Истребив таким образом в честном бою всех врагов ода Минамото, Йоритомо возвел на престол Готоба, брата утонувшего Атоку, под регентством старца Го-Сиракава, а сам сделался первым министром и избрал Камакуру постоянною своею резиденцией. Он первый основал в 1186 году, по смерти Го-Сиракава, систему сегунальского управления и принял от микадо Готоба пожалование высоким титулом сегуна (сей — тай сегун). Правление его продолжалось семнадцать лет (с 1185 по 1202 год), и должность его, вместе с титулом, унаследовал по нем старший сын его Юрийе.
Замечательна также и судьба Йосицуне, младшего брата Йоритомо. Несмотря на то что был ему обязан главною долей своих политических успехов, Йоритомо впоследствии стал завидовать его военным талантам. Он не мог совладать с этим своим нехорошим чувством и, мало-помалу охладевая к брату, начал даже его преследовать. Тогда, перерядившись в костюм странствующего бонзы, Йосицуне тайно бежал из Камакуры на остров Езо (Матс-май), а оттуда переплыл на азиатский материк, в Манчжурию, и никогда уже более не возвратился в страну Восходящего Солнца. По мнению некоторых ученых, не только японских, но и китайских, Йосицуне есть ни кто иной как знаменитый Чингисхан, герой всемирной истории XIII века. По крайней мере, Йосицуне по-китайски произносится как Ченгикэй, и в этом названии ученые видят созвучие с Чингисханом.
* * *
От мавзолея Тайра-но-Кийоморе повезли нас к другому историческому памятнику, — могиле народного героя Ксуноки Масасиге, который погребен в ограде синтоского храма Минатогава-но-миа. Путь к этому храму лежит по длинной прямой улице Тамон-тоори, часть которой идет над срезом почвы по возвышенной насыпи вровень с крышами стоящих внизу домов. Название свое улица эта получила в честь того же Ксуноки Масасиге, который в детстве носил имя Тамон.
Храм Минатогава-но-миа называется по имени протекающей подле него речки. Я не стану описывать его, так как в общем это все то же, что уже известно читателю из прежних моих описаний. В ограде его мы нашли постоянную ярмарку, в том же роде как под Асаксой в Токио. Как в Асаксе, и здесь тоже показывают коня-альбиноса, только здешний конь молодой и лучше содержится. Он прекрасно защищен, и белая шерсть его для придачи ей большей серебристости слегка подкрашивается синькой. Благочестивым посетителям предоставляется вволю кормить его бобами, которые тут же выставлены порциями на тарелочках, причем дежурный коскеис-конюх из братства "Кануси" предупредительно объясняет, что это — таберо (обед) для коня, — не угодно ли, мол, покормить его ради доброго дела? Охотников на это всегда находится в избытке, и таким образом содержание коня не только ничего не стоит местным жрецам-кануси, но еще приносит им некоторый доходец. Другим подобным же источником дохода служат два маленькие прудика, выложенные камнем и украшенные водяными растениями. В одном из них плавает множество прелестных редкостных рыбок, так называемых "Телескопов", пучеглазых "Вишен", бахромчатых тупоносых "Креолов", "Рубинок", "Золотых" и "Ружеток", а в другом ползают красивые черепашки, для которых на искусственном каменном островке устроено жилище в виде высеченного из камня храмика. Рыбок и черепашек посетители кормят розовыми рисовыми лепешками, покупая их у нарочно приставленного коскеиса. Из художественных произведений замечательны здесь громадные бронзовые и фарфоровые, с синим рисунком, канделябры, украшающие священный двор. Показывают также как редкость большой кусок окаменелого дерева и группу саговых пальм, окруженною каменною решеткой, но какое значение имеет то и другое, мне не удалось добиться.
