Тогда же советник процитировал такие слова, принадлежащие якобы маршалу Ворошилову: „У нас есть еще время, чтобы сыграть роль могильщика мирового капитализма и нанести ему смертельный удар!“

Первое предупреждение Криппсом, утверждал советник, было сделано в феврале этого года, когда он заявил наркому иностранных дел, что Германия нападет сначала на Балканы, а потом на СССР. Тогда же такие предупреждения делал Самнер Уэлльс нашему послу в США Уманскому, а 3 апреля сам Черчилль писал через Криппса, что немцы, не успев разделаться с Югославией, три из своих пяти танковых дивизий перебросили в Южную Польшу с явным намерением использовать их против нашей Родины!..

Такие же представления были сделаны Молотову и Вышинскому, но Сталин якобы считал, что англичане и американцы хотят втянуть его в войну против Германии, а он стоял за мир.

Советник добавил, что английский министр иностранных дел Антони Идеи тоже никак не может успокоиться — все время шлет предупреждения Сталину через нашего посла в Лондоне Майского о намерении немцев вот-вот начать войну против нас“.

Из донесений секретного сотрудника „Ястреба“:

„9 мая 1941 года… Далее разговор перешел на разгром врагов народа в 1937–1938 гг. Источник „сказал, что никто в дипломатическом корпусе, кроме дипломированных дураков вроде американского посла Дэвиса, не верит, что Тухачевский, Егоров, Якир, Гамарник, Корк, Уборевич, Примаков, Эйдеман, Путна, Фельдман и 35000 их сообщников среди маршалов, генералов и командиров Красной Армии были хоть в чем-то виноваты перед Советской властью. Не было у них, мол, и вины перед товарищем Сталиным. Во всем виновата будто бы только подозрительность товарища Сталина.

Источник заявил, что германский посол фон дер Шуленбург с самого начала не верил в наличие такого громадного антисоветского, антисталинского заговора, охватившего чуть не 80 процентов командно-начальствующего состава Красной Армии, в то, что эти заслуженные боевые генералы и офицеры, герои гражданской войны в России, поддерживали связь с „одной иностранной державой“, то есть Германией. Посол специально запросил в 1938 году, во время отпуска в Берлине, свое правительство по этому поводу и получил ответ, что никаких связей у казненных с Германией не было.

Я напомнил ему, что сообщение „Правды“ от 11 июня 1^37 года разъяснило, что упомянутые враги народа обвинялись в том, что все они были агентами германской разведки, вредителями, стремились подорвать изнутри Красную Армию и обеспечить ее поражение, восстановить власть помещиков и капиталистов, что все они признались в этом', что их судил Верховный Суд СССР во главе с председателем Военной коллегии этого суда Ульрихом, в которую входили такие люди, как Алкснис, Блюхер, Буденный, Шапошников, Дыбенко, Каширин. Он тут же возразил, что и большинство из судей тоже были расстреляны как враги народа.

Источник заметил, что американский военный атташе полковник Феймонвилль заявил в своем кругу, что у Германии не хватило бы золота, чтобы купить таких людей, что такие люди не становятся предателями, что не они, а Сталин опозорил Красную Армию и органы НКВД, которые якобы проглядели столь огромного „троянского коня“!

И еще источник заявил, что в ноябре 1937 года генерал Геринг правильно объявил на весь мир, что Красная Армия перестала быть боеспособной, а отсюда следует, что Германии надо добить ее, пока она не поднялась, пока не создала новые кадры.

Он добавил, совсем захмелев, что расстрел бывшего начальника Разведывательного управления Берзина и его лучших помощников оставил Красную Армию без глаз и ушей, а уничтожение таких опытных профессионалов в НКВД, как Артузов, ослепило и оглушило чекистскую разведку…

Потребовалось все мое самообладание, вся сила воли, чтобы ^сдержать себя, не выдать своего возмущения его наглыми антисоветскими выпадами и клеветой…“

Из донесений резидента „Рамзая“:

15 мая. „Война начнется 20–22 июня… Рамзай“.

19 мая. „Против Советского Союза будет сосредоточено 9 армий, 150 дивизий… Рамзай“.

