– Конечно.

Джессика молча указала ему выбранный покупательницей шкаф и не пошевельнулась, пока он не вытолкал его за дверь. Оставшись одна, Джессика трудно, прерывисто вздохнула. «О, с этим мужчиной нельзя терять голову, – подумала она. – Он не будет ласков или нежен и даже особенно добр». Она приложила ладонь к груди, словно надеясь унять сердцебиение. «В следующий раз не делай глупостей. Лучше держаться несколько отстраненно», – посоветовала себе Джессика.

«Он как-то так смотрел на меня, – размышляла она, – словно понимал, что со мною происходит, – дрожащей рукой она пригладила волосы. – Но даже я сама не знаю, о чем думаю, когда он вот так на меня смотрит, откуда же он может это знать?» И все же… все же ее пульс бился по-прежнему учащенно.

Когда снова звякнул колокольчик и дверь открылась, она осталась стоять перед комодом.

– Я умираю от голода, – сказала она, увидев Слейда, и покинула спасительную позицию.

Слейд смотрел, как она стремительно двигается от окна к окну, спуская шторы. Она повесила на дверь табличку «Закрыто» и заперла ее.

– Вы, наверное, тоже? – спросила Джессика, потому что он все еще молчал. – Уже второй час дня, а я заставила вас таскать мебель все утро. Что вы скажете насчет сандвича и чашки чая?

Слейд ухитрился улыбнуться, и даже насмешливо:

– Чая?

Она рассмеялась и почувствовала себя свободнее.

– Как хотите. По-моему, у Дэвида всегда есть пиво.

Она поспешила в подсобку, рванула дверь маленького холодильника, присела и пошарила внутри.

– Вот, я видела его раньше. – Выпрямившись, она резко повернулась и столкнулась со Слейдом. Он резко схватил ее за руки и тут же отпустил, словно испугавшись. Сердце у Джессики ухнуло вниз, а вернувшись на место, судорожно заколотилось в груди. Она отшатнулась назад:

– Извините, не знала, что вы пошли за мной. Это подойдет?

На безопасном расстоянии вытянутой руки она показала ему этикетку.

– Прекрасно.

С ничего не выражающим лицом он взял бутылку и сел за стол. Слейд чувствовал, как напряглись шейные позвонки. Надо соблюдать осторожность, избегать всяких прикосновений. Или же отдаться непреодолимому желанию почувствовать вкус ее изящно очерченных, немного чувственных губ. Но если он себе это позволит, то уже не сможет остановиться. Желание усиливалось, желудок сдавил спазм. Почти свирепо Слейд сорвал колпачок с бутылки.

– Я сделаю сандвичи. – Джессика стала очень деловито осматривать полки холодильника. – Ростбиф сойдет?

– Да, замечательно.

«Что у него в голове? – раздумывала она, пока руки сновали. – Нет, это невозможно понять». Она аккуратно нарезала хлеб и мясо, скромно повернувшись к Слейду спиной. Глядя вниз на свои руки, она подумала о его таких длинных, тонких пальцах. Сильных к тому же. «Каково это, почувствовать их на своем теле? Опытные, искусные, требовательные». Вспыхнуло желание, на этот раз не ставшее для нее неожиданным. Стараясь подавить его, она довольно размашисто нареза́ла хлеб для второго сандвича.

А Слейд смотрел, как солнечный свет окна играет на ее волосах. Лучи нежно высвечивали различные оттенки голубого на ее свитере. Приятно видеть, как чудно освещены изящная, прямая спина и тонкая талия. Но как напряжены плечи! Он ничего не достигнет, если они отдадутся влечению, нежеланному для обоих. Он должен заставить ее расслабиться и заговорить. Слейд уже знал один безотказный способ.

– У вас очень хорошее заведение, Джессика.

Слейд не заметил, что впервые назвал ее по имени, но она это сразу уловила и обрадовалась, как самому изысканному комплименту.

– Спасибо. – Подавая ему сандвич, она с опозданием вспомнила, что надо включить горелку под чайником.

– Да, люди перестают называть магазин «капризом Джессики».

– А что, сначала так и было?

– Не для меня. – Она поднялась на цыпочки, чтобы достать чашку. Слейд смотрел, как вздернулся подол юбки. – Однако для большинства это выглядело смешной попыткой дочери судьи Уинслоу поиграть в бизнес. Вам нужен стакан?

