А на лестнице никого. Мои спутники поднялись уже высоко. Я осталась одна перед скалой, на которую вели две крутые лесенки — одна вверх, другая вниз. Преодолев боязнь высоты, я наконец добралась до каменных зубчатых стен монастыря.

Здесь, наверху, бушевал вихрь, срывал одежду, останавливал дыхание. По дороге вниз мы задержались у нескольких святилищ. В одних стояли изваяния Будды, в других — фигурки Махагири и его сестры в королевских одеждах. И те и другие не отличались мастерством исполнения. С трудом можно было представить себе, что Прекрасная дева была необыкновенно красивой.

Вечерело. И обезьяны, вероятно сообразив, что скоро поток посетителей иссякнет, усилили свой натиск. Они скакали, верещали, производили невообразимый шум, устраивали дикую возню в кустах, садились прямо на перила лестницы. Но тщетно: бананов у нас больше не было.

Если спросить бирманцев, верят ли они в натов, то половина из опрошенных ответит отрицательно, усмехнувшись при этом. Из женщин же — ни одна, поскольку не известно, что повлечет за собой это слово «нет».

Вера в духов уживается с буддизмом, хотя и противоречит ему. Все, что происходит с человеком, предопределено кармой — так считают буддисты. Предопределено неотвратимо и безоговорочно. Поэтому, если человек заслужил счастливую судьбу, разве могут повлиять на нее наты?

И однако простые люди на всякий случай стараются задобрить духов, жить с ними в дружбе. Ибо кто знает: судьба судьбой, но, если духи существуют, они могут сильно испортить жизнь.

А жить в ладу с духами очень сложно, так как они во всем похожи на людей — самолюбивы, щепетильны и очень чувствительны к мнению окружающих. Если вы угождаете духам, то можете рассчитывать на их расположение. Но остерегайтесь задеть их неосторожным словом или поступком — навлечете на себя гнев.

Наты как люди: у каждого свой характер. Скажем, нат, живущий на заброшенном острове, больше всего ценит покой и может забросать камнями путника, который прилег отдохнуть в тени его дерева или нарушил тишину. Лесные наты так же сурово наказывают нарушителей спокойствия. Наты на Тьяктхийоу не выносят сомнений в их существовании.

А сколько бытует суеверий, связанных с Мей Маджи — Господином Великой горы, живущим в каждом доме!

Поскольку дом — место жительства одновременно и людей и духа, нельзя совершать поступки, которые могли бы прогневить его. Когда в семье рождается ребенок или кто-нибудь умирает, кокосовый орех, отождествляемый с жилищем ната, выносят на улицу, чтобы не потревожить ната суетой или плачем.

— В некоторых семьях из-за Мей Маджи супружескую спальню располагают только на северной или западной стороне дома… — услышала я однажды на приеме в бирманском МИДе, устроенном по случаю Тинджана, разговаривая с очень приятной женщиной, женой одного чиновника.

Удивление так явственно отразилось на моем лице, что моя собеседница понизила голос до шепота, чтобы никто не слышал, и продолжала:

— Видите ли, натам Великой горы принадлежит место на самой почетной, юго-восточной, стороне дома. А поскольку они были братом и сестрой, то вид супружеских ласк мог бы оскорбить их.

Мне удалось скрыть невольную улыбку, ко я все же припомнила, где стоят наши кровати. Двери из спальни ведут на балкон, откуда виден закат солнца. Значит, запад. Стало быть, все в порядке по отношению к Мей Маджи.

Зато я была «наказана» другим натом, не выносящим свинины. Вот как это случилось. Мы ехали в Пегу посмотреть лежащего Будду. На выезде из Рангуна наш «пежо» попал в автомобильную пробку. Последнее, что я запомнила, — впереди двигалась санитарная машина.

Очнулась я через два часа в госпитале. Он оказался недалеко от места происшествия, и мне не отказали в помощи. Кстати сказать, медицинская помощь в Бирме бесплатна.

А через день я уже кружилась по дому с обмотанной бинтами головой. Едва я встала на ноги, ко мне заглянула Мэгги.

