— Мерцалов скончался от инфаркта, Василий Андреевич…

— Что ты говоришь?! Когда?

— В час ночи.

Значит, не обмануло его предчувствие — не обошлось без сюрприза это дело со спекулянтом брильянтами…

— Срочно разберись во всем и доложи! — приказывает он Миронову. — Не сомневаюсь, что дело тут нечисто.

Майор Миронов тотчас же вызывает своего помощника, старшего лейтенанта Антипова, довольно молодого еще, но уже лысеющего человека. У Антипова растерянный вид. На вопрос Миронова, как все это произошло, он лишь беспомощно разводит руками:

— Кто же его знал, товарищ майор, что он сердечник… У него, оказывается, уже было два инфаркта.

— А кто из наших врачей засвидетельствовал смерть?

— Логинов.

— Попросите его ко мне.

Логинов подтверждает все, что сообщил Антипов. Да, действительно, у Мерцалова уже были два инфаркта, и умер он от третьего. Причина последнего — видимо, потрясение, вызванное арестом. Все как будто бы вполне естественно, однако Миронова это не успокаивает. Ему не нравится, что Антипов заметно нервничает почему-то, а Логинов явно не договаривает чего-то.

— Только ли в аресте причина третьего инфаркта? — пристально глядя в глаза врачу, спрашивает Миронов. — Почему случилось это не в день ареста, а спустя несколько дней?

Логинов недоуменно пожимает плечами:

— Весьма возможно, что было и еще какое-то обстоятельство, потрясшее его сильнее ареста.

— А смерть Мерцалова наступила мгновенно?

— Нет, боюсь, что не мгновенно…

— Как вы думаете, его еще можно было спасти, если бы вовремя была оказана медицинская помощь?

— Или хотя бы оказался под рукой нитроглицерин, — добавляет Логинов.

— А его тоже не было?

— Да, не было. И это очень странно. У человека, перенесшего два инфаркта, не могло не быть при себе валидола и нитроглицерина.

Миронов переводит взгляд на Антипова. Старший лейтенант заметно бледнеет. На лбу его выступает испарина. Не ожидая нового вопроса, он произносит скороговоркой:

— Возможно, при обыске у него отобрали все это.

— А вы даже не поинтересовались, что именно у него отобрали?

— Я интересовался главным образом документами, записными книжками и записками. Но были, кажется, и какие-то лекарства…

— А он разве не протестовал, когда отбирали у него валидол и нитроглицерин? — интересуется Логинов.

— Он протестовал по поводу каждой отобранной у него бумажки, — уже несколько успокоившись, отвечает Антипов. — А лекарства я тоже не мог ему оставить — я ведь не врач. Мало ли что могло быть среди этих лекарств. В пробирке с нитроглицерином мог оказаться и цианистый калий.

— Почему же вы мне не доложили об этом? — спрашивает Миронов, в упор глядя в серые глаза Антипова.

— В этом я действительно виноват, товарищ майор, — спокойно выдерживая взгляд Миронова, отвечает Антипов. — Этого я не сделал. Не хотел вас беспокоить по пустякам.

«Как он может так хладнокровно говорить об этом? — теперь уже с неприязнью думает об Антипове Миронов. — Ох, кажется, и на этот раз не подвела Волкова его интуиция…»

— Кто дежурил по отделу в эту ночь? — хмуро спрашивает он Антипова.

— Лейтенант Алехин.

— Вызовите его ко мне и можете быть свободны.

Лейтенант Алехин недавно в отделе Волкова. Всего два месяца. Он в ОБХСС — прямо из милицейской школы. Подтянут, как хорошо вышколенный курсант военного училища. Невысок ростом, широкоплеч. Похоже, что занимается спортом. Лицо открытое, смышленое. Миронову помнится, что Волков хвалил его за что-то…

— Докладывайте, лейтенант, — строго обращается к нему Миронов, — что произошло за время вашего дежурства?

