Анна, проехавшая по всему поселку, предположила, что, возможно, Риту интересовала дача номер семь — предположила по аналогии: это была единственная дача, привлекшая внимание самой Ани. К дому вела свежая автомобильная, хорошо набитая (постоянно пользуются) колея. И, судя по дыму над трубой, дача явно была обитаема.

На шум ее «Жигулей» на крыльце появился, вернее, выглянул из дверей мужчина… Амбал с характерной бандитской внешностью… «Чисто» провинциальное, привозное, не московское здоровье и непроницаемое, надменное выражение лица, присущее очень сильным и неумным людям. Точно такое же Аня видела на морде снежного высокогорного козла в зоопарке — когда тот, пережевывая свою жвачку, надменно мерил взглядом снующих за сеткой посетителей.

Что-то подтолкнуло Аню к действиям. Она остановила машину и, выглянув из окна, крикнула:

— Не подскажете, где улица Красноармейская? Что-то я, кажется, заблудилась.

Амбал махнул рукой направо, явно не собираясь вдаваться в подробности и вступать в диалог.

В эту минуту на звук чужого голоса в мансардном окне дома отодвинулась занавеска, и Аня увидела бледное женское лицо. И хотя женщина не пыталась подать какой-то сигнал, как-то обратить на себя внимание, не выглядела испуганной, Анна не сомневалась, что это узница. На Аню смотрело пустое, без эмоций лицо напичканного транквилизаторами человека. Такие лица бывают у пожизненно заключенных или смертников, у которых нет впереди надежды, нет уже и страха, а осталось лишь чувство обреченности.

Анна нажала на акселератор и двинулась в обратный путь, в Москву. Поистине маршруты мадам Икс были разнообразны и загадочны.

Все удалось: претендент на Маринино сердце был ловко убран с дороги… Но Женщина все равно была очень сердита на Марину.

Удача, которая все последнее время сопровождала ее действия (Додик Бабкин, Тарханов, Зина, отец Марка), давала Женщине ощущение всесилия, беспредельной власти над людьми. И сейчас «сопротивление материала» в случае с Мариной оказалось для нее неприятной неожиданностью.

Мягкая, как воск, мнущийся в руках, слабая психика Марка, с которым Женщина еще недавно так удачно поработала, не шла ни в какое сравнение с неудобной, не поддающейся манипулированию психикой Марины. Марина была невнушаема. Не воск, а скорее ловкая выскальзывающая, вырывающаяся из рук рыба. Да еще и норовящая при этом ударить рыбака хвостом по носу.

Раздумывая об этом, Женщина принялась перебирать содержимое своей «аптечки»… Препарат, которым она «пользовала» последнее время Марину, не обладал смертоносным действием. Хотя в арсенале Женщины были всевозможные средства — убивающие, усыпляющие и т. п., этот препарат был из ряда «обезволивающих» транквилизаторов. По замыслу его создателя, он должен был ослаблять сопротивление психики, способной дать отпор манипулированию.

Но это был совершенно новый, еще недостаточно проверенный на практике препарат, синтезированный ее Фармацевтом. И результаты его действия, похоже, оказывались непредсказуемыми.

Препарат воздействовал на объект не так, как ожидала Женщина. Вместо подавленного, обезволенного, послушного существа, которым Женщина смогла бы с помощью монотонных постоянных вербальных внушений управлять («Он негодяй. Он сделал тебя несчастной. Это несправедливо. Ты должна ему отомстить» и т. д.), вызывая, когда это нужно, вспышку агрессии, перед ней была прежняя Марина, не поддающаяся внушению и манипулированию.

Неадекватная же реакция на действие препарата выражалась в том, что Марина падала в обмороки, сопровождавшиеся короткими периодами беспамятства. А когда они проходили, опять становилась прежней, не поддающейся гипнозу и внушению.

Очевидно, действие препарата очень зависело от индивидуальных качеств психики объекта. На Марка даже небольшие дозы препарата, которые Женщина подсыпала в его кофейную чашку, воздействовали практически идеально. Но в случае с Мариной химия нужных результатов пока не принесла.