Намогильный мавзолей Ксуноки Масасиге и его сына Масацуры приютили под сенью нескольких японских сосен, и он представляет собою высокий четырехсторонний цоколь, на котором воздвигнута круглая колонка. Памятник прикрывается сверху четырехскатною кровлей деревянного навеса; окружают его несколько каменных канделябров, в которых теплятся лампады. Здесь, как и у гробницы Кийомори, нам предложили брошюрку, посвященную памяти героя Ксуноки. Привожу ее содержание:
Ксуноки Масасиге — крупная личность в истории борьбы императоров с сёгунами. Его отличительные черты — честность, храбрость и верность своему законному государю. В первой половине XIV века (нашей эры), 96-й микадо, по имени Го-Дайго, втайне готовился окончательно уничтожить невыгодную для императоров власть сёгунальнаго управления. Но, к сожалению, замысел его преждевременно открылся тогдашнему сёгуну из рода Ходжио. Так как династия Ходжио вообще отличалась не только грубостью, но и Жестокостью в обращении с предшествовавшими императорами, из коих трое были даже сосланы на дальние острова, то Го-Дайго, опасаясь и для себя такой же участи, поспешил бежать на юг. Там очутился он в совершенно беспомощном положении, не имея на кого опереться, потому что все боялись грозного сёгуна. И вот, однажды увидел он знаменательный сон. Приснилось ему будто в южном саду его киотского дворца выросло большое дерево, под тенью которого играли два мальчика. Видя что микадо так опечален, мальчики с участием сказали ему: "Тебе, государь, негде жить как только под этим деревом". Проснувшись, Го-Дайго стал думать о значении своего сна, и наконец разгадал аллегорический смысл его: если соединить два слова-"дерево" и "юг", то выйдет (по-японски) ксу-ноки. "Значит надо обратиться к кому-нибудь из фамилии Ксуноки", решил микадо, и пошел за советом к местным бонзам. Те сообщили ему что между окрестными жителями действительно есть некто Ксуноки, по имени Масасиге, который еще в молодости сумел укротить одно туземное восстание и получил за то награду от правительства. Микадо пошел к нему, и когда обратился к нему за советом, то Ксуноки Масасиге сказал: "Камакурския войска (то есть войска сёгуна, резиденцией коего была в то время Камакура) действительно отличаются храбростью, так что едва ли даже соединенные силы мирных жителей всей остальной Японии могут иметь против них какой-либо успех. Тем не менее, государь, не отчаивайтесь: пока жив Масасиге, сёгун ничего не поделает, так как мы поведем с ним борьбу не столько кулаком, сколько умом, — ну, а восточные варвары (то есть сёгунальные войска) на счет последнего пока еще слабы". После этого Ксуноки хотел было тотчас же объявить себя сторонником микадо и выпустить воззвание к народу, чтобы все верноподданные стекались под его знамена, но рассудил что сначала лучше обделывать это предприятие без огласки, и занялся укреплением своего замка и набором войск. Деятельность Ксуноки не укрылась от внимания сёгуна. По повелению последнего, тайно высланный отряд войск сделал внезапное нападение на жилище императора и похитил Го-Дайго. После этой удачи, армия сёгуна осадила замок Ксуноки, где у Масасиго была в ту пору собрана только с небольшим тысяча человек защитников. Но недостаток численности Ксуноки восполнил смелостью и находчивостью, которые и до сих пор служат предметом военно-народных рассказов. Еще ранее подступа неприятельских войск, ему удалось облицовать наружные стены замка подвижными деревянными щитами, которые, подобно крышке от шкатулки, могли свободно ходить на нижних петлях, укрепленных во рву, вследствие чего верхние концы их, с помощью рычагов и цепей, получали, смотря по надобности, вертикальное и наклонное в ту и другую сторону положение. Снаружи щиты были окрашены под цвет каменных стен замка, так что издали невозможно было заметить обмана. Когда войска сёгуна, обложив замок, пошли было на приступ и, спустившись в ров, полезли "как муравьи" на стены, защитники, допустив их до известной высоты, вдруг привели рычаги в движение, вследствие чего щиты тотчас же приняли наклонное к неприятелю положение, и атакующие сверглись в ров, а затем щиты моментально пришли в прежний порядок. Осажденные, пользуясь эффектом этой неожиданности, произведшей большое смятение среди нападающих, стали забрасывать их во рву бревнами и камнями и пускали в них множество стрел. Таким образом, приступ был отбит, и неприятель поспешно отступил с большим уроном.
