— А Инга? — шепчу я.

— Она погибла вчера, — с сочувствием сообщает он.

Я теряю сознание и последнее, что ощущаю, его большие сильные руки, подхватывающие мое тело…

Собственно говоря, вот и вся история… Но уж коли началась она с моей встречи с Ольгой в Греции, то и закончить ее следует коротким пересказом дальнейших событий. Мой очередной приезд в Афины не предвещал никаких сюрпризов. Более того, в то время как многочисленные туристы нежились под ласковым сентябрьским солнцем на тысячелетних пляжах Эллады, мне пришлось вести переговоры в прохладных офисах частных греческих телекомпаний, обсуждая перспективы создания телесериала, надежды на который становились все призрачнее из-за отсутствия спонсорских финансовых вливаний. Оставалась последняя надежда — телевизионная передача, способная расшевелить зрительский интерес. Я не долго утомлял зрителей рассказами о нашей затее, но этого оказалось достаточно, чтобы сразу после эфира в студии раздался телефонный звонок. Вместо предложений об участии в финансировании фильма я услышал тихий, спотыкающийся голос, принадлежавший, как выяснилось, Ольге.

Она, узнав меня на экране телевизора, предложила встретиться. Не скрою, я был застигнут врасплох ее приглашением. Но задуманный роман уже созрел в голове и просился на бумагу. Поэтому согласился с радостью.

Через двадцать минут у особняка телестудии стоял уже знакомый мне автомобиль — красный «Альфа-Ромео» с откинутым верхом. За рулем сидела Ольга, которую я сразу узнал по роскошным светлым волосам.

Перебросившись приветствиями, мы почти всю дорогу до ее виллы молчали. Разговор был слишком серьезен, чтобы его начинать на ходу. Войдя в дом, я поразился огромному портрету незнакомой женщины в полный рост, стоявшему почти посередине практически пустой комнаты, если не считать кресел и дивана, придвинутого к мраморному камину. Сомнений не было, из роскошной, украшенной головами мучеников дантовского ада рамы, опиравшейся на раскрывшего пасть крокодила, на меня смотрела Инга.

Ольга, оценив мою реакцию, увлекла меня наверх, и мы вышли на ретере, где возле дивана-качалки в клетке сидел попугай, косо глянувший на меня.

— Какая хорошая птичка, — невольно вырвалось у меня.

— Эвхористо! — надменно ответил попугай.

— Это Христофор. Тот самый… — представила его Ольга.

— А остальные?.. — несколько преждевременно спросил я.

Она, без страданий и жеманства, поведала мне о судьбе Инги и Лимона. А потом с тоской в голосе призналась:

— Виллу подарил мне Солон. Он был опекуном банковских счетов Инги. После ее смерти и гибели Лимона мы сблизились. Ведь у меня больше никого не было…

— Вы и сейчас вместе? — спросил я.

— Да. Но у Солона жена и двое детей. К тому же совсем скоро он получит портфель министра, так как Арис Петридис победил на выборах. Сами понимаете.., мне отведена роль любовницы.

— Извините… — Я понял, что вторгся уже совсем в другой роман.

— Ерунда. Я счастлива. От прошлой жизни у меня осталось лишь это! — Она оголила левую грудь, и я увидел выжженную чуть выше соска даму пик.

Заметив мое смущение, Ольга улыбнулась.

— Я всем назло загораю «топлес», то есть без лифчика, так что привыкла к нахальным взглядам. Но если честно, то эта дама действительно принесла мне счастье. Из нас троих осталась в живых одна я.

— А что дальше? — прозвучал мой совершенно никчемный вопрос.

Ольга пожала плечами и предложила:

— Хотите выпить?

Я утвердительно кивнул.

Мы пили легкую, как южная ночь, «Метаксу», и я слушал ее безыскусный, взволнованный рассказ о происшедших событиях.

Поздно ночью мы вдруг поняли, что сказано все, и Ольга, без всякой претензии, обронила напоследок:

— Пишите что угодно, я книг не читаю.

Мне ничего не оставалось, как, усевшись в заказанное такси, вернуться в гостиницу.

Сейчас, когда рукопись романа лежит передо мной и скоро он предстанет на суд читателей, я хотел бы попросить тех, кто, может быть, приехав случайно в Турцию, встретит на одном из бесчисленных пляжей высокую блондинку с выжженной дамой пик возле левого соска — передайте ей привет от Михаила Рогожина.