Тем не менее аппетита это не нарушало. Психологический дискомфорт от осознания перехода его жизни в кредит присутствовал первое время, но потом пришла привычка и от дискомфорта осталось только чувство ответственности, что больше помогало, чем мешало. Раз уж получилось так, что родство с миром денег происходило у него можно сказать в буквальном смысле интимно, через его личный карман, Куля подошел к этому вопросу серьезно и с подключением мозгов.
Полное руководство к действию, своего рода инструкции, у Кули были, и долго думать о том, что ему делать для эффектного запуска филиала не приходилось. Тут же в цифрах отображалась и приблизительная смета по всем статьям затрат, а также прописывались места, фирмы, где рекомендовалось получать необходимые для запуска филиала услуги. Если, например, шла речь о покупке помещения под офис в Харькове, то инструкцией предполагалось брать деньги именно с предложенной кредитной линии. Если шла речь о рекламно-маркетинговой политике, то настоятельно рекомендовалось пользоваться услугами и рекомендациями дочернего рекламного агентства, и т.д. С одной стороны такой подход замкнутого цикла, когда ты развиваешься за счет своей же корпорации, а за второстепенные услуги платишь своим же фирмам, выглядел логичным и для кого-то выгодным. Но с другой стороны, в Кулином случае получалось, что выгодным такой подход был для кого-то, но никак не для него. Покупать офис в кредит у своей корпорации под тридцать шесть процентов годовых было очень не выгодно, учитывая, что это можно было сделать и в коммерческом банке под тринадцать. Противоречие состояло в том, что доход корпорации, который кому-то было выгодно увеличивать, таким образом прямо увеличивал личный расход Кули. И ладно, если бы эти расходы были обосновано оправданы, но когда у Кули была возможность уменьшить определенную статью расхода в три раза, или добиться должного эффекта одной услугой, а не тремя, как в инструкции, то возникал логичный и вообщем риторический вопрос: зачем нам это надо?
Когда раньше у Кули возникали вопросы не требующие ответа, или вопросы без ответа, он реагировал спокойно, так как его это не касалось, но теперь было другое дело. А еще интересно было то, что Харьковский филиал, который открывал Куля, был далеко не первый в этой корпорации, и эта же противоречивая инструкция конструировала открытие и всех предыдущих точек. Вопрос о том почему эти противоречия дали дожить такой инструкции до Кулиной очереди, остался для него невыясненным. Он понимал щепетильность ситуации, и если такую переплату расценивать как плату за доверие, то есть плату за должность, или по-простому воспринимать ее как откат за кредитную линию, то почему об этом не поговорить сразу и в открытую? Вопрос, должен ли Куля платить за помощь в открытии филиала, тоже в его понимании оставался спорным. С одной стороны он создавал юридически независимую от корпорации организацию по ее лекалам, а с другой стороны интерес в создании неофициального филиала в составе группы был как у одной стороны, так и у другой, и именно на таких условиях была достигнута первичная договоренность. Куля при этом, лишнего одеяла на себя не перетягивал.
А если такая политика сотрудничества направлена на максимальное увеличение Кулиного займа для того чтобы позже иметь благодаря этому возможность им манипулировать, то автоматически возникал тот же риторический вопрос: "А зачем оно нам надо?" Какая-то странная политика на фоне заявленной стратегии работы в будущем в первую очередь на доверии
Зная лично первое лицо корпорации и понимая откуда растут ноги у этой инструкции, Куля понимал, что ему сейчас уже вряд ли дадут четкие ответы на его четкие вопросы. Учитывая, что на этот момент он, уже будучи на переправе, от берега оттолкнулся, подписав договор кредитной линии и начав кредитацию, то ставить точки над і и менять таким образом коней, было поздновато. Поэтому, ощутив вновь знакомый холодок по спине, уже подзабытое чувство пахаря, идущего по тому самому минному полю чудес, того самого манящего бизнеса, Куля решил, как заядлый сапер, не делать резких движений, и двигаться дальше при этом четко гнуть свою политику по сбережению своих интересов. В любом случае это было естественно и логично, а все что естественно, то, как известно, не безобразно.
