Я усмехнулся:

– А с Симмонсом такая гарантия есть?

– Да. К тому же он англичанин и в мир скачек войдет совершенно незамеченным. Мне пришло это в голову сегодня во время обеда. Поэтому я спросил дорогу и поехал прямо к вам – посмотреть, что он за человек.

– Пожалуйста, вы можете поговорить с ним, – сказал я, поднимаясь. – Но думаю, это бесполезное дело.

– Мы хорошо ему заплатим, – не понял меня он.

– Я не о том. Предложение ваше он, может, и примет. Просто эта работа ему не по плечу – он с ней не справится.

Мы вышли в залитый солнцем двор.

– Подождите, сейчас я его позову, – сказал я, завернул за угол дома и, приложив пальцы к губам, резко свистнул. В окне небольшого домика на другом конце двора показалась голова, и я крикнул:

– Позови Артура!

Голова кивнула, исчезла, и вскоре Артур Симмонс засеменил ко мне – не первой молодости, низкорослый, кривоногий, весь облик его говорил, что человек этот – сама простота. Я отвел его к лорду Октоберу и оставил их наедине. Вскоре я вернулся. Издалека я видел, как Октобер вытащил из бумажника какую-то банкноту и протянул ее Симмонсу. Артур, конечно, не согласится, хоть он и англичанин. Он уже много лет живет здесь, прижился, стал таким же австралийцем, как и все мы. Нет, в Англию его никаким пирогом не заманишь, а по пьянке человек может сказать любую глупость.

– Вы были правы, – сказал мне Октобер. – Человек он, видно, прекрасный, но для такой работы не годится. Я даже не стал ему ничего предлагать.

– А не слишком ли многого вы ждете от простого конюха, пусть даже самого толкового? Разве он сумеет сделать то, перед чем спасовали такие люди, как вы?

– Согласен. Это и есть одна из трудностей, о которых я говорил. Но мы сейчас хватаемся за любую соломинку. И готовы испробовать любое средство. Любое. Положение очень серьезное, уверяю вас.

Мы подошли к его машине, и он открыл дверцу.

– Спасибо вам, мистер Рок. Надеюсь, я отнял у вас не очень много времени? – Он улыбнулся, однако я видел, что он немного смущен и расстроен.

Я покачал головой и улыбнулся в ответ, а он включил двигатель, развернулся и поехал к воротам. Я забыл о нем раньше, чем он успел скрыться из виду.

Забыл. Однако нам суждено было встретиться снова.

Он вернулся на следующий день, перед заходом солнца. Когда я увидел его, он терпеливо сидел в своей голубой машине и курил – конечно, уже выяснил, что в доме никого нет.

Я шел из конюшни – вечером там всегда полно работы – и отметил про себя, что он снова застал меня в самом неприглядном виде.

Увидев меня, он вылез из машины и затоптал сигарету.

– Добрый вечер, мистер Рок. – Он протянул руку, и я пожал ее.

На сей раз он не торопился начать разговор. Ни капли смущения в его облике не было. Наоборот, сейчас любой бы понял, что человек этот привык верховодить, и я вдруг увидел в нем ту силу, которая заставляет несговорчивых директоров голосовать на заседании правления за внесенное им предложение.

И я сразу понял, что он приехал по мою душу.

Я с легким сомнением взглянул на него, потом жестом пригласил в дом, и мы вошли в гостиную.

– Что-нибудь выпьете? – предложил я. – Виски?

– Спасибо. – Он взял стакан.

– Если не возражаете, – сказал я, – я пойду переоденусь. – «И подумаю», – добавил я про себя.

Я принял душ, надел хорошие брюки, носки, домашние туфли, белую поплиновую рубашку и темно-синий шелковый галстук. Я аккуратно причесал перед зеркалом влажные волосы и вычистил грязь из-под ногтей. Деловой разговор желательно вести на равных, тем более с графом, настроенным столь решительно.

Я вошел в гостиную, и он поднялся, одним едва заметным взглядом оценив происшедшую со мной перемену.

– Наверное, – сказал он, – вы догадались, зачем я приехал.

– Возможно.

– Чтобы предложить вам работу, которую вчера предлагал Симмонсу, – объявил он без обиняков, но и без лишней спешки.

– Я так и подумал, – ответил я. Потом чуть отхлебнул из стакана. – Увы, принять ваше предложение не могу.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Я знал, что Дэниел Рок, стоящий перед ним, здорово отличается от вчерашнего. Более солидный. Наверное, более похожий на человека, которого он ожидал увидеть здесь вчера. Известное дело, по одежке встречают.