Алехин хотя и отрапортовал уже обо всем Волкову, повторяет теперь свой рапорт и майору. Но Миронову все это уже известно, и он нетерпеливо перебивает его:

— Вы мне лучше скажите, когда ушел Антипов из отдела?

— Часов в одиннадцать вечера.

— Был он у Мерцалова?

— Был, но недолго. Старшина Мохов сообщил мне, что он заходил к нему буквально на минутку. И утром сегодня снова пытался зайти. Но как только стало мне известно о смерти Мерцалова, я приказал Мохову без разрешения подполковника Волкова никого к нему не пускать.

Майор Миронов несколько минут задумчиво ходит по кабинету, потом решительно произносит:

— Идемте!

Они входят в помещение, в котором был заключен Мерцалов. Их встречает старшина Мохов.

Откозыряв майору, он протягивает ему скомканный листок бумаги, на котором напечатано что-то на машинке.

— Вот, товарищ майор! Нашел это только что под койкой Мерцалова.

Миронов торопливо расправляет складки бумаги и с удивлением читает:

Миронов прячет письмо в карман и спешит к Волкову, забыв о сопровождающем его лейтенанте.

Подполковник перечитывает записку дважды.

— Твое мнение? — оборачивается он к Миронову. — Кто, по-твоему, передал ему это письмо?

— Антипов, — почти не задумываясь, отвечает майор.

— Понял, наконец, что это за человек? Спроси его все-таки, зачем он заходил к Мерцалову в одиннадцать.

— Что-нибудь выдумает, конечно. Как же ему теперь признаться, если письмо это сыграло такую роковую роль в жизни Мерцалова?

— А тебе не кажется, что оно для того и предназначалось?

Миронов оторопело поднимает брови. Он понял мысль Волкова, но все еще не хочет верить этому.

— Во всяком случае, — торопливо заключает подполковник, — нам следует иметь в виду и такую возможность. А Антипова ты пришли ко мне.

Как только старший лейтенант приходит к Волкову, подполковник сразу же показывает ему письмо «Регента».

— Виноват, Василий Андреевич, — тотчас же сознается Антипов. — Это я его передал… Думал, что как-только прочтет его Мерцалов, от расстройства сразу же «расколется» и всех своих «клиентов» выдаст.

— Но как же можно было передавать ему такое письмо, не показав его ни мне, ни Миронову?

Старший лейтенант лишь сокрушенно разводит руками…

Теперь и Миронов начинает верить в злой умысел Антипова.

— Но почему же он не забрал у него письма тотчас же, как только дал его прочесть Мерцалову? — спрашивает он Волкова.

— А он и не стал ждать, пока Мерцалов прочтет его, — объясняет Волков. — Он ведь знал о болезни сердца и боялся, видимо, что письмо может доконать его тотчас же. Решил, наверно, что безопаснее будет зайти за ним попозже. К тому же рассчитывал, верно, что Мерцалов послушается совета «Регента» и сам уничтожит это письмо. А Алехин поступил очень разумно, не разрешив никого впускать к Мерцалову. Вот Антипову и пришлось теперь сознаться. Он ведь не дурак и понимает, что мы бы ему все равно не поверили, если бы он стал отрицать передачу письма Мерцалову. А так получается вроде перестарался.

В тот же день Василий Андреевич докладывает о всем происшедшем начальнику Управления по борьбе с хищениями социалистической собственности и просит его санкции на увольнение Антипова из органов ОБХСС. Начальник без особого сожаления утверждает решение Волкова.

— У него ведь были, кажется, и еще какие-то проступки? — спрашивает он, перелистывая личное дело Антипова.

— Есть и еще кое-что, — хмурится Волков. — Но для увольнения достаточно и этого дела с Мерцаловым.

— Кого же ты возьмешь теперь себе в помощники? — с невольным вздохом облегчения спрашивает Волков Миронова, показывая ему приказ об увольнении Антипова.