По всеподданнейшем о том докладе, Государь Император, имея в виду, что насильственное переселение чеченцев произведет неприятное нравственное впечатление на все горское население Кавказа и потребует значительных расходов, высочайше соизволил выразить желание, чтобы вопрос успокоения Чечни разрешился, по возможности, мирным путем — добровольным переселением…"

— А добровольно ли пойдут?

— Читайте дальше.

"… Но так как подобный исход дела зависит от случайности и в известную минуту, которую заранее невозможно предвидеть, Кавказское начальство может быть поставлено в необходимость прибегнуть к предполагаемым в записке крутым мерам, то на случай подобного оборота дела Государь Император высочайше представляет Вашему Императорскому Высочеству действовать по собственному Вашему усмотрению, не отступая в крайнем случае и перед необходимостью выселить всех чеченцев на левый берег Сунжи и Терека.

Военный министр Генерал-адъютант Милютин".

— Государь император предлагает нам, — сказал Лорис-Меликов, возвращая рапорт Карцову, — если я правильно понял…

— Поняли совершенно верно! — воскликнул Карцов, не дав ему договорить. — Не пожелают добром — заставим штыком. — Глаза его блеснули, как у разгоряченного бегом скакуна, и, весело барабаня пальцами по столу, он откинулся на спинку кресла.-

Так-то, милостивый государь!

Оба некоторое время молчали. Наконец Лорис-Меликов сказал:

— Александр Петрович, но я никак не могу согласиться с результатами переговоров генерала Кундухова с турецким правительством. Считаю своим долгом высказать личное мнение, ради чего я и прибыл сюда.

— Каковы же причины?

— Чрезвычайно важные.

— Могу ли я узнать?

— Мне бы хотелось вместе с вами пойти к Великому князю.

Александр Петрович недовольно покачал головой.

— Не думаю, что у него найдется время выслушать вас. Он вот-вот должен уехать на отдых в Каджару.

— Но дело, по которому я прибыл, неотложно. От его ответа зависит, когда начать переселение. Ведь случись что, дорогой Александр Петрович, ответ держать придется нам с вами, как инициаторам этого переселения. Чеченский вопрос, повторяю, исключительный. Ждать опасно.

— Сколько времени потребуется вам на аудиенцию?

— Думаю, одного часа достаточно.

* * *

Великий князь уже был готов к отъезду, однако Лорис-Меликова он принял, хотя особого удовольствия при встрече не выказал.

— Как видите, милостивый государь, Михаил Тариэлович, я собрался в путь, а потому прошу быть как можно более кратким, — предупредил он.

Лорис-Меликов торопливо стал излагать суть дела, не забыв напомнить, что выехать из Чечни и проделать столь долгий и опасный путь побудило его исключительно лишь беспокойство о престиже России. После этого он заявил о своем несогласии с результатами переговоров. Заметив, как недовольно поморщился Великий князь, Михаил Тариэлович смешался, но тут же оправился и твердым голосом спросил:

— Позвольте продолжить?

Великий князь молча кивнул.

— Генерал Кундухов по возвращении из Константинополя спросил разрешения начать подготовку к переселению чеченцев в Турцию.

Но поскольку я не согласен с итогами переговоров относительно конечных мест переселения чеченцев, я не разрешил ему предпринимать каких-либо шагов, пока не поговорю с вами. — Я слушаю.

— В моих личных докладах вам и представленных записках я постоянно выражал убеждение, что удаление из малоземельной, густонаселенной Чечни хотя бы даже и малой части населения, воспитанного в полувековой борьбе с нами, стало бы огромным шагом на пути к решению чеченского вопроса, а следовательно, к прямому умиротворению Терского края и установлению в нем гражданственности. Но предложение турецкого правительства о поселении туземцев в сопредельных нашим владениям областях азиатской Турции — Топрак-Кале и Мелизгерте, от Патноса до озера Ван, — придает данному вопросу совершенно новый вид, побуждающий меня войти в рассмотрение абсолютно невыгодной для нас стороны означенного дела. За время последней войны, а так же в бытность мою начальником Карской области я имел возможность изучить пограничные с Россией территории азиатской Турции. И поэтому беру на себя смелость высказать личное мнение Вашему Императорскому Высочеству о том, какое значение для нас в военное и мирное время имело бы поселение пяти тысяч чеченских семейств на территории, указанной турецким правительством генералу Кундухову.

Великий князь молча кивнул, то ли одобряя, то ли разрешая продолжить.

— В данных местах проживают турецкие курды и армяне, племена, скорее приверженные нам, нежели враждебные: армяне — по единству религии и особенностям характера, курды — по единоплеменности с нашими курдами, — продолжал Лорис-Меликов, чувствуя, что заинтересовал Великого князя.

— Курдское племя имеет мало общего с османским и исстари враждебно ему. Курды для турок, по сути, то же, что чеченцы для нас. Любая мера турецкого правительства, сила которой распространялась бы и на курдов, никогда не приводилась в исполнение без противодействия с их стороны. Враждебны, хотя и менее опасны туркам и армяне — несториане или айсоры, живущие в стороне Вана и Мосула. И курды, и армяне не могут терпеть господства османского племени. Потому-то в готовности названных племен при любом столкновении русских с турками принять нашу сторону и заключается одна из главнейших причин наших успехов в упомянутой местности. Используя враждебность к туркам и существующие родственные связи между вождями наших и турецких племен курдов, нам удалось в последнюю войну склонить большую часть пограничного населения на свою сторону.