— Ну как ты? Что произошло? — участливо спросила она.

— Дорогая, если бы я знала! Просто диву даюсь: мы ехали медленно. Встречная полоса была свободной, и поток машин двигался по ней быстрее. Видимо, одна из них угодила в выбоину, оставшуюся после муссонов. Водитель не справился с рулем. Машина изменила направление и врезалась в наш левый борт. Переднего крыла как не бывало. Всего метр оставался до дверцы, где я сидела. А если бы она «прошила» нас чуть дальше? Представляешь?

Мэгги покачала головой:

— А что с остальными?

— Мне досталось больше всех.

Добрая моя Мэгги снова посочувствовала и неожиданно спросила;

— Вы ведь на целый день собирались? Наверное, прихватили с собой еду. Вспомни, не брала ли ты свинину?

Что за вопрос? На чае и апельсинах долго не продержишься. Бананы набили оскомину. Сыра нет, копченостей тоже, масло брать нельзя — растечется. Что же еще взять? Конечно, жареный шницель между двумя кусками хлеба и пльзенское пиво в сумке-холодильнике.

— Да-а, — неуверенно протянула Мэгги и уточнила: — А кто держал сумку с припасами? Не ты ли?

— Ну кто ж еще? — пожала я плечами. Мэгги помедлила и вдруг выпалила:

— Знаешь что говорят старые люди? В одной из пагод Пегу живут наты, которые не выносят свинины. И наказывают каждого, кто задумал приблизиться к ним хотя бы с кусочком этого ненавистного им мяса.

Сказала она об этом как бы между прочим, случайно. Попрощалась и ушла.

Несколько минут я не могла опомниться. Иронизировала над собой:

— Вы ошиблись, любезные наты. Я ехала не к вам, а к Будде. Это во-первых. А во-вторых, откуда мне было знать о вашей нелюбви к свинине. И потом, я была со своим шницелем так далеко от вас! Вам не следовало быть такими жестокими. Оставался всего какой-то метр…

Старые верования и суеверия в Бирме отмирают, но мучительно долго. Решительное наступление на веру в духов повело правительство Не Вина.

Первый удар был нанесен натам Великой горы. Власти запретили строительство нового святилища для них, которое собирался возвести бывший президент страны У Ну. Газеты писали тогда, что деньги, отпущенные для сооружения святилища, использованы на нужды крестьян и рабочих.

Затем последовал второй удар: вышло постановление, запрещающее выпускать кинофильмы, в которых действуют наты, призраки и колдуны. Черная магия была отлучена от кино.

Сеть суеверий начала рваться, хотя она сделана и не из паутины.

Мир окружен огромным чудовищем — Нага. Этот полудракон-полузмея вращается вокруг Земли не спеша, но беспрестанно, год за годом, и пасть при этом у него широко раскрыта.

По туловищу Нага можно ходить взад и вперед, от хвоста к голове. Но следует избегать разверстой пасти. Того, кто направится к ней, ждут несчастья. Поэтому возникло целое «расписание» перемещений по Земле.

В первом, втором и двенадцатом месяцах не рекомендуется путешествовать в направлении на восток. С третьего по пятый месяцы нежелательно двигаться на юг, с шестого по восьмой — на запад, с девятого по одиннадцатый — на север.

— А что это значит — «пасть дракона»? — спрашивала я исподволь у разных людей. И каждый раз реакция была одна: все понимающе улыбались, но разговаривать на эту тему не хотели. Никто не решался вступать в дискуссию о суевериях хотя и отмирающих, но все еще прячущихся в тайниках души. Тема была слишком деликатной и требовала доверительных отношений.

А что, если снова обратиться к Мэгги? Ее отношение к суевериям было сложным. Она долго жила в Лондоне, доучивалась в Америке, но суеверий пока полностью не преодолела — сказывались давние, вековые традиции.

— «Раскрытая пасть» Нага? — слегка запнулась Мэгги. — Как тебе объяснить? Это условность. Допустим, ты сказала кому-нибудь, чтобы он не рисовал черта на стене, хотя в действительности его никто не рисует. Так и с пастью дракона. Понимаешь?