Последнее время, после резни в Индонезии, «люди» начали перестраивать структуру кланов и, главное, менять методы «работы», американизировать тактику и организацию кланов. Тому примером было хотя бы то, что телохранителями господина Фу командовал Комацу-сан, или, как его называл Ке, Комацу-бака.

Комацу сидел на циновке, сняв, по древнему обычаю, обувь у порога, подложив под себя аккуратно ноги, большие пальцы на ногах были далеко отставлены, почти как на руке. Комацу точно собирался молиться духам предков или продиктовать лучшему другу «хоосе»[31].

— Здравствуйте, господин Кинг! — улыбнулся Комацу-бака. — Очень рад с вами познакомиться. Я, надеюсь, не ошибся, вы господин Кинг? — Он сделал легкий поклон в мою сторону.

Я не ответил.

— А вы кто такой? Тоже журналист?

— Что вам нужно? — зло спросил Боб. — Если пришли грабить, то ошиблись адресом. Как бы я сам тебя не ограбил...

— О, значит, вы тоже журналист, — сделал поклон в сторону Боба якудза[32] Комацу. — Очень хорошо! Будем проводить пресс-конференцию. Только прошу вас не делать резких движений. Мои мальчики плохо обращаются с оружием и могут нажать с перепугу не на тот рычажок. И будет большая неприятность. И для вас, уважаемые господа, и для меня. Я отнюдь не хочу портить отношения с заморскими... друзьями.

— Кончай дергать за ногу, — не выдержал Боб. — Зря тратишь время. Если вы снимете с меня часы, вам на троих мало достанется. Смывайтесь, я сделаю вид, что вас не заметил. Убери!.. — Он привстал и оттолкнул ствол пистолета, который направил на него Длинный. — И будем считать, что мы незнакомы. Обещаю не сообщать о вашем визите в полицию. Горе-грабители! И это потомок богини Амотэрасу Омиками! Связались с подобной шушерой.

— Заткнись! — привстал Сом. Он не любил неуважительного к себе отношения.

Боб не обратил на его реплику внимания. Мой друг не терялся ни при каких обстоятельствах, моментально нащупывал главную нить. Подонки, разумеется, не тронут нас пальцем, пока им не даст команду главный. Ну а если он даст команду?.. Не имеет никакого значения, в какой момент гангстеры придут в ярость. На несколько минут раньше или позже... Если начнут бить, то ошалеют от запаха крови и возможности мучить безнаказанно.

— Мои мальчики не умеют подобающе вести себя в приличном обществе, — сказал Комацу. — Я приношу извинения.

Комацу закрыл глаза: лицо его было печальным. Ох эти самураи! Обожают мистику. Все у них идет по ритуалу. Даже когда варили китайцев живьем в котлах, они делали это с серьезным видом.

— Кио ку мицу! — произнес как молитву Комацу.

У меня по спине побежали мурашки... «Кио ку мицу» — гриф, его ставили во время прошлой войны на документах. «Совершенно секретно, при опасности сжечь»!

Комацу не забыл старого и ничему не научился новому. Он действовал по раз и навсегда заложенной в нем программе. Комацу... Бывший офицер божественного микадо. Возможно, военный преступник, сумевший избежать возмездия. Так или иначе, он не вернулся на родину, затерялся среди чужих островов, став слугой мадам Вонг.

А может, и не только мадам?

Может, он связной кемпейтай?[33] Был же случай, когда на японскую уголовную полицию вышел бывший «сотрудник» мадам, но не дошел до явки — кто-то предупредил гангстеров о предателе. Возможен и такой вариант. Вполне возможен. Густой замес... И мне почему-то уже не хотелось разбираться, что на чем заварено.

Тетрадь

«...Это он! Я почувствовал его приближение, как птица приближение змеи. Богам было угодно, чтобы наши пути опять перекрестились...»

«...Если со мной что случится в ближайшие часы, это значит — он узнал меня. Будь проклят, отравитель! Пусть у него растут воловьи копыта, лицо обезобразит проказа; суставы распухнут от ревматизма, а черви источат его тело, как старую тутовницу!..»

