Я читаю данные о портале — и, убедившись, что все в полном порядке, закрываю его. Радужная щель в реальности, мерцающая, переливающаяся нежными световыми волнами, как перламутровая ракушка, схлопывается и исчезает.

— Прибыли нормально, — говорю я в диктофон. Следом надиктовываю наши координаты, в которых никому нет нужды, и распинаюсь о наших намерениях, в которых нужды еще меньше. Обычный идиотизм устава.

Считается, что диктофон оператора диверсионной группы — это нечто вроде черного ящика, на случай провала миссии. Уставно оставляю его включенным — хотя большого смысла в этом не вижу. В термоядерном огне, который мы надеемся тут разжечь, никакая наивная вещица вроде сорокаграммовой коробочки с микросхемами не уцелеет по определению. Если мы не вернемся — никто не станет доискиваться причин. Пошлют новых диверсантов — всего только.

Научную работу мы, можно сказать, не ведем — хотя Олег и поспорил бы. Вступать в контакт — не уполномочены. Наука уже сказала свое веское слово — и на Земле, и на Кунданге, и на Раэйти, и на Нги-Унг-Лян: контакт нас погубит.

Будь проклят тот, кто оставил грибам первую ТП-станцию! Тоже мне, исследователь космоса…

— Ты закончила? — спрашивает Дн-Понго. — И то, что ты говорила — правда?

— Да, боец, — говорю я и невольно улыбаюсь. — Вон те образования — это их здешняя колония, я думаю. Во всяком случае, очень похоже на то — как считаешь?

— Люди — лучшие операторы ТП, — говорит Дн-Понго вежливо. — А женщины — лучшие операторы из людей. У некоторых из них потрясающее интуитивное видение.

Это — очень любезная ложь. Но я рада ее слышать.

— Ты так смотришь на Дн-Понго, Марта, — смеется Олег, — что это напоминает влюбленность. Непременно решил бы, что ты влюбилась, будь Дн-Понго человеком.

Научный консультант в диверсионной группе — дурной балласт. Олег может компетентно рассуждать о грибах, но в людях не понимает ни черта. Не будь это риском для миссии, я бы его пристрелила.

— Выдвигаемся, — говорит Дн-Понго. — Хорошо бы установить мину в непосредственной близости от колонии и открыть портал в тот момент, когда она сработает. Чтобы не сомневаться в успехе.

— Взрыва дождаться? — говорит Олег, широко раскрыв глаза. — Смысл? Лишний риск…

— Работу надо делать хорошо, — говорит Дн-Понго с тенью удивления. — Мне всегда хочется убедиться в качестве своей работы. Я думал, люди тоже этого хотят… Марта, это единственная колония на этой планете?

— Я почти уверена, — отвечаю я. Сейчас мое пси-поле настроено на грибы, я чувствую, что поселившаяся здесь тварь спокойна — а это означает, что у нее нет конкурентов.

Олег выстреливает вверх крохотные зонды, которые стремительно разлетаются в разные стороны. Его задача — проконтролировать отсутствие других колоний: зонды сигнализируют, если зараза доползла еще куда-то.

— Мне всегда кажется, что одного заряда мало, — говорит Олег, убирая зонд-катапульту в кобуру. — Грибы спокойно относятся к радиации… через некоторое время они могут еще раз здесь рискнуть.

— Как говорил мой дед, — фыркаю я, — грибы беспокойно относятся к сковородке! Мы показательно поджарим этого — и остальные призадумаются.

Олег качает головой. Гнусная черта — все время во всем сомневаться!

— Грибам в принципе подходит этот мир, — говорит он. — А если держать в уме, что отсюда открываются порталы на Кундангу и на Землю, то ясно — они будут цепляться за него, как за удобный плацдарм для будущих вторжений. Не один вид, так другой. Я вообще уничтожил бы этот камешек: местная жизнь примитивна, а наши драки с грибами на термоядерных шпагах эволюции не способствуют…

— Говоришь об уничтожении планеты, как новоявленный Господь! — я пожимаю плечами, но в глубине души чувствую его правоту. Если бы сюда можно было долететь на звездолете, как в старинных сказках, и вспахать весь этот мирок ядерными ударами! Но сказки есть сказки, в жизни такого не бывает. В смысле — звездолетов таких не бывает.

