И ведь убедила! Не то чтобы Гриит’хар дал ей много денег, но на некоторую сумму раскошелился.

Риг следил за их диалогом, параллельно с этим извлекая из памяти поднявшиеся на поверхность подробности. Он работал в лаборатории у Фибура Сагнума, был его ассистентом. Вот, значит, откуда все идет.

Сагнум был трудолюбивым магом средней руки, чудес от него никто не ждал, но не так давно он додумался до чего-то небывалого, совершил в своей области революционное открытие. Что у него за область?.. Как будто источники магической энергии…

От попыток вспомнить все и сразу разболелась голова, и окончание дискуссии Риг прослушал. Финал – тэнки торжественно вручает Лесме пачку истрепанных купюр – заставил его отложить штурм своей многострадальной памяти на потом.

Нимало не чинясь, убийца пересчитала деньги, вытянула две рваные ассигнации и потребовала, чтобы Гриит’Хар заменил их на целые. Тэнки опять стал спорить, и пока они препирались, понемногу скатываясь от высоких материй к заурядной склоке, Риг снова попытался вспомнить, что же он не поделил с Сагнумом.

Нет, похоже, ссоры между ними не было, но… был какой-то разговор… касающийся новых аккумуляторов магической энергии?.. Разговор, разозливший Сагнума и болезненный для Рига… болезненный не только в переносном смысле, но и в буквальном, потому что, когда Риг отвернулся к окну, выходившему во внутренний дворик лаборатории, в стекле за спиной у его расстроенного отражения мелькнула рука, сжимающая серебряную ступку… Был вечер, уже стемнело, и оконное стекло частично превратилось в зеркало… А он, увидев эту взметнувшуюся руку, безмерно удивился, глазам своим не поверил, хотя правильнее было бы испугаться и отшатнуться… ступка обрушилась ему на голову, острая боль, привкус крови во рту, вслед за этим вся комната перекосилась и затуманилась… Он повернулся и, кажется, попытался спросить: «Шеф, вы спятили?», но тут за первым ударом последовал второй, точнехонько в висок… и тогда все закончилось, он умер.

Измученный и в то же время приободренный прорвавшимися наружу воспоминаниями Риг оторопело усмехнулся. Итак, в первый раз Фибур Сагнум прикончил его собственноручно, тяжелой серебряной ступкой, в которой толкли ингредиенты для опытов. Тело, видимо, было уничтожено – в магической лаборатории это можно сделать сотней различных способов. Потом Фибур принял меры, чтобы не дать ему возродиться: обратившись к проходимцу-тэнки, нанял целую команду убийц. Следовательно, с его точки зрения, дело того стоило… Теперь осталось припомнить самое главное: из-за чего у них вышел конфликт и почему Сагнуму понадобилось избавиться от ассистента?

Гриит’хар и Лесме худо-бедно достигли компромисса: одну из двух измочаленных до дыр ассигнаций тэнки заменил на целенькую.

– Ворона ощипанная… – пробормотала себе под нос девушка, выходя на улицу.

С таким расчетом, что хозяин дома, быть может, услышит ее, а может, и не услышит.

До Истадала добрались ближе к вечеру. Или, если точнее, не до Истадала, а до Восточного пригорода. Столица огромна – «За день не объедешь, за ночь не облетишь», как писали в старинных повестях.

Когда вышли из магазинчика, Лесме принялась допытываться, вспомнил Риг что-нибудь или нет. Он рассказал о своем предсмертном споре с Сагнумом и о серебряной ступке.

– Не припомнишь, о чем у вас там шла речь?

– Нет.

– А если поднапрячься?

Он и без того чувствовал себя разбитым и был уверен, что ничего больше не сумеет выжать из памяти – во всяком случае, не сегодня. Лесме выглядела недовольной, посматривала на него с недоверчивым прищуром. Не знает, каково это? Неужели ее ни разу в жизни не убивали, при ее-то профессии?

К счастью для Рига, который не хотел ссоры, до станции бегунов было всего четверть часа ходьбы, и когда они влились в толпу людей и тэнки, ожидающих посадки, Лесме замолчала: слишком много вокруг посторонних ушей.

