— Крис, это Вик!

Крис с кофейником в руке появляется на пороге кухни. На ней бледно-голубое платье-халат (кажется, это так называется) —обтянутый лиф, высокий ворот и юбка до полу. Она тоже здоровается со мной как ни в чем не бывало, но я-то знаю, что колесики у нее в мозгу уже начинают развивать обороты. Она говорит что-то насчет молока — как бы оно не убежало — и снова скрывается в кухню.

— Садись, Вик, — говорит Дэвид.— Сними плащ. Тебе ведь еще не пора в магазин, время у тебя есть?

276

— Времени вагон.

Я снимаю плащ, и Дэвид берет его и относит в их маленькую прихожую, а я сажусь на стул. В комнате включен электрический камин — вероятно, они не хотят растапливать камин углем до вечера, потому что оба уходят из дому на целый день.

Дэвид возвращается и некоторое время топчется в комнате, стараясь не глядеть на меня, потом говорит, что надо пойти помочь Крис принести поднос, и смывается в кухню, оставив меня одного.

— Выпьешь чашечку кофе, Вик? — кричит Крис из, кухни.

— С удовольствием.

Она просовывает голову в дверь.

— Ты завтракал?

— Нет, по правде говоря, не завтракал.

— Яйцо всмятку и гренки — сойдет?

— Грандиозно.

Ее голова исчезает, и я оглядываюсь по сторонам. Слезы вдруг подступают у меня к горлу. Я думаю о Крис и Дэвиде, и об Ингрид, и обо мне и изо всех сил стираюсь не разреветься. Но когда Дэвид появляется с подносом в руках, я уже справился с собой, и через минуту мы все усаживаемся за стол, и я принимаюсь за яйцо и гренки. Мне вдруг приходит в голову, что будь все это не на самом деле, а в каком-нибудь фильме, я бы должен был с убитым видом ковырять вилкой в тарелке до тех нор, пока кто-нибудь не спросил бы меня, что случилось. Ну, а поскольку это не кино, то никто ни черта меня не спрашивает, и я мигом проглатываю и яйцо и гренки, так как подыхаю с голоду. После вчерашнего пирога со свининой у меня еще маковой росинки во рту не было, и даже этот пирог уже не в счет, раз он в конечном счете остался у мамаши Росуэлл на ее драгоценном ковре. Крис воздерживается от всяких вопросов и болтает с Дэвидом о том о сем, пока я насыщаюсь и опоражниваю  третью чашку кофе. Потом она угощает меня сигаретой и, когда я делаю свою первую затяжку за этот день, приступает прямо к делу. — Ну, Вик?

— Что?

— У тебя что-то стряслось? Ты же не просто заглянул к нам по дороге на работу?

277

— Нет.

Дэвид отодвигает стул, встает.

— Пойду побреюсь.

— Можешь остаться, у меня секретов нет,— говорю я ему. — Так или иначе, ты все равно скоро об этом узнаешь.

— Да нет, вы лучше поболтайте с глазу на глаз,— говорит он и с улыбкой подмигивает Крис. — А мне, правда, пора собираться.

Я стряхиваю пепел на тарелку; я не знаю, с чего начать. Крис пододвигает мне пепельницу, смотрит на меня с минуту, а затем начинает сама.

— Не поладил с Ингрид?

Я киваю, не поднимая глаз.

— Я ушел от нее.

— То есть как это «ушел»? Уж не хочешь ли ты сказать, что так вот просто взял сейчас и ушел?

Я снова киваю.

— Я поставил свой чемодан у вас в передней.

Она смотрит на меня, но я все еще избегаю ее взгляда.

— Отчего это произошло?

— Все эта проклятая баба, — говорю. — Все из-за нее. Я просто не мог больше выдержать. Если б еще Ингрид была на моей стороне, но она целиком и полностью у матери под каблуком.

Крис сидит и молча смотрит на меня. Я поглядываю на нее искоса и ясно вижу, как колесики ворочаются у нее в мозгу.

— Я немного повздорил с Ингрид вчера вечером, ушел из дому и встретил одного старого приятеля. Мне было очень тошно, ну я и надрался, с ним. А когда вернулся домой, мамаша Росуэлл поджидала меня, и я высказал ей все напрямик.

— Но она не выгнала тебя из дому, нет?