«Кажется, пронесло! Он не узнал меня. Надо бежать. Я убегу подальше от моря, потому что море стало дорогой, на которой мы встречаемся. Я спрячусь в маленькой деревне. Мы убежим с Дин. Прежде всего я должен спрятать ее. И спрячу дневник, потому что, если со мной что случится, тетради будут жить среди людей и, может быть, найдут того, кто их прочтет. Дин уйдет с работы и поселится у старого Томаса. Он нам будет отцом...»

Нет смысла приводить на память все выдержки из дневника Пройдохи. Они сумбурны, отрывисты, порой противоречивы — видно, парень последние дни жил напряженно, нервно, тыкался по углам, как загнанная мышь. Проанализировав записи, кое-что дорисовав, я так представил себе порядок происходивших событий.

Новая встреча Ке с Комацу произошла случайно. Меньше всего о ней предполагал сам Комацу. Произошла она здесь, в Макао, при весьма щекотливых обстоятельствах. Пройдоха не смог полностью разобраться в загадках, которые поставила перед ним жизнь, и винить его в этом было несправедливо. Для того чтобы найти правильный ответ даже на элементарную задачу: «Сколько будет дважды два?» — нужно уметь считать хотя бы до четырех. Многое осталось неразгаданным и для меня, хотя запас информации у меня намного богаче, чем у вьетнамского парня, поэтому буду рассказывать о фактах лишь с приправой домысла, если читатель позволит так осторожно назвать мои расшифровки к тексту дневника.

В Макао проводилось совещание гангстеров. Весьма своеобразное. Колониальные португальские власти, безусловно, знали о нем, так как на совещании присутствовал господин Лобо, фактический финансовый директор португальской колонии, владелец четырех банков, пяти отелей, двух газет, таксомоторной компании, пяти школ, больницы, всех кинотеатров Макао, король контрабанды золотом, доктор экономических наук, глава компании «Лобо энд компани лимитэд», он же товарищ Хо Ин, член КПК, депутат Всекитайского собрания народных представителей, то есть член правительства маоистского Китая. Его присутствие на совещании гангстеров говорило само за себя. Смешно думать, что правая рука не знала, что творит левая. Встреча произошла в праздник весны, когда в колонию разрешен въезд с континента. А это тоже не может быть весомым прикрытием визита трех пекинских «кадров», тем более что приехали они на своей машине с опознавательными знаками, одетые в шерстяную униформу, в которой ходит сегодня весь Китай (разумеется, не в шерстяной, униформа из шерстяного материала открыто подчеркивала большие полномочия эмиссаров). Глупо предполагать, что португальская полиция и ПИДО[34], ведущие неусыпную слежку за всеми подозрительными лицами, не проследили маршрут машины, которая беспрепятственно прошла КПП, промчалась по улицам Макао и остановилась у небольшого особнячка, утопающего в зелени, недалеко от единственной достопримечательности колонии — грота Камоэнс с памятником поэту.

Вилла тщательно охранялась. Разумеется, не силами колониальной полиции. В состав охраны угодили Сом и Пройдоха. К. этому времени Пройдоха не имел иллюзий, знал, на кого работает. К, его ужасу, он убедился, что опять имеет дело не только с контрабандой золота, но и с почти легальным вывозом на мировые рынки — в Европу и США — Белой Смерти, как он называл наркотики. Одна из фабрик по производству героина (по его записям) находилась в восточной части улицы Победы, в заднем дворе мастерской по ремонту автомашин. Вывеска мастерской служила прикрытием. Фабрика среди гангстеров называлась «Кукарача», туда отправляли в наказание провинившихся; технология производства героина весьма простая, но несовершенное оборудование, кустарщина, теснота грозили опасностью взрыва, который мог произойти каждую минуту. «Работникам» запрещалось покидать задний двор, а «легальные рабочие» были, по сути дела, охраной, напоминающей ту охрану, с которой столкнулся Пройдоха на строительстве секретной базы пиратов. Они, не задумываясь, пристрелили бы 'любого, даже вчерашнего друга, памятуя, что завтра их роли могут перемениться. Круговая порука и садизм были цементом, скрепляющим «братство».