Им достался бегун молодой и норовистый. Выскочив на дорогу, он помчался вприпрыжку, и к тому времени как вознице удалось, воздействуя с помощью управляющего устройства на его нервную систему, добиться ровного аллюра, среди пассажиров, сидевших в два ряда в спинном кузове, не осталось никого, кто мог бы похвастать отсутствием синяков. Лучше уж ехать на старом животном: они еле тащатся, зато не выкидывают таких фортелей. А золотой середины – бегунов хорошо выдрессированных и в то же время находящихся в расцвете сил – на станции не оказалось, только молодняк и одры преклонных лет.

Благодаря этому обстоятельству у Лесме появился новый объект для недовольства – неопытный возница, который не сразу нашел управу на своего бегуна. Она отпустила в его адрес пару колкостей, но потом начала беззастенчиво строить глазки, поглядывая на Рига с вызывающей усмешкой. Похоже, нарочно дразнила – и того, и другого. Когда прибыли в Восточный пригород, парнишка даже поинтересовался на прощание, где ее можно будет найти.

Эти старые улочки, лестницы, вывески, цветные фонари были знакомы Ригу до сладкой боли. Такое впечатление, что сам он жил в другом месте (хорошо бы вспомнить, где именно), но в Восточном пригороде нередко гулял и с кем-то общался – с приятелями, с девушкой?.. Ему здесь нравилось.

Кафе, лавки и театральные павильоны работали допоздна, погода стояла теплая – одно удовольствие бродить по улицам в толпе праздношатающейся публики. Люди, цверги, тэнки, иногда можно встретить даже сида, изредка попадаются ящеры и аррауны, разве что проклятых не увидишь.

С тех пор, как между Велланским союзом и Альянсом Трех установилось перемирие – тот самый худой мир, который все-таки предпочтительнее войны, – постепенно начали налаживаться торговые связи, и в городах союза все чаще появляются чужаки. Их не очень много, и за ними присматривают полицейские агенты – Риг об этом знал, но все равно слегка напрягался, заметив в толпе здоровенного ящера с мускулистыми лапищами, покрытыми золотисто-оранжевой чешуей, или долговязого четырехрукого аррауна. Слишком много от них неприятностей… Умом он понимал, что это типичный обывательский предрассудок – видеть в каждом гражданине Альянса диверсанта или мошенника, однако ничего не мог с собой поделать.

Они с Лесме решили остановиться в гостинице «Озерный приют». Старинная постройка на сваях, на берегу озера, окруженного парапетом из рыхлого розоватого камня. Парапет кое-где растрескался, и это бы еще ничего, но местами на нем зияли широкие вмятины с плавно очерченными краями, словно чьи-то гигантские пальцы ухватились, сдавили изо всей силы – и камень поддался, как не успевшая затвердеть глина, и навеки сохранил слепки этих страшных пальцев. Последствие вторжения демонов. Когда оно случилось, в Восточном пригороде было много разрушений, от гостиницы тоже остались руины, но потом ее отстроили заново.

Вокруг раскинулся то ли пустырь, то ли запущенный сквер, над ним протянулись два мостика на сваях высотой в человеческий рост. Во время ливней озеро выходит из берегов и затапливает окрестности, тогда невысокий парапет скрывается с глаз, и нет больше никакого сквера, на виду остаются только фонари – торчат над поверхностью, в сумерках отбрасывая на воду красные и оранжевые блики. В эту пору добраться до гостиницы можно только по мостикам. Один предназначен для транспорта, другой, поýже, с фигурным ограждением, – для пешеходов.

Лесме отправилась разведать, что за народ собрался в «Озерном приюте», чтобы не нарваться там на кого-нибудь из тех, кто подрядился убивать Рига, а ему велела подождать в сквере.

Озеро пребывало в своих границах. Мостики на сваях, вознесенные над кустарником и расставленными вразброс скамейками все из того же рыхлого камня, казались лишенной функционального смысла архитектурной причудой. Под ними гнездились тени, и Риг, поглядев на притаившиеся между сваями сгустки темноты, ощутил короткий неприятный озноб. Он не всегда был таким пугливым, в этом он уверен, но последние передряги не прошли для него бесследно.