– Кларисса, а что делал Зак после того, как ваш муж упал?

– Он… Я не помню. Я была в таком состоянии…

– Подумайте. Соберитесь и подумайте.

– Он… – На стол начали падать капельки слез. – Он усадил меня и подошел к Би Ди. Я не видела, что он делал, но потом Зак попросил меня вызвать «Скорую». Он велел мне поторопиться, но я не могла двинуться с места. Я по­няла, что Би Ди мертв. Мне были видны его глаза и кровь. Зак сказал, что нам необходимо вызвать полицию. Я была сильно напугана и решила, что нам нужно бежать. Мы бы просто сбежали, зажили бы новой жизнью, и никто бы ни­чего не узнал… Все, что угодно, лишь бы не иметь дела с полицией!

Она замолчала, продолжая дрожать, и взглянула Еве в глаза. Затем почти шепотом произнесла:

– У Би Ди были в полиции свои люди. Он говорил мне, что если я кому-нибудь скажу, если я обращусь в полицию по поводу того, что он мучает меня, то меня посадят. Изна­силуют и посадят. Он хорошо знал полицию…

– Вы сейчас в полиции, – холодно заметила Ева. – И что? Вас изнасиловали? Посадили?

Веки Клариссы дрогнули.

– Нет, но…

– Что произошло после того, как Зак сказал, что вызы­вает полицию?

– Я отослала его. Мне было нужно, чтобы он вышел. Я попросила его принести мне воды. Когда он вышел, я вызвала дройда, запрограммировала его вынести тело, от­везти к реке и выбросить в нее. Потом я попыталась выте­реть кровь. Было очень много крови…

– Это нужно было сделать быстро и чисто?

– Да, конечно. Я боялась, что вернется Зак и остановит меня. Так оно и произошло. Он остановил меня. И вот мы здесь.

Кларисса опустила голову.

– И почему вы здесь?

– Он вызвал полицию, и его посадили. Вина была моя, а в тюрьму отправят его…

«Нет, – подумала Ева, – не отправят». Вслух же она спросила:

– Вы давно замужем за Брэнсоном?

– Почти десять лет.

– Вы утверждаете, что в течение этого времени он плохо обращался с вами? – Ева вспомнила, как Кларисса на­пряглась, когда Брэнсон обнял ее за плечи в вечер зачте­ния завещания, и решила уточнить: – Он причинял вам физические страдания?

– Не всегда. Видите ли, я очень тупая, и у меня ничего толком не получается. Поначалу он пытался меня учить, но ничего не выходило. Однажды он так разозлился, что не удержался и ударил меня. Сказал, что вколачивает мне в башку хоть сколько-то ума. А потом стал бить меня все чаще и чаще. Говорил, что показывает, кто здесь главный…

«Чтобы ты помнила, кто здесь главный, девочка. Чтобы помнила».

При воспоминании об этих словах у Евы все сжалось внутри, и она почувствовала, как в нее на какое-то мгнове­ние вдруг проник клейкий страх.

– Вы взрослая женщина. Почему вы не ушли от него?

– Уйти? Но куда? – Глаза Клариссы наполнились от­чаянием. – Куда именно я могла уйти так, чтобы он не нашел меня?

– Но существуют же какие-то друзья, семья…

Кларисса покачала головой:

– У меня нет друзей и не стало семьи. Люди, которых я знаю, – это только те, с кем разрешил познакомиться он. Я должна была во всем его слушаться. Он бил меня когда хотел, насиловал когда вздумалось… Вы не знаете, что это такое! Вы не представляете, что значит жить с таким чело­веком, не знать, что он может сделать в следующий раз и каким он будет, когда войдет в дверь…

Ева поднялась и подошла к окну, чтобы Кларисса не видела ее лица. Она очень хорошо знала, что это такое! И не могла допустить, чтобы воспоминания и давнишние ощущения ослабили ее объективность.

– Ну, а теперь, когда он больше не войдет в дверь?

– Он больше не причинит мне страданий, – сказала Кларисса так просто, что Ева обернулась. – Но отныне я буду жить с осознанием того, что вынудила хорошего чело­века стать ответственным за смерть Би Ди. Сегодня исчезла надежда на то, что мы с Заком когда-нибудь будем вместе…

Она опустила голову на стол и зарыдала так, будто у нее разрывалось сердце. Ева выключила запись, вышла из комнаты и велела полицейскому позаботиться о том, что­бы до утра Клариссу свозили в медицинский центр.

