Солнце клонилось к закату, когда он, изрядно уставший, возвратился в гостиницу. Дежурная, подавая ему ключи от комнаты, сказала:
— Вас долго ожидал молодой человек. Просил, чтобы вы ему позвонили. Он оставил номер своего телефона.
— Это, очевидно, ошибка, — удивился Овчаренко. — У меня здесь нет знакомых.
— Нет, нет. Он назвал вашу фамилию и сказал, что вы сегодня прибыли из Советского Союза. Позвоните ему, пожалуйста, он очень просил.
Михаил набрал номер. На противоположном конце услышал приятный мужской баритон:
— Здраствуйте, товарищ Овчаренко. Поздравляю вас с приездом в наш город. Если вы не возражаете, я сейчас к вам приеду. Я инженер завода, на котором вам предстоит работать.
— Пожалуйста…
Через час в комнату постучали. А когда распахнулась дверь, Овчаренко увидел симпатичного молодого человека. Его широкие плечи облегала светлая куртка на молнии. Большие серые глаза улыбались.
— Юзеф Пачек, главный инженер завода, — представился гость и протянул руку.
С первых минут Овчаренко проникся уважением к гостю. Его удивило то, что он говорил на русском языке.
— Вы уже бывали в Праге? — спросил Пачек.
— Сразу после ее освобождения, несколько недель.
— Считайте, что не были. Вам еще придется ее посмотреть. Я к вашим услугам. А пока я приглашаю вас к себе. Мы живем здесь недалеко. Познакомитесь с моей семьей. Покажу вам свою библиотку, в которой много русских книг. В детстве я с отцом жил в Москве… Он работал в Коминтерне.
Первое, что бросилось в глаза Овчаренко на квартире у Пачека, это портрет Ленина, что стоял в рамке на письменном столе. «Неужели он?»
— Скажите, этот портрет у вас давно? — спросил Овчаренко.
— Очень давно. Меня тогда еще на свете не было. Отец привез из Москвы. Ему подарил его Свердлов, на обороте есть надпись. А что?
— Дело в том, Юзеф, что точно такой портрет был во время войны у меня, я отдал его вашему гражданину…
— Одну минуточку, — сказал Пачек и вышел в другую комнату. Вскоре он возвратился с газетой в руках.
— Две недели тому назад в нашей газете было напечатано письмо бывшего советского танкиста, разыскивающего чеха, которому он подарил портрет. Это случайно не вы? Да, да, здесь и фамилия ваша, я как-то не обратил внимания…
Сообщение Пачека обрадовало Овчаренко. Он рассказал ему, что письмо было написано почти двадцать лет назад, а отправлено только теперь, когда того гражданина, наверно, уже и на свете нет…
Пачек оживился:
— Гражданина, может быть, и нет, а портрет мог сохраниться. У меня много знакомых журналистов, попрошу их включиться в поиск. Это будет всем интересно…
Пачек выслушал рассказ об истории портрета Ильича.
— О, это великолепно! — воскликнул он. — В таком случае его обязательно надо найти и продолжить славную историю. Жаль только, что вы не знаете, откуда родом был тот гражданин. Завтра мы вместе сходим в редакцию газеты. Может, они уже что-нибудь нащупали?
Утром Пачек встретил Овчаренко на заводе и сообщил ему:
— Я уже договорился с редактором. Сегодня он нас ждет в удобное время. Хочет с вами поговорить и кое о чем расспросить, газетчики народ дотошный, они с ходу поняли, что случай с портретом выходит за личные рамки, — пояснил Пачек и, подумав, добавил: — Если отыщутся следы потрета, вам нужно будет выступить у нас на заводе.
— Не будем забегать вперед, Юзеф. Прошло столько времени с тех пор! Как говорят, много воды утекло…
Михаил находился под впечатлением вчерашнего телефонного разговора с женой. Валя сообщила, что жена Бурки получила письмо от юных следопытов сельской школы, нашедших могилу ее мужа, командира партизанского отряда, пропавшего без вести в годы войны. Подробностей еще не знали, но то, что через много лет отыскались следы без вести пропавшего дорогого для Михаила человека, взволновало его. В безжалостном водовороте войны исчезли миллионы людей, но вспоминания о каждом погибшем близком человеке всегда тягостны. Больно сжималось сердце от собственной беспомощности изменить что-либо. Михаилу вспомнился первый день войны, выступление Молотова с обращением к народу и слова директора института коммуниста Бурки: «Гитлер забыл, что путь от Москвы до Берлина намного короче пути от Берлина до Москвы. Мы должны ему напомнить об этом».
