– Сэр, у менясозрел новый план! – предложил Беловски.

– Говори,офицер!

– Пусть вашажена пристегнется к поясу и выходит на крыло, а парашют останется у вас!

– Беловски,таким способом жены меня еще не покидали!

– Она вернетсяк вам, сэр!

После недолгихуговоров, которые были слышны в эфире и суть которых лучше не переводить, Ларошпредложил жене последний аргумент: «Не хочешь ты, давай пояс мне, я сам пойду крусскому!» После чего дверца кабины открылась, и на крыло, вцепившись в нее,вышла молодая женщина.

– Сэр,уговорите вашу супругу отпустить дверцу, когда я начну ее поднимать. Я боюсь,что она пришвартует ваш «Харриер» ко мне! – кричал Майкл.

– Вот смотри,Беловски, женщины всегда так за меня цепляются…

– Несомневаюсь, сэр! Но сделайте что-нибудь такое, чтобы она хлопнула наконецдверью и ушла!

– Это моячетвертая жена, лейтенант! И я ей все время говорил – если и ты хлопнешьдверью, то мне придется жениться еще раз!

– Сэр,придется вам самим ее бросить!

– Это как?

– Разожмите ейруки и в тот же момент спикируйте вниз!

– Черт побери,никогда еще щенок не учил меня бросать жен…

– С Богом,сэр!

«Харриер»резко провалился вниз и назад, женщина, повиснув в воздухе на тросе, заверещалатак, что заглушила рев трех двигателей. Беловски включил привод лебедки и неспеша подтянул трепыхающуюся мисс Ларош к своему самолету. Теперь было важнозаставить ее влезть на крыло и сесть в кабину. Этого Майкл опасался сильнеевсего. Но женщина, увидев, что самолет уже совсем близко, как-то неожиданноуспокоилась, проявила фантастическую прыть и через минуту таращила глаза уже вкабине.

Мистер Ларошвсе это время летел сзади. Когда он увидел, что его суженая благополучноспаслась, он отключил радио и развернул самолет в сторону океана. Как Беловскине вызывал его на связь, тот больше не откликался.

Майклу ничегобольше не оставалось, как молча сопровождать его самолет. Немного не долетая долинии берега, Ларош выпрыгнул из машины с парашютом за спиной и ребенком нагруди. «Харриер» самостоятельно улетел куда-то в океан, а счастливый отец сдочерью благополучно приземлились на лазурную отмель.

На аэродромеМайкла уже ждала толпа репортеров с камерами, которых всегда полно во Флориде.Оказывается, это шоу в прямом эфире показывали сразу несколько каналов. Снималине только с земли, но и с самолета, который тут же на взлетной полосе срочнонаняла одна съемочная группа. Кроме того, старый пройдоха, диспетчер Джимми, за500 долларов подключил микрофон телевизионщиков к рации, и шоу проходило с«живым» звуком!

Это быласенсация! Такого репортажа Америка не видела давно! Потом все каналы понескольку раз прокрутили этот сюжет, обсуждали на многочисленных передачах иток-шоу. Это было событие месяца. Имя Беловски опять взлетело до небес. Нааэродроме мисс Ларош больше всех красовалась перед камерами, в сотый разрассказывая, как ее спасал симпатичный лейтенант. А сам Ларош в это времяневозмутимо купался со своей дочкой в море, пока за ним не прилетели сразучетыре вертолета. Один спасательный, второй полицейский и два телевизионщиков.

Когда егопривезли на аэродром, где происходила спонтанная пресс-конференция диспетчерааэродрома Джимми и мисс Ларош, он вырвал Беловски из толпы журналистов и женсоседних миллионеров и дал мокрую визитку:

– Завтрапозвони!

Больше онничего не сказал, запихал жену и дочку в машину и с визгом резины умчался отрастерявшихся журналистов.

Потом былжуткий месяц, во время которого Беловски рвали на части все, кому не лень,начиная от сопливых фанаток, дежуривших всю ночь у его дома, заканчивая первойледи Америки, женой Президента, котораяпожелала лично познакомиться с героем и заставила супруга вручить ему орден. Идаже его бывшая жена, надеясь восстановить отношения, принеслась на красном«Феррари» прямо к одной из телестудий с рабочей версией: «Когда я увидела его вопасности, я поняла, что люблю и буду любить его вечно!»