Макнаба она, как всегда, застала за компьютером.

– Как дройд?

– Кларисса хорошо с ним поработала. Он выполнил все команды. Я их просмотрел назад, вперед и в стороны. Она заложила программу: убрать тело с пола, отнести в ма­шину, отвезти к реке и избавиться от него. Больше там ни­чего нет: она стерла прежнюю память.

– Случайно или нарочно?

– Не могу сказать. Она торопилась, нервничала. Когда закладывается новая программа, то старую можно легко стереть, если очень спешить.

– А сколько слуг было в доме?

Макнаб достал свои записи.

– Четверо.

– И ни один ничего не слышал и не видел?

– Двое в это время были на кухне, лакей – наверху. Смотритель спортплощадки сворачивал свой навес.

– Сворачивал навес? В такую погоду?!

– Они там, кажется, заливают каток.

Ева потерла усталые глаза. Об этом она подумает позже. В данный момент было необходимо прежде всего предот­вратить выдвижение против Зака формальных обвинений.

– Ладно. Пойду еще раз повидать Зака. Пибоди с ним?

– Да. И адвокат там же. Нет никакого способа обой­тись без него еще раз?

Ева холодно посмотрела на Макнаба:

– Мы делаем все по уставу. Каждый шаг документиру­ется. К утру и так во всех газетах появится: «Владелец „Тулз энд тойз“ убит любовником своей жены. Подозре­ваемый является братом офицера полиции из отдела рас­следования убийств. Следствие наталкивается на препят­ствия. Тело отсутствует…»

– Хорошо-хорошо, – Макнаб поднял руку. – Уже представил.

– Единственный способ избежать этого – опередить их. Мы должны доказать самозащиту – быстро и четко. И найти это проклятое тело! Последи за «чистильщиками». Если они еще не закончили, подпали им задницы.

Когда Ева вошла в комнату для допросов, Пибоди под­няла голову. Она продолжала держать Зака за руку. По дру­гую сторону от него сидел адвокат. Ева узнала одного из юристов Рорка.

Как женщина, Ева была благодарна, как коп – взбешена. «Еще одна тень на деле!» – мрачно подумала она и вновь вспомнила о существовании прессы: «Муж офицера, ведущего следствие, организовал представление фактов»… Не­вероятно!

Не глядя на Пибоди, Ева кивнула адвокату, включила диктофон и приступила к работе.

Через полчаса, когда Ева вышла из комнаты, ее догнала Пибоди.

– Лейтенант, сэр…

– У меня нет времени разговаривать с тобой.

Но Пибоди загородила Еве дорогу.

– Нет, есть!

– Ладно.

Готовая к битве, Ева прошла в дамский туалет, включи­ла холодную воду и с наслаждением умылась.

– Давай говори и дай мне возможность поработать.

– Спасибо…

Решив, что ослышалась, Ева подняла мокрое лицо.

– За что?

– За то, что беспокоитесь о Заке.

Ева медленно выключила кран, стряхнула с рук избы­ток воды и подошла к фену. Он противно зажужжал, отче­го голова у нее разболелась еще сильнее.

– Мне некогда, Пибоди. Если ты благодаришь за адво­ката, то не по адресу. Обращайся к Рорку – это его хлопо­ты, и я им не рада.

– Я хочу поблагодарить именно вас.

Ева такого не ожидала. Она была готова встретить гнев, обвинения: «Почему вы так давили на него? Почему вы ставили ему подножки? Как вы можете быть такой жесто­кой?» А вышло все наоборот: робкая благодарность и не­счастные глаза Пибоди. Ева провела руками по лицу, за­крыла глаза и пробормотала:

– О боже…

– Я понимаю, почему вы были с ним жестче на этот раз: вы хотели укрепить его показания. Я опасалась… Ког­да у меня прочистилось в голове, я стала бояться, что вы дадите ему послабление, будете говорить с ним слишком мягко, как поступила бы я. Но вы придали ему устойчи­вость. Спасибо.

– Не стоит. Теперь я знаю, что его не сбить, и ты мо­жешь придерживаться этого.

– Знаю, потому что придерживаюсь вас.

Ева нахмурилась:

– Ты вовсе не обязана придерживаться меня. У тебя есть своя голова на плечах.