– Опять ты неуважаешь старших! Ладно, ничего не забывайте, я прыгаю. Как там водичка?

– Холодная,сэр. Волна подняла глубинные воды. Зайдите по ветру и прыгайте недолетаякатера, чтобы вас отнесло поближе к нему. С Богом, сэр! Передайте Нептуну, чтовы от Президента!

Беловски резкоотвернул вправо, чтобы подальше отойти от самолета Бизона, и приотстал, следяза командиром. Когда самолет того подлетал к катеру, из кабины выстрелил изакувыркался в воздухе оранжевый комочек. Через несколько секунд от негоотделилась тонкая змейка, которая вспыхнула ярким бутоном парашюта и повисла вплотной серой взвеси воды и воздуха. «Порядок», – подумал Майкл, уносясь отБизона, и заложил вираж, чтобы проследить приводнение командира.

Бизонплюхнулся в темную воду всего лишь метрах в ста от катера. Было видно, как онвозится в волнах в раздутом воздухом комбинезоне, как освобождается от парашюта,как рывком надувается плот и майор с трудом залезает в него. Пролетев еще разнад Бизоном и покачав ему крыльями, на что тот, лежа на спине, ответил руками,Майкл сделал еще один заход и, недолетая бота, приказал Палмеру прыгать. Черезпару секунд он и сам уже кувыркался над бурлящим океаном.

Приводнилисьоба благополучно, раздули плоты, барахтаясь в надувных костюмах, кое-каксоединились с Бизоном и погребли к катеру. Неуклюжая конструкция из трех связанныхнадувных пузырей двигалась с большим трудом. Она не столько двигалась вперед,сколько крутилась на месте. Тем временем ветер относил бот все дальше и дальше.Положение становилось отчаянным. Упустить бот – верная смерть! Комбинезоны сподогревом какое-то время не позволяют летчику замерзнуть даже в ледяной воде.Но подогрев не вечен, а помощи ждать неоткуда.

– Ну, какиебудут соображения, боевые пингвины ВМС? – прохрипел Бизон.

– Почемупингвины, сэр? – обиделся Палмер.

– Потому чтопингвины – птицы, должны летать по идее... Но они плавают в ледяной воде, как имы.

– Нужнобросать плоты и плыть, сэр! – ответил Беловски, отмахиваясь от ледяных брызг.

– На плотах унас все – и провиант, и связь, и оружие. Нельзя их бросать, парень!

– Сэр,разрешите, я поплыву один! Я же спортсмен!

– Бот пустой,его несет со скоростью ветра!

– Тем более –нужно догонять!

– В этомпузыре ты катер не догонишь!

– Я разденусь,сэр!

– Ты с умасошел! Майкл, вода как лед, ты не проплывешь и ста метров!

– Сэр, ярусский. Русские иногда купаются даже зимой!

– Ну и что,что ты русский! – заорал Бизон. – Ветер быстрее!

– У меня естьБог, сэр! К тому же – какая разница, если я не поплыву, то умру чуть позжевместе с вами!

Этот аргументзаставил Бизона задуматься. На его лице, похожем на высохший бурый апельсин,появилось мучительное сомнение. Он смотрел на Майкла хорошо спрятанными вмокрые брови глазами и думал.

– Ладно…Давай, сынок, и поверь, мы будем болеть за тебя в этом заплыве!

– Майкл, еслидоплывешь, не забудь вернуться за нами! – уныло вставил Палмер.

– Еслидоплыву, вернусь!

– Я знаю,Беловски, у тебя все получится!

– Сплюнь,Билли, через левое плечо!

– Почемуименно через левое?

– Слева от насвсегда стоит дьявол, а справа – ангел.

– Тогда – воттебе!

Билли громкосморкнулся и смачно сплюнул налево. В это время плоты подбросило на очереднойволне, и Бизон, качнувшись, попал прямо под плевок…

–Уоррент-офицер Палмер! – даже не захрипел, а засипел он.

– Слушаю, сэр!

– Ты… ты… –Бизон судорожно подбирал наиболее соответствующие ситуации слова, но так ничегои не выбрав из всего своего словарного боезапаса, выдохнул: – Ты не попал вдьявола, болван!

– Простите,сэр! Огонь корректировал лейтенант Беловски!

– Ты всю жизньтеперь от меня слева стоять будешь, клизма с ушами!