— Нет, но она забрала к себе в спальню Ингрид, и они заперлись от меня, и тут уж мы сцепились как следует. И все вылилось наружу. Это накапливалось и накапливалось уже давно, ну а тут я надрался, и мне было наплевать... Я позволил себе кое-какие довольно крепкие выражения по ее адресу... После этого я уже не мог там оставаться, я полагаю. Ну, так или иначе, это вопрос решенный. Я с этим покончил. Ушел, пока они еще-спали.

278

Я смотрю на руки Крис — какие они тонкие, изящные... Она встает, отходит от стола,

— И давно это у вас так?

— О, накипало уже давно.

— Может, из-за выкидыша?

— Нет, не совсем. Просто после этого стало еще хуже. Но мы с мамашей и раньше не ладили. Она невзлюбила меня с первого взгляда. Недостаточно, видишь ли, хорош для ее дочки. Не о таком женихе она мечтала. Ты же ее видела — понимаешь, что это за птица. Знаешь, она даже не позвонила мне, когда Ингрид упала с лестницы. Я узнал от соседей, когда пришел домой. Красиво, как, по-твоему? А потом она еще во всем, обвинила меня. Можно подумать, что это я подстроил. Словно я спихнув Ингрид с лестницы. И дальше дела пошли все хуже и хуже. Ну, вот я и выложил ей все. Сказал, что, может, я теперь стал уже недостаточно хорош для ее дочери, однако, когда она забеременела, я был достаточно для нее хорош, чтобы выйти за меня замуж.

— Но ведь это же из-за тебя она попала в беду, Вик,— мягко напоминает мне Крис.

— Я знаю. И видит бог, как бы я хотел, чтобы ничего этого не было. Как бы я хотел! — Я закрываю лицо руками. Ах, Крис, если бы только я встретил такую девушку, как ты! Девушку, с которой я мог бы стать лучше, а не хуже.

— Но ты ведь женился на Ингрид! Ты же сам выбрал ее себе в жены.

— Да-да! Получил удовольствие, позабавился — теперь расплачивайся. По-твоему, это называется выбрать ее себе в жены? Ты же знаешь прекрасно, что по нашим правилам, если ты сделал девушке ребенка, выход для тебя только один — жениться на ней. Не имеет значения, любишь ты ее или нет, главное — покрыть грех, чтобы ее честь была спасена.

— Так вот почему ты женился, Вик? Я немного догадывалась.

— Ну, теперь ты знаешь.

— Но какое-то чувство у тебя же к ней было, Вик?

— Ты женщина. Я не знаю, можешь ли ты это понять. С тобой ничего такого не было, ты сразу встретила Дэвида и должна всю жизнь благословлять судьбу. Не каждому так повезет. Сначала, с самого начала мне казалось, что

279

у нас с Ингрид тоже так, как у вас, только это длилось недолго.

— Но ты и потом продолжал встречаться с ней?

— Да, продолжал... Тут уж были другие причины.

— Похоже... похоже, ты думал только о себе?

— Я один раз совсем было, порвал с ней. Считал, что покончил с этим навсегда. Но она сама бегала за мной. Я чувствовал, что веду себя как последний подонок, но она все равно хотела встречаться со мной, и я решил, почему не взять то, что само плывёт в руки. Ну, как-то раз зашел слишком далеко, а теперь вот расплачиваюсь. И очень дорого расплачиваюсь, черт побери, Крис, можешь мне поверить...

Я сижу за столом, уронив голову на руки, и Крис некоторое время молчит. А когда она наконец говорит, я поднимаю голову и смотрю на нес во все глаза.

— Но в конце концов, Вик, знаешь: что посеешь, то пожнешь, не так ли?

Я совершенно ошарашен, словно меня огрели дубинкой по голове.

— И это ты говоришь? Ведь так всё: скажут... И ты что же —- ничего другого не можешь мне сказать?

— А разве это не так? — говорит она. — Ведь это же правда, разве нет?

— От тебя я ждал другого.

— Я должна говорить с тобой начистоту, Вик. Я считаю, что ты не можешь никого винить, кроме самого себя. Если бы ты не тронул этой девушки, ты бы не сидел здесь сейчас в расстройство чувств. Что плохо, то плохо, и никто не имеет права сваливать свою вину на других.

Я никак не могу прийти в себя от изумления. Я просто не узнаю ее. Это не та Крис, к которой я всегда прибегал в тяжелую минуту, зная, что на нее можно положиться, что она вызволит из беды, подскажет, как нужно поступить. Моя первая мысль была о ней, я бросился к ней, сюда, а теперь я получаю здесь то, что мог бы свободно получить-и дома.