Редактор газеты вышел из-за стола навстречу гостям и оживленно заговорил:
— Прошу, прошу. Очень рад с вами познакомиться.
Молодой, но уже с сединой на висках, газетчик сразу перешел к делу:
— Вы, товарищ Овчаренко, не возражаете, чтобы при нашей беседе присутствовали некоторые журналисты, которым предстоит заняться вашим вопросом?
— Пожалуйста, — ответил Овчаренко, смущенный тем, что привлек к себе внимание стольких занятых людей. — Только, может, вообще это дело не стоит того, чтобы отрывать вас от работы.
— Что вы, что вы! — замахал руками редактор. — Для нас это, так сказать, один из кирпичиков, вложенных в здание нашей дружбы. И портрет Ленина, ставший участником битвы за освобождение нашей родины, мы должны разыскать во что бы то ни стало.
В кабинет вошли сотрудники. Редактор познакомил их с гостями, пригласил всех за стол.
— Так с чего мы начнем? Сначала попросим товарища Овчаренко рассказать, как все было, а потом поделимся своими планами. Кстати, сегодня мы получили довольно любопытное письмо, но это, как говорят, на закуску…
Поднялся Овчаренко. Рукой поправил воротник рубашки, который, казалось, сдавливал ему шею, спросил:
— Вы не будете возражать, если я вначале кратко раскажу о том, как портрет попал на фронт?
— Конечно, конечно! — сказал редактор.
По ходу рассказа Овчаренко видел, как у его слушателей то загорались, то в гневе гасли глаза.
Закончив рассказ, Овчаренко опустился на стул, достал из кармана платок и смахнул с лица пот.
— Уморил я вас? — спросил он.
— Нисколько. Мы с большим удовольствием выслушали ваш удивительный рассказ, — ответил редактор. — А теперь я прочитаю вам нечто любопытное.
Он достал из ящика стола письмо.
— «Уважаемая редакция, — читал редактор. — Из заметки в вашей газете я узнал, что бывший офицер разыскивает гражданина, которому во время войны подарил портрет Ленина. Сообщаю, что в нашей школе имеется небольшой портрет Ленина, который сразу после войны подарил кто-то из русских. С тех пор и по сей день под этим портретом мы принимаем детей в пионеры. Может, речь идет именно об этом портрете?
г. Прешов».
— Думаю, что вам, товарищ Ржича, завтра нужно выехать в Прешов, и мы с нетерпением будем ожидать от вас добрых вестей, — сказал в заключение редактор, обращаясь к своему сотруднику.
— Хорошо, — ответил Ржича и, глядя на редактора, спросил: — Допустим, что это тот портрет, который нас интересует. Я, разумеется, попытаюсь найти того, кто его подарил, а как быть с портретом дальше?
Редактор вопросительно посмотрел на Овчаренко и ответил:
— После того, как вы им расскажете все то, что услышали сейчас от товарища Овчаренко, я уверен, что они примут правильное решение…
В тот год в Чехословакии стояла сухая, теплая осень. Утром Овчаренко по старой армейской привычке надел спортивный костюм и собрался на зарядку, но только он подошел к дверям — раздался телефонный звонок. «Кто бы это в такую рань?» — подумал, снимая трубку.
Звонил сотрудник газеты Ржича прямо из Прешова. Он рассказал, что видел портрет, о котором сообщали в редакцию. Но это не тот портрет.
— Жаль, но ничего не поделаешь. Спасибо, что позвонили. Значит, вы зря ездили?
— О, нет. Я привезу прекрасный материал.
Владислав Грабак возвратился из командировки поздно ночью. Дома уже все спали. Утром, как только он проснулся, к нему зашла старшая дочь с газетой в руках:
— Папа, ты читал это письмо русского? — спросила она.
— Читал, даже газету привез с собой. Жаль, дедушка не дожил. Помнишь, сколько раз он с восхищением рассказывал об этом необычном подарке?
