Российский либералитет: из куколки в бабочку

В эпоху моей молодости либерал был интеллектуально развитый, неплохо, хотя и специфически начитанный человек, как правило из рядов интеллигенции, регулярно призывающий к освобождению от всех и всяческих пут. (При том, благодаря этим «путам», включающим бесплатное советское образование и непыльную работу, что оставляла массу свободного времени, он и появился на свет как явление). Подавляющее число либералов спокойно делало советскую карьеру, в том числе в партийных и идеологических учреждениях, откуда вышли ельцинские шокотерапевты-приватизаторы, вожди-русофобы для свежеиспеченных незалежных республик, и такие специалисты по разрушению собственной страны как генсек Горбачев и член Политбюро Яковлев. Позднесоветские идеологические учреждения были весьма комфортны для либералов, под маской «интернационализма» можно было спокойно гадить на историческую Россию. В соседней ПНР «социалистические» поляки спокойно прославляли своих королей, Пястов и Ягеллонов, и свою шляхту, завоевавшую русские земли и приневолившую русских мужиков, а вот позднесоветские идеологические учреждения странным образом боролись не против идеологического противника, агрессивного западного капитализма, а против исторического русского государства. Под маркой этой борьбы получали ореол «борцов против самодержавия» разнообразные ненавистники и расчленители России – шляхтичи-кинжальщики, абреки-головорезы, джигиты-работорговцы и т.д. Позднесоветские идеологические учреждения стали нерестилищем либерализма, который под флагом «борьбы против самодержавия» дискредитировал российское государство как таковое и готовил приватизацию госаппарата.

Встречался у либералов и отказ от карьеры – тогда либерал изображал из себя “дворника” и “кочегара” и публиковался в эмигрантских журнальчиках типа “Континент”. Советский режим не оставлял без пропитания и социальных благ ни самого “отщепенца”, ни его детишек.

Либерал был невероятно чувствителен в вопросах гуманизма, он красиво говорил, что нельзя никого обижать, лишать собственности, нельзя ни в кого стрелять. Впрочем, все его обличения были обращены исключительно к советской системе. То, что его любимый Запад занимался этими нехорошими вещами на протяжении всей своей истории, оставалось для либерала за рамками. О реальной истории Запада, хищной цивилизации, построившей свое благополучие на захвате чужих ресурсов, нещадной эксплуатации дешевого или вообще бесплатного труда, российский либерал при всей его начитанности знал мало, да и не желал знать. Для него Запад был царством свободы, где исполняются все, даже самые нескромные желания. Рассматривая фото красоток в западных гламурных журналах, либерал был уверен, что подчинись Россия Западу, то с ним на матрас укладывались бы именно такие. В головах либералов безраздельно царил прозападный идеализм, а все остальные философии были прикладными. Либералы не были чужды российской культуре, однако воспринимали ее под строго определенным углом. Например, Пушкин и Лермонтов – такие же либералы, но умученные «проклятым царизмом»; эх, если б они родились в США. (Кстати, кабы А.С. Пушкин родился в Америке, то был бы рабом, – для этого было бы достаточно и нескольких процентов африканской крови – а не аристократом, как в России.) И также как «проклятый царизм» гнобил Пушкина и Лермонтова, не менее проклятый Советский Союз мучает и нынешних либералов, так они считали – за таланты и высокую нравственность.

Увы, социализм дал дорогу такому низменному инстинкту, как иждивенчество. Отсюда мы и имели немалое количество господ, “обиженных” социализмом – точнее, они получили гораздо больше, чем заслуживали, и оттого посчитали, что должны были получать еще больше. Либеральными “страдальцами” забывалось, что российская культура, носителями которой они якобы являются, возникла не в лесу, а в результате мощных усилий государства, сперва «проклятого царизма», затем и «ужасного тоталитаризма», что создавали академии наук, гимназии, университеты, обсерватории, институты и, в итоге, создали лучшую в мире и к тому же бесплатную систему образования и сферу науки, в которой была задействована четвертая часть всех научных работников мира. Благодаря этому либералы и не работали за два доллара в день ради выживания, как страдальцы в Конго, Индонезии и т.д. (тех странах, которые оказались на нижней ступени в мировой пищевой пирамиде), а с утра до вечера боролись за свободу и признание своих талантов.

90-е, годы капиталистической колонизации России, стали для российских либералов временем перехода русофобского количества в качество. Некоторые либералы, столкнувшись с той реальностью, за которую ратовали, ушли из жизни, не успев разделить ложе с гламурной красоткой, другие закалились в вакханалии потребительства, когда продажность стала нормой, также как и равнодушие к страданиям ближнего. Благополучие либеральной публики было проплачено капиталистическими колонизаторами, которым она удачно продала свои услуги.

На просторах экс-СССР шел большой грабеж, сравнимый наверное только с грабежом Индии во время правления Ост-Индской компании, и за бугор переправлялись средств на сотни миллиардов долларов, вырванных из общегосударственного достояния; шли деиндустриализация, расхищались оборотные средств, раскурочивались основные производственные фонды; институты обращались в склады секонд-хэнда; миллионы гектаров пашни – в пустошь. Русский человек, по сути лишался среды обитания. У народа изымался и прибавочный продукт, в т.ч. производственные накопления, и значительная части необходимого продукта, в т.ч. личные сбережения, даже минимальные средства, необходимые для воспроизводства рабочей силы. На отколовшихся окраинах русское население подвергали или прямому геноциду, убивая ножом и пулей, как в дудаевской Ичкерии; или этноциду, как на Украине, дискриминируя русский язык и культуру, что шло в дополнение к нещадной эксплуатации и бесправию. (Сокращение русского населения там только за первые 11 лет «незалежности» составило около трети, с 11 до 8 млн чел.)

У либералов был непочатый край работы, они должны были обеспечить плавное течение этих процессов.

Вашингтон назначал либерал-чиновников, те назначали либерал-капиталистов, и те и другие находили тысячи способов подкормить либерал-трепачей. Трепачам и предназначено было обеспечить такое состояние медийного пространства в России, чтобы русскому народу захотелось умереть самому.

И в этом либералы должны были дать свое историческое обоснование – мол, государство российское плохое, грабить его не зазорно. А русский человек – «совок», несет коллективную ответственность за «преступления тоталитарного государства», частную собственность не уважает, чужому богатству завидует, не толерантен, короче жить ему не надо. Так или иначе вся либеральная масса работала на эвтаназию русского народа, который, в итоге, на просторах экс-СССР понёс потери, которые лишь немногим уступали потерям времен II мировой. Сверхсмертность унесла жизни 13-16 млн русских в РФ и в тех сопредельных странах, что построили свою государственность на русофобии и доении России. Нечувствительность к страданиям своего народа с тех пор стала либеральной нормой.   На уровне рефлексов в либерала въелось, что чем хуже русским, тем лучше ему.

Сегодняшний российский либерал – это невежественное и злобное существо. Прозападный идеализм обратился в западнобесие. Критика существующего в России строя обратилась в ненависть ко всему русскому; во всех без исключения конфликтах либерал будет против своей страны, пусть даже на нее нападут ящеры-марсиане. (Тогда будет доказано, что и ящеры являются борцами против русской «тирании и рабства».) Гуманизм обернулся садизмом – радоваться русскому несчастью для либерала окончательно закрепившийся рефлекс. А те постсоветские либералы, которые живут в сопредельном украинском государстве, будут уже собственноручно жечь и терзать русского человека и любоваться его трупом.