А религиозная разобщенность индийцев, к сожалению, возрастает, что значительно облегчает пропаганду реакционеров из «Джан сангх». Прямой политической дискриминации мусульман нет, но если эта партия придет к власти, дискриминация не заставит себя ждать.

Исторические проблемы вводят нас непосредственно в гущу современных вопросов и даже в какой-то мере заставляют заглядывать в будущее. Это вполне закономерно. Иначе люди не изучали бы свою историю.

Британское завоевание страны тоже требует полного переосмысления. Здесь английские ученые были особенно субъективны. В их работах, посвященных колонизации Индии, безапелляционно подчеркивалась цивилизаторская роль внешней силы, индийским народам в этой концепции отводилась роль либо пассивных объектов, подлежащих цивилизации, либо реакционных противников нового и более совершенного. Период английского господства выглядел как эпоха героических усилий бескорыстных правителей научить индийцев дисциплине, современному предпринимательству, демократии и т.п.

Даже отбросив явную апологетику британского режима, мы увидим в этих сочинениях историю мероприятий правительства, а не историю народа.

Индийские историки довольно быстро отбросили апологетику, разоблачили коварство, жестокость и алчность захватчиков, очистили от клеветнических измышлений образы героев сопротивления англичанам — Типу Султана, Тантия Топи, Рани Джанси, Нана Сахиба, Васудева Бальванта Пхадке.

Особенно подробно и любовно, но и не без идеализации, изучается организованное национально-освободительное движение, начавшееся в конце XIX в., и деятельность его руководителей Бала Гангадхара Тилака, Мохандаса Карамчанда Ганди, Джавахарлала Неру и других. Чтут как национального героя Субхас Чандра Боса, объявленного в свое время англичанами изменником родины за то, что он организовал Индийскую национальную армию на территории Бирмы, оккупированной японцами, и намеревался начать вооруженную борьбу с колонизаторами. Многие индийские террористы, погибшие в английских тюрьмах, сейчас вызывают восхищение и преклонение.

Но все эти вопросы до конца еще не пересмотрены. Новый подход историков к проблемам колониального периода не воспринят пока широкими массами, которые черпают свои познания о прошлом на улицах и в музеях.

Правда, улицы индийских городов начинают приобретать иной вид! Еще не так давно Майдан в Калькутте, центральные площади Нью-Дели были заполнены каменными фигурами английских королей, королев, вице-королей, генерал-губернаторов, генералов и даже младших офицеров. Среди английских администраторов в Индии были и выдающиеся личности, их не вычеркнешь из истории, но ошеломляющее число памятников никак не соответствовало возможному числу великих людей.

Теперь эти каменные фигуры в основном сняты, а иногда заменены другими — скульптурами Ганди, Боса, Сардара Пателя и т.п. При мне снимали Георга VI у «Ворот Индии» в Нью-Дели — последнего английского короля, выставленного на всеобщее обозрение. Еще не решено, кому отдать освободившийся пьедестал.

Тотальное уничтожение памятников британского господства вряд ли оправданно: как ни прискорбна и печальна эта страница индийской истории, забыть ее не удастся. Но все же и сейчас, когда остались лишь пьедесталы, многое вызывает раздражение у человека, уважающего историю индийского народа. Например, Виктория-мемориал в Калькутте, занимающий доминирующее место в архитектурном оформлении Майдана. Мраморное здание с куполами и ангелом на макушке служит символом принесенной из-за океана цивилизации. Белое и непорочное, могущественное и тяжелое, оно отвечало представлениям англичан о своей империи. Внутри — прохладные прямоугольные и круглые залы со скульптурой классического стиля, комнатки с картинами. Тема экспозиции — королева Виктория, ее семья и основные события ее затянувшегося царствования.

Разрушать Виктория-мемориал или переоборудовать его под музей Ганди или Неру, по-моему, не нужно. Но почему в Калькутте или в другом городе нет столь же величественного, если не по внешнему виду, то по содержанию музея истории самого индийского народа? А его нет, и создание его не предполагается.

В делийском Красном форте функционирует Военный музей. Может быть, в его экспонатах показано военное искусство делийских султанов, Моголов? Заходишь в помещение, и тебя обступают знакомые все лица — выцветшие фотографии бравых британцев. Под стеклом — английские мундиры, английское оружие, то, самое, из которого расстреливали сотни, тысячи индийских, патриотов. Осада 1857 г. показана односторонне — как англичане брали Дели. А как сипайские полки обороняли город, узнать невозможно. Участие в первой мировой войне в интересах Англии, участие во второй мировой войне под английским командованием — такими темами исчерпывается военная история Индии, если судить по музею.

Раз уж мы вспомнили о Красном форте, нужно сделать важное добавление. Сейчас в нем даются ежедневные представления «Звук и свет». Это очень интересная форма пропаганды исторических знаний. Звучат, конечно в исполнении артистов, голоса бывших обитателей Красного форта — индийских султанов и падишахов, их жен и министров, придворных и полководцев. Внутренняя подсветка выхватывает из темноты то Диван-и-ам — здание правительства, то зенану — помещение гарема, то Жемчужную мечеть. Интерпретация событий во многом кажется спорной, но в представлении использована часть подлинный исторических фактов. Великолепие архитектурных памятников, подчеркнутое освещением, прекрасное актерское исполнение, элементы юмора в тексте производят сильное впечатление.

Заканчивается представление сценами восстания 1857 г., когда Дели находился в руках сипаев. Этому восстанию, самому крупному вооруженному столкновению между индийцами и англичанами, особенно не повезло в историографии. С легкой руки англичан принято называть его «мятежом» и даже считать реакционным движением, направленным против всего нового, за возврат к темному средневековью.

Конечно, сипаи не были подготовлены к тому, чтобы выдвинуть идеи свободы, равенства и братства. Да, у них не было организационного единства и лидеров типа Тилака или Ганди. Но разве допустимо их в этом упрекать? Да, восставшие порой жестоко расправлялись с англичанами, но эту жестокость отчаянных людей, решившихся на смертельный бой со своими угнетателями, можно понять. Они действительно провозгласили целью возврат к старому и объявили своим главой Мухаммад-шаха — последнего Великого Могола. Но откуда, скажите, им было взять другие идеалы?

С начала XX в. некоторые националисты делают попытки «оправдать» сипаев, доказать, что это был не мятеж реакционных солдат, а национальная освободительная война. Однако эти попытки до сих пор встречают сопротивление либеральных индийских историков, твердо усвоивших, что гуманизм безусловно лучше насилия, демократия лучше деспотизма, а вооруженная борьба совсем «нетипична» для индийского характера.

Между тем сипаи выдвинули хотя бы такую плодотворную идею, как братство индусов и мусульман — столь же прогрессивную тогда, как и сейчас, когда парламентская демократия вроде бы установилась в Индии. Они боролись, часто стихийно, против феодальной эксплуатации, прогоняя насаженных англичанами помещиков и сжигая залоговые документы на землю. Они сделали первые робкие шаги по созданию новых, невиданных ранее форм власти — солдатских комитетов.

Правда, сипайское восстание очень уж непохоже на то национальное движение, которое развернулось в конце XIX — начале XX в. под руководством Национального конгресса. И на этом основании многие историки продолжают относиться к нему с предубеждением.

На холме, господствующем над Старым Дели, стоит довольно высокая башня — памятник английским солдатам и офицерам, погибшим при осаде Дели в 1857 г. На мраморных досках перечислены все полки и даже батальоны, понесшие потери, предлагается молиться поименно за всех погибших офицеров. Но в Дели нет памятника сипаям, первым индийцам, поднявшимся против колониального гнета.