Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Судя по всему, и другой сегодняшний гость Ладомира человек того же склада, что и Изяслав, иначе вряд ли нашлось бы ему место близ Великого князя. Эти двое слишком слабы, чтобы заявить о своём праве в полный голос, зато у них хватит упорства и изворотливости, чтобы усилить голос Великого князя своим писком. Это новая порода бояр, доселе невиданная на Руси, где боярин издревле почитался как муж сильный, способный настоять на своём и в совете, и на войне. За это спускают им люди чрезмерную подчас жадность и стремление ущемить права других. Ибо знают смерды, что в трудный час будет за кем встать плотной стеной и встретить врага на стенах или в чистом поле.

Но такой боярин для Великого князя опасен, ибо если придёт нужда, то он, подобно Всеволоду, восстанет за правду и честь дедину, а простолюдины пойдут за ним. За Изяславом простые люди не пойдут - слаб, да и, сознавая, как человек неглупый, эту свою слабость, он во главе их не встанет. Великий князь для таких как Изяслав - спасение. И греческий бог тоже. Перед ним, если верить Людмиле, все равны, и сильные, и слабые, а вся их служба богу - бей поклоны да свечки ставь. А славянские боги любят сильных и благоволят к ним. Жертва Перуну только тогда люба, когда она добыта удалью в бою, а в жертвовании слабых нет пользы для бога. В боярине та радость Перуну, что сильный муж поднимает людей на деяние, ратное или работное. И в любом деянии польза должна быть для общины, потому нак один человек сам по себе ничто, и труд для себя самого, труд бессмысленный, ибо сотворить великое можно только сообща. Если князь Владимир пытается объединить русичей для славных дел во имя Перуна, то Ладомир ему будет в этом помощником, а если только для ублажения своей утробы да ближников княжьих, которые умеют только свечки ставить да хлопотать за себя перед богом и князем, то боярину Ладомиру с Великим князем не по пути.

Расстались после пира чуть не братьями родными. Ладомир дорогих гостей проводил с крыльца, а как закрылись за ними ворота, сказал Мечиславу:

- Ты их бойся, особенно Изяслава, слабый он человек, чтобы открытой грудью кидаться за правду, но исподтишка может ударить за кривду, либо подставит тебя хитростью под чужой удар.

Мечислав на такие Ладомировы речи даже рот открыл. Вот те раз, а за столом пускали братину по кругу и говорили друг другу сладкие слова. Если Изяслав кривил душой, то чем же Ладомир был лучше? Не принимает Изяслава воевода потому, что тот другой веры, но не хочет в этом признаваться ни Мечиславу, ни самому себе. И поэтому возводит напраслину на Ставрова сына. Тоже и Ладомир не всегда бывает прав, особенно после доброй чарки.

Глава 8 Долгие сборы

А весна в этот год на радимецких землях выдалась дружной. Проскучавший всю зиму Даждьбог до того вошёл в раж, что погнал во вспученные реки шаловливые ручьи раньше положенного срока. А случилось всё это от того, что уж больно усердствовали радимичи во время Даджбоговых дней, не зная удержу ни питии, ни в еде, ни в любовных игрищах. Многие при этом кивали на нового воеводу, который на праздничных пирах превзошёл всех лихостью. Тут уж без седовласых старцев стало ясно, что Даждьбоговы старания - к урожаю и хорошему приплоду. Так объявил на городском вече воевода Волчий Хвост, и радимичи встретили его слова гулом одобрения. Новый воевода пока что нравился радимичам - удалой и удатный, лишнего не брал, но и спуску никому не давал. Разве что хороводистый не в меру - даже зимой не дал погреться у очагов. То ему не поглянулся городской тын, то Торговая площадь, вишь, не выстлана тёсом. Словно мы Новгород какой-нибудь. А после всех трудов на благо города воевода поставил себе ещё и терем на откупленных у Гуляев землях. А Всеволодов дом он вернул сыновьям почившего боярина вместе с землями, чем поразил радимичей несказанно. Любой другой княжий наместник Всеволодовы земли к рукам бы прибрал не задумываясь, а этот не позарился. Слух пошёл, что Волчий Хвост несметно богат, что в землях кривицких у него все амбары и клети забиты золотом, серебром, мехами и рыбной костью. И если судить по дружине, то действительно не беден. Шутка сказать, сотня конных мечников и все в броне. И ещё из кривицких земель пришёл слух, что и сам Волчий Хвост, и его побратимы колдуны не из последних - волками ли обернуться, птицами ли, это для них плёвое дело. И среди любых Ударяющему богу мечников новый радимицкий воевода тоже первый. Это его семенем Перун с богиней Макошью зачали на священном плешанском холме новую жизнь. И Макошь, усилиями своей ведуньи боярыни Милавы, произвела на свет сына Перуна. Божьи дети в радимицких семьях появлялись после дней Даждьбоговых, Велесовых, Ярилиных, и их рождение считалось большой удачей. Но есть разница между ребёнком, зачатым земными стараниями, хотя и божьим расположением, и ребёнком богини, рождённым от бога, когда людское участие было лишь оболочкой чудесной сути.