– Нет. – Слейд поднес бутылку ко рту и стал пить. – Но почему вы занялись именно антиквариатом?

– Я о нем кое-что знала… И я его любила. А это очень разумно – делать карьеру на том, что знаешь и любишь, как вы думаете?

Слейд вспомнил о табельном оружии полицейского, спрятанном в спальне.

– Да, когда есть возможность. А как вы начали дело?

– По счастью, у меня были средства. Так что в первый год я только собирала вещи да делала здесь ремонт.

Чайник пронзительно заверещал, потом заплевался и отключился.

– И даже с моими средствами это было нелегко. Оформление, лицензии, изучение налогового законодательства. – Она поморщилась, ставя на стол тарелку и чашку. – Но все это необходимо для дела. Эта подготовительная работа да еще поездки за океан, покупка и продажа – от всего этого в первые два года жить не хотелось.

Она впилась зубами в сандвич.

– Тем не менее я все это любила.

«Да она и должна была это любить», – подумал он. Он чувствовал бьющую ключом энергию, хотя она сидела спокойно и пила чай.

– Давно у вас работает Дэвид Райс?

– Примерно полтора года. Самый неопределенный момент жизни, знаете, когда кончается юность, но еще непонятно, что значит быть взрослым. – И она через стол улыбнулась Слейду. – Вы понимаете, что я имею в виду?

– Более или менее.

– Вы, возможно, не так тяжело пережили этот период, – бегло заметила она. – А он не хотел нигде работать, просто отвергал сам факт, что нуждается в работе. Мы с Дэвидом вместе росли. Ничто так не уязвляет «эго» подростка, как помощь старшей сестры, которая помогает тебе прорваться.

Она вздохнула, вспомнив резкие перемены настроения, его ворчливое согласие и первоначальное отсутствие интереса.

– Тем не менее в первые полгода он перестал сокрушаться и очень скоро вырос в поистине незаменимого работника. Он очень сообразителен, особенно по части цифр. Теперь Дэвид считает, что все приходные и расходные книги, все счета – это его сфера. И ему это лучше удается, чем продажа.

– Да?

В глазах ее запрыгали смешинки.

– Он не всегда… демократично ведет себя с покупателями. Ему лучше заниматься бухгалтерскими книгами и инвентарными списками. А я и Майкл вполне способны управиться с покупкой и продажей.

– Майкл, – прежде чем еще глотнуть пива, Слейд, как бы между прочим, повторил: – Майкл.

– Да, Майкл ведает почти всеми закупками, во всяком случае, за рубежом.

– Разве не вы сами все покупаете?

– Ну если только здесь. А поставки из-за границы – его дело.

Джессика отщипнула кусочек от сандвича.

– Если бы я не отказалась от работы за границей, нельзя было бы держать магазин открытым круглый год. Достаточно и того, что я присутствую на всех продажах недвижимости и на аукционах, что проводятся в Новой Англии. А Майкл… Майкл – настоящий гений по части выискивания самых драгоценных изделий.

«Интересно, насколько точно ее сравнение, – усмехнулся Слейд в душе. – Не пересылает ли Майкл через океан заодно и драгоценные камни?»

– Он занимается этим делом уже почти три года, – продолжала Джессика. – И не только хорошо покупает, но и потрясающе продает. Особенно ловко он управляется с женской клиентурой.

Она засмеялась и вновь взяла чашку.

– Он, знаете, такой изысканный – и внешне и манеры.

Слейд отметил, что в голосе ее появились теплые нотки, и задумался: «Как далеко зашли отношения между хозяйкой и продавцом? Если Адамс связан с контрабандой и одновременно он любовник Джессики…»

– В любом случае я уже избалована. – Джессика, вздохнув, расправила плечи. – Слишком давно веду дела не одна и рада, что оба они, Майкл и Дэвид, вернутся сюда на следующей неделе. Я даже могу поймать дядю Чарли на слове и принять его приглашение.

– Дядю Чарли?

Чашка застыла на полпути к ее губам.

– Дядя Чарли, – повторила она удивленно. – Это он вас прислал.

– А, комиссар! – вырвалось у него. – Я как-то никогда не думал о нем как о дяде Чарли.