Пока Бизон сПалмером разбирались с плевком, Беловски успел снять с себя все лишнее,закинуть за спину рюкзачок от запасного парашюта, который он освободил дляпистолета, универсального ножа, веревки и, перекрестившись, прыгнул с плота.

– Беловски,возвращайся, не оставляй нас без твоего Бога! – успел крикнуть майор.

– Есть, сэр!

Его обожглаледяная вода, но он знал, что с холодом в воде нужно бороться только активнымидвижениями, так, чтобы ни одна группа мышц не оставалась незадействованной.Поэтому он мощными резкими гребками, активно работая ногами, пустился в погонюза катером. Он греб как заведенный, меняя стили, чтобы по очереди разогреватьвсе мышцы. Но ледяная вода делала свое дело. Михаил чувствовал, как холодпроникает все глубже и глубже в его мышцы, как наливается бесчувственностью егокожа, как деревенеют пальцы, и он понимал, что это значит… Если его организмохладится раньше, чем он догонит бот, то начнутся судороги. Хорошо, если первойсведет ногу, будет невыносимая боль, но, терпя, еще можно будет продолжатьплыть. Если сведет руку, будет гораздо сложнее. А главное, потеряется скорость,и катер вообще невозможно будет догнать! Господи, спаси и сохрани! Помоги,Господи! Помоги еще раз, не оставь меня, Господи!

Он гребнеистово, уже не переворачиваясь на спину и не меняя стиля. Греб классическим«кролем», работая руками с такой частотой, что сбивался с дыхательного ритма.На каждый взмах правой руки все его существо, барахтающееся посреди огромного,бурлящего ледяными струями океана, между бездной внизу и бездной наверху,повторяло: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

Но катер былеще далеко. Иногда Михаил попадал на вершину волны одновременно с ним, и тогдаон его видел где-то там впереди. Но чаще всего бот был скрыт за пенными валами.Вскоре он понял, что очень важно рассчитать волну, использовать ее, чтобыкакое-то расстояние катиться по ней как по горке. Только так можно было догнатьуносящийся бот. Но скатиться можно было и в обратную сторону.

Беловскичувствовал, что силы и тепло покидают его. Еще немного, и холод скрутит вкрутые жгуты его мышцы, и тогда – конец! Господи, ну помилуй! Господи, подгоникатер ко мне! Не дай погибнуть душе моей, Господи!

В икрахпоявилось мерзкое ощущение скорой судороги. Михаил знал: сейчас любое неверноедвижение, какой-нибудь поворот стопы или даже пальца, может привести коцепенению всей ноги, к неистовой, отключающей сознание боли. Господи, помилуй!Не дай же пропасть, Господи! Дай послужить тебе еще, Господи!

Вот… началось…

Заклинилоногу! Боль!

Господи, явернусь в Россию, Господи!

Боль, Господи!

Боль!

Боль иоцепенение перекинулись на вторую ногу. Михаил с остекленевшими глазами,перекошенным ртом выхватывал с рывками рук воздух из пены и брызг.

Соленые иглыпронзали дыхание.

Кашель.

Хрип…

Господи! Явернусь в Россию, Господи!

Я понял, чтоты от меня хочешь, Господи!

Скорченноетело лейтенанта ВМС США Майкла Беловски на мгновение показалось на вершинебольшой волны и провалилось в пропасть под ней…

В ту жепропасть по склону волны длиной около ста метров, скатился, как с горы, икатер, о борт которого сильно ударился лейтенант. Это удар на какое-томгновение пробудил импульс его сознания, руки инстинктивно вцепились вверевочный леер на борту катера и окаменели…

Беловскиочнулся оттого, что его висящее на руках тело волны нещадно, сотрясая до кишечника,бьют о катер. Он понял, что какое-то время был без сознания и с удовольствиемощутил свои ноги. Они сильно болели, но боль была приятной, как бы отпускающейнедавнюю муку. Наверное, в бессознательном состоянии все мышцы расслабились исудорога прошла, подумал он. Но почему же не расслабились руки?

Думать былонекогда. Он понимал, что это не место для отдыха и попытался оторвать руку отлеера, чтобы передвинуться по нему к дверце катера. Но руки не разжимались. Оникак будто стали чужими, отдельными от него. Как же так? Это же его руки! Онидолжны слушаться его мыслей, его воли. Но они не слушаются! Господи, как мнеэто понять?! Если Ты спас меня еще раз, если я еще жив, зачем же губишь опять!Господи! Расцепи же мне руки, оторви, верни мне мои руки, Господи!