Многие радимичи не понимали этой чудесной сути, но верили в сына богини Макоши и бога Перуна. И по слухам, этот ребенок рано или поздно должен был объявиться на радимицких землях, но зачем и с какой целью, этого не понимал никто. А если кто-то начинал спрашивать, то ему советовали помолчать, ибо в том была тайна недоступная простому разуму.

Ладомир о Перуновом сыне узнал от Ратибора и встревожился не на шутку. Не было сомнений, что идут эти слухи от волхвов, и в первую голову от Блуда, который был ставлен на радимицкую землю кудесником Вадимом. В городе Блуд появлялся редко, а на Ладомирово подворье вовсе не заходил, но торжище было переполнено тихими Перуновыми печальниками.

Про тихих печальников Ладомир и прежде слышал много интересного, но это была не его забота, а потому и текли те слухи мимо его ушей. Тихих печальников насчитывается, по крайней мере вдесятеро больше, чем Перуновых Волков, а верховодит ими Бакуня. И действуют эти тихие печальники не только языком, но и ножом, если возникнет нужда, по всем градам и весям волею Вадима и по наущению Бакуни.

Так что если по радимицкой земле поползли слухи о Перуновом сыне, значит, Вадим с ближниками затевает новую замятню, которая и Ладомиру может выйти боком, и уж точно не принесёт добра младшему Милавиному сыну Владимиру, которого он с полным правом числил своим. Однажды Ладомир уже лаялся с новгородской вилой, которая держала сына при своём подоле и ещё, чёго доброго, могла отдать в чужой род. Милава на тот лай ласково улыбалась да стелилась по ложу покорной жёнкой. Запал у Ладомира сам собой сходил на нет, да и Владимир был ещё мал, чтобы его отрывать от матери.

По вспученной воде пригрёб в радимецкие земли новгородец Хабар. Носит же его нелёгкая. Воевода на такое расторопство немолодого уже боярина только головой покачал, но принял гостя сердечно, тем более что привёз с собой Хабар и внука Яромира. А этот бойкий десятилетний парнишка уже доставал Ладомиру чуть не до предплечья.

Ладомир поделился с Хабаром своими сомнениями. При этом тайном разговоре не было никого хроме Войнега и Ратибора.

- Слух о Перуновом сыне идёт и по нашим землям, - вздохнул Хабар. - Воевода Добрыня, узнав об этом, косил уже на меня лешачьим глазом. Оттого и пригрёб я к вам с первыми Даждьбоговыми лучами. Эта забава Перуновых волхвов может дорого нам с тобой обойтись, Ладомир. А ребёнка и вовсе погубят ни за кун.

Выходит, не зря беспокоился радимицкий воевода. Вот и неробкий Хабар, когда говорит о Перуновом сыне, бледнеет лицом. Уж новгородцу-то, который и Великому князю люб и с воеводой Добрыней в великой дружбе, эти слухи о внуке Владимире совсем ни к чему.

116
{"b":"234355","o":1}