Зато черезмесяц Майкл уже занимал каюту на атомном ударном авианосце «Президент Клинтон»,где 2-й эскадрильей командовал майор Ларош.

Но все этовремя его не покидало какое-то подлое чувство, как будто он делает что-толишнее. Он не понимал, что именно в его жизни плохо, почему ему вся эта суетабесконечно безразлична и что еще он должен свершить, чтобы наконец это чувствопрошло.

У него быломного возможностей остаться на берегу, ему предлагали инструкторскую работу,так как он классный пилот, но он рвался в бой. Два года беспрерывных походов,вылетов, бомбежек в Афганистане, Ираке, Сирии, Ливии, Турецком Курдистане. Онрисковал, совершал чудеса атак с воздуха, немыслимыми способами дразнилзенитные ракетные комплексы ПВО, выманивая у них в молоко весь боекомплект, апотом расстреливая их, уже беззащитных. Опасность на какое-то время будоражилаего, но не надолго. Подлое сосущее чувство не проходило, а только обострялось.Озарение пришло в ледяных волнах за секунду до смерти. У него появилась цель, ипроявился смысл. Чудны дела твои, Господи!

Отвоспоминаний Михаила оторвал голос Изволь:

– Ты не забыл,что тебе нужно взять крем и обработать руки?

– Ты ещездесь? – удивился он.

– Я всегдабуду с тобой.

– Даже…

– Нет, яделикатная девушка, в этих случаях программа Би-Пи блокирует некоторые моифункции. Я просто не вижу ничего плохого.

– Совсем невидишь?

– Я не знаю –что это такое. Я – как ребенок. Я не умею осуждать, врать, льстить, хитрить…

–Стоп-стоп-стоп! Достаточно! А недостатки у тебя есть?

– Должны быть…В мире нет ничего совершенного.

– Какие?

– Я же тебесказала – я не вижу ничего плохого. Я не знаю, что такое недостаток. Даже усебя. Канал нашего с тобой общения не пропускает отрицательные эмоции, я –некорректную информацию о тебе. Знай это и не стесняйся ничего.

– Понятно. Мояжена тоже считала, что она не имеет недостатков…

– Ты все-такивозьми тюбик, намажь руки и сломанные ребра заодно. Не помешает. Остатки завтравыдави на голову Палмера.

– Ха! Да тывеселая девица!

– Что смешногоя сказала?

– Ну, как,разве это не смешно – выдавить остатки на голову Палмера?!

– Не понимаю.Я всего лишь конкретно назвала действие, которое ты можешь произвести.

– М-да,похоже… я уже заметил у тебя один недостаток…

Он сходил нанос, открыл бардачок, там действительно оказался маленький белый тюбик. То, чтоон не имел какого-то особого дизайна, говорило о том, что этот крем непроизводился для продажи. На нем стояла маркировка русскими буквами.

Беловский взялтюбик, пошел к своей постели, и только тут до него дошло: откуда в бардачкеновейшего спасательного бота ВМФ США мог оказаться русский тюбик?

– Изволь!

– Не удивляйсяничему и ничего не спрашивай! – строго повторила она.

– Идиотизм какой-то…А я еще обижался, когда американцы говорили, что русские все идиоты…

Утром егоразбудил будильник. Беловский никогда не ставил будильник рядом с собой с техпор, как однажды проспал школу, машинально, еще не проснувшись, нажав клавишу,после чего уснул опять. С тех пор он ставил будильник как можно дальше от себя,чтобы нужно было встать с постели и сделать несколько осознанных шагов. Поэтомуи сейчас он вскочил с лежака, открыл глаза и стал искать будильник. Куда же онего поставил? Постепенно просыпаясь и осознавая, что находится в боте, посредиАтлантического океана, он с удивлением понял, что никакого будильника здесь нети быть не может. Будильник ему приснился! Он посмотрел на часы, на них было безтрех минут семь…

Михаил всталабсолютно бодрым и здоровым. Посмотрел на свои руки и удивился – опухоль прошласовсем, почти все раны зажили, остались только самые глубокие, да и то уже ввиде безболезненных болячек, которые вот-вот отскочат. Даже сломанные ребра,которые еще вечером напоминали о себе при каждом движении, совсем не болели.Михаил соскочил с лежака, смачно потянулся и направился на нос, кавтонавигатору, менять курс катера. Неожиданно сзади его окликнул перемотанныйбинтами Палмер: