Сэнди Чапмэн выключает приемник. И негромко стонет. Он чувствует себя старой развалиной – суставы отчаянно ноют, руки-ноги ни согнуть, ни разогнуть. Сквозь стеклянную стену льются потоки солнечного света, в заставленной растениями спальне жарко и влажно, словно в оранжерее. Кряхтя и поскуливая, Сэнди придает себе сидячее положение. Анджела давно ушла, она работает в физиотерапевтическом отделении больницы Святого Иосифа.
А вот листья любимых ее цветочков расплываются смутными зелеными кляксами, да и вообще все как в тумане. Слишком много вчера закапал, после этого всегда такой вот суровый отходняк, словно «слезой» кто в морду прыснул или обработал твой хрусталик пескоструйкой. Дело обычное и привычное. Сэнди кое-как встает и ковыляет в ванную, смотрит в зеркало. Да-а, лучше бы уж не смотреть. Физиономия – краше в гроб кладут: мертвенно-бледные запекшиеся губы, трехдневная щетина, под налитыми кровью глазами – темные круги, длинная рыжая грива не увязана в аккуратный хвост, а всклокочена и перепутана. Ну точно как с электрического стула. Одним словом, обычный утренний вид. Ик.
Пройдя на кухню, Сэнди запускает кофеварку, садится и тупо глядит в окно на сан-диегскую трассу. Ну вот, сварился наконец, слава богу. Он возвращается в спальню и усаживается среди растений, прямо на пол. Пару капель «Восприятия прекрасного»… Вроде полегчало. Да хоть бы и от одной смазки под пересохшими веками. Сэнди отхлебывает из чашки, расслабляется, старается ни о чем не думать, думать ни о чем. Никаких бед и беспокойств, никаких планов, только запах кофе, влажной земли, душный аромат тропических растений.
– Хей! «Вот почему моя Ява красно-бело-зеленая, – поет он. – Красная кровь в зеленых джунглях, белый дым…» – Это единственные мирные мгновения его дня. Восковой блеск зеленых листьев, пылинки, пляшущие в солнечных лучах, все вокруг ясное и отчетливое, мир полон красок и света…
Хорошо бы еще чашку. Мысль ускользает, но через пятнадцать минут возвращается, и он встает. Бр-р, не надо было так быстро. На кухню, по усеивающим пол теплым солнечным бликам. Нет, ведь точно полегчало. Блаженное ощущение теплого кафеля под босыми ступнями, вкус кофе, постепенно прочищающий образовавшуюся во рту конюшню, на кухонных видеоэкранах раздевается Анджела, съемка свеженькая, вчерашняя. Пора и за дела, заботиться о хлебе насущном.
Но сперва позвонить в Майами-Бич, отцу – он проходит там очередной курс лечения. Беседа по видеофону продолжается минут двадцать; несмотря на некоторую бледность и набрякшие мешки под глазами, Джордж выглядит вполне прилично и даже жизнерадостно. Сэнди успокаивается, во всяком случае – отчасти.
Через несколько минут он уже одет и бодро шагает на работу – словно самый взаправдашний бизнесмен.
Сэнди ни от кого не зависит и никому не должен отдавать отчет, но все равно он начинает свой трудовой день без малейшего опоздания и твердо придерживается заранее составленного расписания. Он едет в трущобный район подземного уровня Санта-Аны, расположенный примерно в миле к северу от Саут-Кост Пласа; там в арендованном им складе организована лаборатория.
Прежде чем отпереть дверь, Сэнди выключает все охранные системы. Сегодня предстоит проверка на цитотоксичность – одна из самых важных составляющих его работы. Стряпать наркотики может каждый, это дело нехитрое, главное – узнать, угробят они потребителя или нет. Пробовать на себе как-то не хочется, для этого используют крыс, но Сэнди и крыс убивать не любит. Поэтому он любит проверки на цитотоксичность.
Первое место, по которому лупит наркотик, это слизистая роговицы, так что первый анализ проводится именно на клетках эпителия. Пару дней назад Сэнди затесался в толпу лаборантов-биохимиков и приобрел на бойне пакет коровьих глаз; теперь он вынимает их из холодильника, берет устройство, именуемое «резиновый полицейский», и соскребает клетки эпителия с подстилающей их мембраны. Теперь поместить образец в чашку Петри, вместе с питательным раствором и тщательно отмеренной дозой проверяемого наркотика – сегодня это новый вариант 3,4,5-триметоксиамфетамина, заранее получивший название «Мистический», – и эти клетки либо начнут размножаться, либо погибнут, либо будут кое-как колупаться, серединка на половинку. Оставить чашку на неделю, потом окрасить препарат, и все станет ясно.
Далее наступает очередь более сложного анализа. Наркотик попадает в кровь, поэтому необходимо проверить, как к нему относятся лимфоциты, и сделать это можно путем пробы на свободный хром. Сэнди вводит в препарат лимфоцитов хром‑51 и помещает жидкость в центрифугу, чтобы отделить клетки. Теперь весь оставшийся хром находится внутри этих клеток. Потом добавляется «Мистический» в широком диапазоне концентраций – от фемтомолярных через пикомолярные и наномолярные до микромолярных – и все образцы помещаются в питательную среду, где лимфоциты должны расти и процветать. Это – в нормальной обстановке, а с наркотиком – бабка еще надвое сказала. Как бы там ни было, мертвые или умирающие клетки высвобождают хром, и количество хрома, отделенного повторным центрифугированием, станет хорошим показателем токсичности наркотика.
Необходимо проделать и ряд других проверок на клетках различных органов, в частности – на клетках костного мозга, и по окончании всей серии опытов, после многих часов, проведенных за лабораторным столом, Сэнди получит вполне приличное представление о токсичности «Мистического». Все будет проделано чисто и аккуратно. Ну а что касается отдаленных отрицательных последствий употребления этого наркотика – тут, по правде говоря, полной ясности нет. Фирма ничего не гарантирует. Сэнди не любит задумываться на эту тему, да и никто другой не любит. В смысле дальних перспектив ни один из этих новых наркотиков толком не изучен. Но если какие-либо проблемы и появятся, люди скорее всего что-нибудь придумают, справятся как-нибудь – удалось же им совладать, считай, со всеми смертельными вирусами. Превратят тело в некое подобие поля сражения и одержат на этом поле блистательную победу. Ведь мозг, он же в конце концов поумнее вирусов и всякой там химии.
Так что насчет долговременных физиологических последствий можно особенно не беспокоиться. Вот с воздействием новых наркотиков на мозг дело обстоит сложнее, но у Сэнди есть целый паучий зоопарк, где пауки плетут свою паутину, находясь под воздействием новых наркотиков. Невероятно, но факт: проведенный компьютером уиттовский анализ структуры паутины способен отчасти предсказать изменение сознания, производимое данным наркотиком. Для получения более точного представления необходимы прямые опыты на людях, но добровольцев у Сэнди – хоть отбавляй.
Правду говоря, Сэнди покупает наркотики в виде полуфабрикатов, очень близких к конечному продукту, так что в молекулярной инженерии, при помощи которой он получает свои знаменитые изделия, нет ничего такого уж сложного, однако репутация гения никому еще не вредила, и нет никакого смысла разочаровывать восторженных почитателей. К тому же у Сэнди и вправду есть талант в фармакометрии – покупая у промышленных компаний базовые препараты, он с помощью программы, описывающей связь структура – активность (программа разработана Апджоном и пиратски переписана), угадывает, какие изменения химической структуры способны сдвинуть психоактивные свойства наркотика в интересную сторону. Фармакометрия и по сию пору остается скорее искусством, чем наукой, и это несмотря на неоценимую помощь программы: связи структура – активность представляют столь огромную и сложную область познания, что никто не знаком с ней полностью. Так что Сэнди – нечто вроде художника.
Второй час работы. Бывший склад переполнен оборудованием, на многочисленных стеллажах – бутылки и колбы с эндоморфинами, алкалоидами и прочими реактивами, большой книжный шкаф переполнен справочной литературой, громоздятся подержанные, купленные по дешевке центрифуги, резонансный масс-спектрограф… Есть чем пустить пыль в глаза немногим доверенным посетителям. Сэнди который раз пытается подойти к проблеме взаимодействия морфолида‑15 и энкефалина при одновременном их попадании в мозг – очень интересная задачка по психокинетике и очень, для сегодняшнего утра даже чересчур, сложная. Проще будет вернуться к воздействию 5-HIAA на серотонинэргические нейроны, в котором он почти уже разобрался. Хороший должен получиться галлюциноген.