Таким образом программа действий по выполнению задачи не поменялась, но исполнение заметно во многих пунктах от инструкции начало отходить. В результате, предполагаемая смета из инструкции на одном и том же рубеже была в разы больше от реальной Кулиной. И по всей логике, учитывая наличие общих интересов у обоих сторон, такой результат вроде бы должен радовать всех, но Куля явно чувствовал недовольство первых лиц по этому поводу. Открыто его никто ни в чем не упрекал, но он явно ощущал отторжение его такой самостоятельности.
Со временем такие ощущения начали перерастать в стойкое убеждение присутствия у его партнеров двойного дна. И хотя с одной стороны простоты деревенской от такого рода людей и на таком уровне дел ожидать было наивно, вести речь о бизнесе с ними основанном на взаимном доверии, с такими убеждениями о них, тоже было чревато. В минуты раздумий на эту тему у Кули периодически возникало ощущение того, что он собирался выходить играть в игру на поле вместе с огромными машинами, и хотя по идее половина этих машин играет за тебя, в пылу азарта или на куражах, даже одна из них, могла запросто раздавить его, совершенно не заботясь о его личных интересах, и не особо огорчаясь о потере такого бойца как он. Куле была до конца не понятна причина возникновения у него такого страха, ведь он знал этих людей, успел изучить их, и сказать, что среди них был кто-нибудь, кого Куле стоило бы опасаться, он не мог. Он не встретил там, среди всех, кого-то, кто мог по Кулиным меркам, быть достойным особого внимания. Какой-то определенной методики определения такого звания при этом, у него не было. Все было на уровне ощущений и интуиции, но для сравнения, тот прежний его босс директор-сын Антон Владимирович, у Кули в памяти и в душе занимал особое место. Было у него что-то, что вызывало особое уважение, и даже где-то преклонение. И в любом случае такого человека в противниках, Куля иметь бы не хотел.
Здесь же, среди его теперешних партнеров, личностей, выделяющихся чем-то таким выдающимся, не было. Личностей не было, а тревожное ощущение было, почему? Куля долго размышлял над этим вопросом и в результате пришел к выводу, что такой страх мог возникать в результате того, что он был совсем один, а их было много. Да, точно, в случае возникновения какой-либо нестандартной ситуации, против одиночки Кули могла выступить целая команда, а это уже явный перевес, а отсюда и ощущение тревожного упреждающего сигнала.
В таком свете, а также в ожидании в перспективе массы дел с широким диапазоном мест их формирования, возникновение с этим ряда задач, за которыми будет требоваться постоянный контроль, подсказывали Куле, что ему обязательно нужен компаньон. Причем не где-то там, а здесь рядом с ним в его лодке. Это должен быть достойный человек, с головой, с верой в себя, и с сильным духом, а главное, он должен быть свой, чтоб ему можно было доверять на все сто. Такой тандем позволил бы не только улучшить второй головой одну голову, а еще, это была бы уже хоть и маленькая, но команда.
Так, учитывая, что инструкция предполагала подбор основного кадрового состава производить Куле самостоятельно на месте, в своем городе, он принялся искать для себя полноценного партнера на должность руководителя филиала, оставляя себя, как и планировалось, в роли координатора с более свободными руками от внутренних задач, для получения возможности охвата спектра задач вокруг него.
Вокруг Кули было много достойных людей и со времен института, и из более позднего периода знакомства, но не так просто оказалось найти среди них всех нужного человека. Большинство людей давно были при деле и не хотели сниматься с насиженных мест. Некоторых все-таки пугала финансово-денежная тема, вообщем, так или иначе, в ближайшем и ближнем окружении Куле не удалось найти партнера. Тогда он пустил свой взор к себе на родину, в Луганскую область.