В места настолько отдаленные можно попасть только через ТП-портал. ТП-матрицы пронизывают Вселенную в местах субпространственных изгибов — все равно, что проткнуть свернутую ткань иголкой с ниткой. Я на этой нитке узелки вяжу: ничего не стоит махнуть без всяких звездолетов за миллион световых лет…ноналегке. Жаль.

Грибы меня пугают. Они пугают всех, кто не совсем чужд нам, людям, биологически, хотя бы потому, что мы не способны представить их разум и предсказать большую часть действий. У них же нет мозга в человеческом понимании — как они мыслят? Как они ухитрились обучиться ТП-перемещениям? Как им удается мутировать и меняться такими темпами? Как они освоили наши языки — по крайней мере, электрический язык мозга млекопитающего — не имея собственной нервной системы?

Жутко, что грибы понимают нас лучше, чем мы — их…

Неважно. Мы идем по грибному плацдарму.

Вокруг отвратительное место. Белое солнце жарит с белого неба; от сухой жары слабо спасают комбезы-хамелеоны. Острые, слабо выветренные скалы молодого и сейсмоопасного мира, торчат вверх хищными клыками; они поросли какой-то примитивной дрянью, вроде лишайников — ржаво-бурой, сухой, пыльной, как старая тряпка. Лишайники жрут твари с сегментированным телом ящериц и шестью парами коленчатых паучьих ног — зверюги величиной с хорошего нильского крокодила. При виде нас они с гадким щелканьем кидаются врассыпную — что-то в их повадках есть тараканье, не по росту. Под лишайниками копошатся жуки — множество шевелящихся черных лапок, накрытых блестящей зеленовато-синей пластиковой каской стандартного размера. Этим все безразлично.

В ослепительном небе парят птеродактили — небольшие, не крупнее аиста, квакающие. Одни охотятся на жуков, другие отрывают на лету клочки лишайника. Вот и вся богатая флора и фауна. Но — да, не вирусы уже, сложные организмы. Пытаюсь вызвать в себе жалость к ним, уникальным, в сущности, созданиям, попавшим под горячую руку воюющим антагонистам. Плоховато выходит.

Контейнер с миной — за плечами Дн-Понго. Мина весит около центнера, как ни облегчай конструкцию; любой землянин надорвался бы — но рыцарь Кунданги несет ее с непринужденным изяществом. Ноша не делает его упругий шаг медленнее, он не сбивает дыхания, он грациозен, как крадущийся хищник. Радиация, неизменно просачивающаяся даже через четыре слоя араданта, нипочем существу, рожденному в тяжелом мире под жесткой звездой. Я стараюсь идти вровень с Дн-Понго, украдкой поглядываю на него снизу вверх, как котенок на дога. Олег тащится сзади, кажется, молча не одобряя.

Ну конечно… Его грибы, от которых у него руки-ноги трясутся и глаза блестят — это научная работа. А моя дружба с кундангианцами — это разврат. Хотя грибы — наши враги, а кундангианцы — союзники. Я понимаю, почему рыцари смотрят на меня свысока — они бойцы, да еще какие — но Олег?! Никакой физической подготовки, ходячая информационная база о грибах. Интересно, в ТП-подразделении ему говорили, что я такое и чего стою? Что у меня уже пятая диверсия, к примеру? И что я всегда открываю портал в оптимальном месте и трачу на создание субпространственного разреза не больше четырех минут? Я ни разу не ошиблась в расчетах. И нечего пялиться в спину, словно я извращенка. Сам — грибной маньяк! Навязали на шею моралиста…

Господи, да Дн-Понго же прекрасен! Под зеркальным забралом лица не видно, но я его отлично помню — у меня дух захватывает, когда рядом кундангианец. Меня жутко бесит, когда кто-нибудь из наших говорит о союзниках «черные обезьяны» или в этом духе — хочется просто взять и пристрелить подонка! Тоже мне — человек! Ненавижу расистов! Все войны, катаклизмы и прочий средневековый кошмар на Земле происходил от расистов! Это они жгли бедных женщин в газовых камерах, да еще и обвиняли в колдовстве. Недостойно тащить древнее мракобесие в цивилизованное общество, надо знать свою историю!