– Я многое узнал о вас, – медленно произнес он. – Вчера, возвращаясь от вас, я вдруг подумал: как жаль, что вы не Артур Симмонс. Вы бы прекрасно подошли для этой работы. Вчера вы выглядели… извините меня… как раз так, как нам надо. – В голосе послышались виноватые нотки.

– А сейчас нет?

– Вы сами знаете, что нет. Вы, наверное, специально и переоделись. Не сомневаюсь, что, если бы вы предстали передо мной в таком виде вчера, мне бы и в голову не пришло предложить вам что-нибудь подобное. Но когда вы шли через загон полуголый, в драных джинсах, похожий на цыгана, я действительно принял вас за наемного работника… Ради бога, извините.

Я чуть усмехнулся:

– Такое случается часто, я не обращаю на это внимания.

– Внешне вас не отличишь от настоящего конюха, да и акцента почти никакого. Вы бы нам подошли по всем статьям. О такой удачной кандидатуре я и не мечтал.

– В смысле физических данных, – сухо заметил я.

– Во всех смыслах. Я ведь сказал, что многое узнал о вас. Вчера по дороге в Перлуму я решил… навести о вас справки, если можно так выразиться, узнать, что вы в действительности за человек… выяснить, не может ли вас хоть как-то заинтересовать предлагаемая нами работа. – Он немного выпил и выжидательно смолк.

– Мне это совершенно ни к чему, – сказал я. – Работы у меня и здесь хватает. – Это еще слабо сказано – работы хватало с головой.

– Двадцать тысяч фунтов вас бы устроили? – спросил он словно между делом.

Кратким ответом на этот вопрос было бы «да». Вместо этого я, секунду помедлив, спросил:

– Австралийских или английских?

Уголки его рта чуть опустились, глаза сузились. Мой вопрос показался ему забавным.

– Английских, разумеется, – не без иронии ответил он.

Я молчал. Просто смотрел на него. Словно прочитав мои мысли, он опустился в кресло, удобно скрестил ноги и сказал:

– Хотите, расскажу, как вы распорядитесь этой суммой? Вы заплатите за учебу в медицинском колледже, о котором мечтает ваша сестра Белинда. Ваша младшая сестричка Хелен хочет пойти учиться в школу живописи – вы дадите ей эту возможность. Вы отложите деньги для того, чтобы ваш тринадцатилетний брат смог стать адвокатом, – если он, когда повзрослеет, не раздумает. Вы сможете взять еще нескольких работников, иначе заботы о том, как прокормить, одеть и выучить брата и сестер, быстро доведут вас до могилы.

Наверное, можно было не удивляться, что он все разнюхал основательно, но зачем совать нос в мои личные дела? Я разозлился.

– Я тоже должен дать образование двум дочерям и сыну, – продолжал он, – поэтому знаю, во что это обходится. Моя старшая дочь уже в университете, а близнецы – мальчик и девочка – совсем недавно окончили школу.

Я продолжал молчать, и он заговорил снова:

– Вы родились в Англии, но еще ребенком попали в Австралию. Ваш отец Хауэрд Рок был адвокатом, хорошим адвокатом. Когда вам было восемнадцать лет, ваши родители погибли в катастрофе на море. На ваши плечи легли заботы о себе, сестрах и брате, и вы стали зарабатывать на жизнь разведением и продажей лошадей. Я знаю, что вы собирались пойти по стопам отца, но деньги, отложенные родителями на вашу учебу, вы пустили на создание собственного дела. Можно сказать, вы преуспеваете. Лошади, которых вы продаете, пользуются репутацией дисциплинированных и хорошо обученных животных. К своей работе вы относитесь серьезно и в своей среде пользуетесь уважением.

Он с улыбкой взглянул на меня. Я стоял не шевелясь. Кажется, это было еще не все.

– Директор вашей бывшей школы в Джилонге, – продолжал он, – говорит, что у вас хорошая голова и вы способны на большее. Директор вашего банка говорит, что вы почти ничего не тратите на себя. Ваш доктор говорит, что вы не были в отпуске вот уже девять лет, если не считать месяца, который пролежали в больнице со сломанной ногой. Ваш пастор говорит, что вы никогда не ходите в церковь и его это очень печалит. – Он неторопливо отпил из стакана.