Всесильная химия (а Женщина была убеждена, что с помощью современной химии, легко манипулирующей человеческим сознанием, можно поистине управлять миром) в данном случае наталкивалась на некий непреодолимый барьер, табу, какую-то запретную черту, которую объект не мог перешагнуть. Нечто подобное Женщина видела на сеансах гипноза, когда загипнотизированному, лишенному воли человеку давали в руки картонный нож и внушали: убей! Некоторые делали это послушно и без осечки. Но бывали случаи, когда моральный и биологический запрет на убийство был так силен в человеке, что, замахнувшись на стоящего перед ним врача, человек отбрасывал нож и впадал в сильнейшую истерику — будучи не в силах как выполнить приказ, так и ослушаться.

Что-то подобное происходило и с Мариной… Ее независимая, плохо поддающаяся внешнему влиянию психика не могла добровольно отказаться от контроля над собой и передать его в чужие руки и выбирала вариант отключения — обморок. Беспамятство.

Иногда это было очень опасно. Как в тот раз, когда после очередной обработки Марина скатилась в обмороке с лестницы и чуть не проткнула себе осколком бутылки сонную артерию. Такой исход Женщину не устраивал, убивать Марину она не собиралась.

Столь же неудачно получилось и на острове. Марина, обеспокоенная своим самочувствием, тем, что с ней происходит что-то неладное, неожиданно уехала, вырвалась из-под контроля Женщины… Обработка была прервана. И организм, очищающийся от препарата, выкинул трюк — провал, беспамятство были опасно долгими и глубокими… Нечто вроде кризиса во время болезни. Пик борьбы химии и здоровой природы. Природа победила, и началось выздоровление.

Препарат не оправдал себя. И когда Марина вернулась, Женщина решила больше не возвращаться к нему. Побоялась, что его непрограммируемое воздействие может объект попросту уничтожить.

Теперь, посоветовавшись с Фармацевтом, она возобновляла обработку — на более эффективном, качественно ином уровне.

Сейчас для этого было самое время. Марина нужна была Женщине живой и хорошо управляемой.

Аня, не в силах больше выносить хаоса, царившего в отсутствие домработницы на вилле Волковых в Стародубском (сама Марина после того, что случилось с Джоном, практически впала в депрессию), загружала посудомоечную машину. Делала она это бережно и аккуратно, не абы как… И уж точно не так, как Зина — ну, побьется половина посуды: все равное чужое, барское, не жалко… Купят себе хозяева еще, авось, не бедные…

Анна, напротив, обращалась с посудой бережно. Осторожно брала в руки, особенно хрустальные дорогие бокалы, из которых хозяйка и ее гостья только что пили шотландское виски.

Один из них она и вовсе очень долго разглядывала на свет… И даже поскребла немного белый, легкий засохший на хрустале налет… Однако мыть бокал Анна отчего-то не стала, а аккуратно упаковала его невымытым в бумажный пакет. И спрятала в свою сумку.

Кроме того, ей предстояло еще одно очень важное дело. Устав от непрошеных гостей в своем доме, она сама теперь собиралась наведаться в гости без ведома хозяев. Именно поэтому она решилась на то, о чем раньше не смогла бы и подумать: увидев возле зеркала раскрытую Ритину сумочку, вытащила из нее ключи и сделала с них слепок…

Аня привыкла, что маршруты мадам Икс непредсказуемы, загадочны и разнообразны. Повторялись только два из них — дорога в Стародубское и в дом в Мишинском.

Кроме того, Рита ежедневно покупала цветы. Останавливалась обычно перед возвращением домой у цветочного лотка и покупала очень много, целую охапку, иногда корзину цветов. Чаще всего это были темные ирисы. Иногда особый сорт черных гвоздик.

Если же не считать этих повторов, то каждый раз во время наблюдения она радовала Анну чем-нибудь новеньким. Например, они побывали на Миусской. И, припарковавшись вслед за ней, Анна наблюдала, как из ворот Менделеевской академии вышел долговязый парень, сел к Рите в машину… Но никуда с ней не поехал, а, побеседовав и передав ей некий сверток, попрощался и снова вернулся в институт.