- Тебя послушать, так ты всю жизнь прожил по правде, рук не замарав, - не удержался от злого слова Владимир.

Добрыня засмеялся, что с ним случалось чрезвычайно редко:

- Я боярин и вправе мстить своим врагам, а ты князь, и вправе взыскивать с меня за эту месть, коли она не по правде. Коли виновен Блуд, так объяви о его вине народу. Не действуй по разбойному Шолоховыми руками. Нельзя сейчас допустить грабежей в Киеве. Великие князья так не поступают с своим народом.

- Значит прощать врагам, - насмешливо покосился Владимир на Добрыню. - А как же Рогволд?

- Рогволд оскорбил сына Святослава, за это и смерть принял. Но Полоцк мы взяли мечом, а потому и вправе были казнить побежденных, а здесь, в Киеве, ты утвердился по правде, как сын своего отца, как представитель Рюрикова рода, который владеет всей русской землёй, а потому и побеждённых здесь быть не может. Не вправе князь побеждать свой народ, а вот судить его вправе.

- Выходит, следует отпустить Ярополка в Туров?

Владимир поймал взгляд Добрыни, но настаивать на ответе не стал, а отвёл глаза в сторону. Не от испуга, нет, просто предстоящее решение было трудным и страшным, и не приходилось сомневаться, что оно ляжет тяжким камнем на Владимирову жизнь. Не мог он отпустить Ярополка добром в Туров. И Ярополк может быть утих, но старшина не успокоится и в племенных распрях будет искать поддержки у бывшего князя Киевского, который тоже Рюрикова рода, а значит вправе быть судьей. И любое слово Владимира будет подвергаться сомнению или самим Ярополком или от имени Ярополка. Убив Олега Древлянского, Ярополк сам указал Владимиру дорогу, с которой свернуть уже невозможно. Ярополк в роду старший, и пока он жив, об этом будут помнить все. А народная любовь и боярская преданность переменчивы, это Владимир узнал ещё в Новгороде.

Добрыня медленно потягивал вино из золотой чарки. То ли размышлял о чём-то то ли предоставлял Владимиру возможность самому кинуть умом. А заговорил медленно, взвешивая каждое слово:

- Даджбогов кудесник Щур сказал мне, что на Ярополке вина не только за убийство брата, но и за нарушенный миропорядок, который установился словом Святослава, слово отца для его детей закон, иначе не на чем будет держаться этому миру. И Ярополк знает эту свою вину. Не по твоему слову казнить его должны, а по приговору волхвов славянских богов и старшины новгородской, полоцкой, киевской, которые его волею были втянуты в кровавую распрю.

Хитро задумал Добрыня, так хитро, что не вдруг поймёшь, в чём тут польза для Владимира. Князя только тогда уважают, когда бояться - не Добрынины ли это слова? А коли старшина да волхвы начнут судить князей по своему разумению, то остановятся ли они на Ярополке, а не спросят ли заодно с Владимира, благо и он далеко не чист в этом деле?

- Силой, конечно, можно удержать и стол и земли, - вздохнул Добрыня, - но рано или поздно это либо на тебе, либо на твоих детях скажется - сила иссякнет, а кривда останется.

- А если старшина и волхвы скажут, что Ярополку жить?

- Тогда пусть живёт. Пока конь под ним на охоте не споткнётся, либо сам на пиру мёдом не поперхнётся.

- Это не княжий путь, - сдвинул брови Владимир, - чтобы сначала спустить вину, а потом извести украдкой. Я подумаю.

Почему Ярополк, уходя в Родню, оставил в Киеве жену свою Всеславу, Владимир не знал - растрясти, что ли, боялся непраздную? Что Всеслава непраздна - это он приметил сразу по выпирающим бедрам и чуть выпирающему животу. Семя Ярополково ей предстояло носить ещё месяца четыре, вот только доживёт ли родитель до рождения своего чада? Владимиру почему-то казалась, что родится девочка, такая же тихая и послушная, как мать её Всеслава.

- Как спала княгиня?

- Хорошо, княж Владимир.

Ему захотелось сорвать платок с её головы и посмотреть, какого цвета у неё волосы. Или провести ласково рукой по щеке, ощущая тепло снежно-белой кожи. Волосы у неё скорее всего рыжеватые мягкие и пушистые. Кабы ни мамки да няньки, толпившиеся вокруг, он бы не удержался от хозяйского жеста, но старые ведьмы цепко следили за Владимиром, и на морщинистых лицах написано было недовольство.

На месте Ярополка он забрал бы жену с собой, дабы не вводить других во искушение. Или беглый князь был уверен, что у Владимира не хватит решимости её тронуть? Это ведь не просто женщина, а княгиня с семенем Великого князя в чреве, и если родится мальчик, то он по праву унаследует стол за Владимиром, даже если Ярополк потеряет и власть и жизнь. Мальчик будет старшим в роду Рюриковичей после Владимира, и поэтому прав у него будет больше, чем у Владимировых сыновей.

Кудесник Вадим объявился в Киеве нынешним утром, но остановился не в княжьих палатах, а на холопьем дворе. То ли слишком скромен первый ближник Перуна, то ли слишком горд - не захотел делить кров с Великим князем Киевским. Одет кудесник просто - белые порты, белая рубаха, а из украшений белая во всю грудь борода. Волхвы волосы не стригут, а потому и растут они по плечам чуть не да пояса. Сидит Вадим на лавке, чистый и свежий, словно только что из бани, а перед ним на столе мёд на простом блюде. И по губам не видно, чтобы он ел тот мёд. Было в этом старце что-то настораживающее, быть может глаза, в которых читалось явное стремление навязать свою волю другим. Возможно, этот человек лучше всех понимал желание своего бога, и это понимание давало ему силы твёрдой рукой направлять чужие жизни по намеченному пути. У Владимира такой уверенности не было - не было уверенности в том, что поступая так, а не иначе, он творит благо, а не зло.

- Как ты узнаёшь волю Перуна? - спросил он Вадима, глядя прямо в глаза кудеснику.

- Это долгий путь, Владимир. Боги не говорят языком человеческим, а выражают свою волю движением воздуха, полётом птиц, поведением людей и животных. Разве киевляне, открыв ворота, не выразили тебе тем самым одобрение Перуна. Каких знаков ты ещё ждёшь?

- Пущенная из новгородских лесов стрела достигла цели?

- Никто не знает цели бога, мы можем лишь узнать, чего он хочет в то или иное мгновение, но это Перуново мгновение длинною в человеческую жизнь. Бог проявляется в деяниях не только природных, но и человеческих, и через эти деяния умножает свою силу, именно поэтому он благосклонен к тем, кто способен к свершениям.

- Но к каким именно свершениям?

- Сверши то, что задумал, ибо любое свершение угодно Перуну.

- Но я ведь не только созидаю, но и разрушаю – города, сёла, жизни человеческие?

- Перун, посылая свою огненную стрелу, тоже рушит то, что неспособно жить, освобождая место тому, что полно сил, а следовательно готово к свершениям. Так устроен этот мир, а без движения он обречён.

- Иными словами: Перун помогает мне, потому что я активнее Ярополка, а коли сяду сиднем, то бог отвернётся от меня?

- Ты совершенно прав, княж Владимир, - кивнул белой головой Вадим. - Человек в своей жизни совершает разные поступки, и угодные и неугодные богам, за это ему и воздаётся по заслугам. Но коли ты ничего не свершаешь, то и воздавать тебе не за что, а в бессилии людей - слабость богов.