Из справки заместителя наркома иностранных дел А. Я. Вышинского:

„19 мая. Советский военно-морской атташе в Берлине адмирал М. А. Воронцов получил от „Вальтера“, офицера ставки Гитлера, сообщение, что Германия готовится напасть на СССР через Финляндию и Балтийские республики. На Москву и Ленинград будут совершены воздушные налеты…

20 мая. Посол СССР в Стокгольме Коллонтай передает, что концентрация германских войск на советских границах является самой мощной в истории.

22 мая. Заместитель военного атташе в Берлине Хлопов передает, что нападение немцев на СССР назначено на 15 июня“ но может состояться и в начале июня.

23 мая. Наш военный атташе в Берлине генерал Тупиков начал присылать ежедневные сводки о военных приготовлениях Германии. Однако Деканозов предупредил, что военные сильно преувеличивают угрозу“.

Из справки РУ ГШКА:

„22 мая. „Рамзай“ прислал карту с дислокацией советских войск, принадлежавшую военному атташе Германии в Токио Кретчмеру. Стрелы на карте указывают направление ударов вермахта. Согласно „Рамзаю“, Гитлер намерен захватить Украину и использовать один-два миллиона русских пленных на тяжелых работах. В нападении на СССР примут участие от 170 до 190 дивизий. Война начнется без объявления войны или ультиматума. Немцы ожидают, что Красная Армия и советский режим рухнут в течение двух месяцев…,“

Из донесений секретного сотрудника „Ястреба“:

„22 мая 1941 года. Только сегодня удалось мне продолжить подробный разговор с фон Б. о советско-германских отношениях с 22 августа 1939 года.

Фон Б., с которым я вновь провел вечер в „Арагви“, начал с того, что выразил удивление по поводу существующего до сих пор недоверия в „русском народе“ к третьему рейху. „Казалось бы, — заявил он, — что последние события вполне доказали лояльность Берлина. Да, красные флаги в Риге, Каунасе и Таллине пришлись, что греха таить, не по нраву многим немцам, но они утешились флагом со свастикой над Эйфелевой башней“.

Фон Б. сказал, что Берлин был просто растроган благородной лояльностью Сталина, проявленной им в инциденте с письмом Черчилля. В конце июня прошлого года Черчилль прислал Сталину письмо, предупреждая его против германской экспансии. Сталин не только не ответил на это письмо, но передал его содержание через Молотова Гитлеру. Британскому послу Ричарду Стаффорду Криппсу Сталин вскоре заявил, что он отнюдь не считает, что „германские военные успехи угрожают Советскому Союзу и его дружественным отношениям с Германией…“

„Только на основе такого полного доверия, — сказал фон Б., — и можно строить наши отношения…“

Я спросил его о дальнейших военных планах Гитлера, поинтересовался, почему немцы медлят с вторжением на Британские острова. Фон Б. ответил, что „фюрер ждал, что Черчилль запросит мира после разгрома под Дюнкерком, а теперь Германии необходимо гораздо больше самолетов и кораблей для вторжения“. Он не отрицал переброску десятков германских дивизий на восток. „Мне говорил сам генерал Эрнст Кестринг, наш военный атташе в Москве, что переброска наших войск на Восток — это крупнейшая операция для маскировки высадки в Англию!“

Фон Б. подробно говорил об участии Сталина в проводах японского министра иностранных дел Мацуоки после подписания пакта о ненападении между СССР и Японией 13 апреля 1941 года. Впервые Сталин приехал на вокзал, чтобы проводить министра иностранной державы. Сталин обнял Мацуоку и воскликнул: „Ведь мы тоже азиаты, а азиаты привыкли держаться вместе!“ Сталин был весел и доволен и расхаживал под руку с японцем по перрону. Потом он на глазах у потрясенного фон Б. подошел к германскому военному атташе полковнику Гансу фон Кребсу, тоже обнял его за шею и сказал: „Мы с вами тоже останемся друзьями, не правда ли?…“ Сталин обнял и германского посла графа фон дер Шуленбурга со словами: „Мы должны остаться друзьями, и вы теперь должны все сделать ради этого!“

„Не могу не сказать, что наш посланник Вернер фон Типпельскирх и все мы высоко ценим уступчивость вашего правительства в деле окончательного урегулирования пограничных вопросов. Да и поставки сырья, после временных задержек в начале этого года, вы производите с образцовой пунктуальностью!“