— Да… фух… помолчи уже… фух… надоел…
Медленно, очень медленно я доползла до Озера. Слов повелителя демонов я больше не разбирала, я вообще уже ничего не соображала. Все что я знала, так это то, что я должна двигаться вперед. Я должна войти в это озеро. Я должна здесь умереть. Я должна…
Кое-как мне удалось встать на ноги, и я пошатываясь начала заходить в воду. Шаг, еще шаг и еще. И вот я уже ничего не вижу и не чувствую. Ни как вода добирается до моих легких, ни как мое тело отчаянно пытается дышать. И на последок я улыбнулась — голос в моей голове затих.
Навсегда. Наконец-то.
Что это? Что происходит?
Меня что-то с силой выталкивало на поверхность. Оказавшись на берегу, я откашлялась, выплевывая воду и жадно глотая ртом воздух, и открыла глаза: низ моего живота светился мягким светом.
Этого не может быть… Нет, этого просто не может быть!
Эпилог
Трактир под названием «Жареная куропатка» всегда был переполнен в это время года. И это даже несмотря на то, что на улице лютовал мороз, а добраться сюда можно было разве что на снегоступах. Темнело рано, и местные жители предпочитали тратить свое время — и деньги, разумеется — именно здесь. К тому же сам трактир стоял возле главной дороги, ведущей в столицу.
Цены здесь, конечно, кусались похлеще разозленных кобелей, но зато вся выпивка и еда были на высшем уровне. Не зря трактирщик уговорил своего лучшего друга, а по совместительству и знаменитого повара из Лорантии, второго по величине города Амаранта, переехать сюда. И теперь многие были готовы расстаться с последним, чтобы только попробовать его изысканные кушанья.
В самом дальнем углу, куда почти не проникал свет заговоренок, сидели двое мужчин. Оба они не снимали капюшоны длинных темных плащей на меху, словно боялись быть узнанными. Их стол ломился от всевозможных яств, а главное место в центре занимал огромный кувшин с эльфийским светлым.
— Кте даштал? Намагичил иль так чаво?
— Нет, будущий тесть подарил ключи от личного погреба.
— Эх швежло так швежло! А мне вот нихто ничаво так проста не дает.
— Не прибеднялся бы уж, Ахтарыч! — из-под капюшона блеснули лазурные глаза. — Как будто тебе это надо.
— А пошему б и нет? — мужчина, оказавшийся морщинистым беззубым стариком, откинулся назад и поковырялся вилкой в деснах. — Я жаботу люлблю, жаботу! Панимаешь ты? Эх, жавидую я — такая девка чебе дашталась! Так бы и ушшыпнул!
— Даже и не мечтай.
— Уш-таки и низзя.
— Вот именно. Подойдешь к ней — ты труп. И даже не посмотрю, что ты мой друг.
— Иш какой жевнивец! — хмыкнул старик и любовно погладил уродливый музыкальный инструмент, стоявший под столом. — Как у меня девак атбивач — дык нармальна, а шам…
— Ахтарыч!
— А шо я шкажал? Наливай!
— Не вопрос.
Неожиданно дверь распахнулась, и в трактир ворвался морозный воздух, принеся с собой кучи снега, которые тут же начали таять, и очень шумную компанию.
— Ты пашматри тока на них. Ишь рашпладились!
— Вот в этом я с тобой соглашусь, — хмыкнул голубоглазый и с нежностью покосился на вошедших. — Могли б ведь и на четвертом остановиться. Так нет — шестого ждут.
— Глянь! И блохаштого с собой прыташыли!
— Ну да, куда ж без него!
А тем временем семья из семи человек и одного годовалого на вид кота уже расположилась за длинным столом и решала, чего бы такого вкусненького заказать. Отец семейства, огромный черноволосый мужчина с седыми висками и изуродованным шрамами лицом, настаивал на горячем супе и свежем хлебе. Мать, хрупкая светловолосая женщина с корзинкой за плечами, в которой сидел полуторогодовалый малыш, предпочла хороший кусок мяса, и черный кот ее поддержал. Старшие же дети, пятнадцатилетний парень — точь-в-точь отец, только без шрамов, тринадцатилетняя черноволосая юная красавица и двое пятилетних светловолосых близнецов — мальчик и девочка, дружно решили попробовать сливовый пирог с кремом и много-много пирожков с мясом и капустой. И только малыш в корзинке не разделял всеобщего интереса, ему куда больше нравилось молоко.
— Эх, хавоши! Пвавда, Вэл?
— Ахтарыч, — поморщился арахноид. — Я тебе умоляю, прекрати картавить. Слушать это больше не могу. Хотя бы со мной говори нормально.
Старик перестал улыбаться, и его лицо медленно, очень медленно начало меняться. И вскоре на Вэра взирал прекрасный зеленоглазый юноша. Никто этих перемен не заметил, ведь капюшон Ахтарыч так и не снял.
— Вот так то лучше. Зачем тебе вообще эта маска? Расскажешь?
— Расскажу. Как-нибудь в другой раз.
