– Но ведь вы не приняли у нас дары Дурги, а отдали их обратно! И все равно наделяете нас новыми дарами?

Он важно кивнул.

– Но если этот напиток был подарком для Кишана, скажите хотя бы, что это, – попросил Рен.

Пхет подался вперед, лицо его приняло странное выражение, и он произнес:

– Сома.

Кишан поперхнулся и судорожно закашлялся, а Рен оцепенел.

– Что такое сома? – ничего не понимая, спросила я.

Рен обернулся ко мне:

– Сома – это индийский вариант амброзии. Напиток богов. Но в современном мире это галлюциногенный наркотик.

– Ой!

Пхет сердито хмыкнул:

– Моя сома нет наркотик!

– Значит, он станет богом? – спросила я.

Оба брата уставились на Пхета.

Но отшельник пожал плечами.

– Пхету ведомо не все на свете, только кое-что. Теперь еще дар.

Он снял с полочки склянку, заполненную вязкой розовой жидкостью.

– Ты, тигр белый, сядь сюда.

Жестом он велел Рену сесть в центре комнаты и запрокинул ему голову назад. Зачерпнув полную горсть розовой клейковины, Пхет шлепнул ее Рену на макушку. Тот вскочил как ужаленный.

– Нет! Пхет еще не все! Сиди, тигр!

Рен покорно сел, а Пхет, напевая, зачерпнул еще горсть и размазал по его волосам. Вскоре вся голова несчастного была покрыта липкой жижей, и Пхет с ловкостью искусного парикмахера принялся втирать ее в скальп. Кишан придвинул стул поближе и с насмешливой улыбкой наблюдал за процедурой. Рен еле сдерживал себя. Я тихонько фыркнула, и его лицо перекосилось.

– И как это должно подействовать? – с опаской поинтересовался он у Пхета.

Отшельник не удостоил его ответом, теперь он деловито перебирал пальцами волосы Рена, как обезьянка, ищущая блох. Только когда капли розового желе покрыли каждый дюйм головы Рена, Пхет объявил, что все готово.

– Теперь пора спать наступилась.

– Как это? Мне еще и спать с этим?

– Да. Все время для сна. А смотреть утром.

– Ну спасибо!

Пхет отошел к раковине, чтобы вымыть руки. Рен смотрел на меня с угрюмой тоской, сейчас он был похож на мокрого намыленного пса, который с немым укором смотрит из ванны на своего хозяина. Подавив смешок, я попросила Шарф создать полотенце. Рен сидел на стуле, скрестив руки, с мрачной гримасой на красивом лице. Когда я подошла к нему с полотенцем, огромный комок розовой жижи шлепнулся ему на нос и пополз по щеке.

– Позволь, я тебе помогу! Не беспокойся, я постараюсь до тебя не дотрагиваться.

Рен кивнул, и еще одна клякса заскользила у него по шее. Я вытащила расческу, зачесала темные волосы Рена назад и собрала излишки розовой массы полотенцем. Закончив, я попросила у Шарфа свежее полотенце, смочила его под краном и вытерла Рену шею, уши и лицо, двигаясь от линии волос к носу и щекам.

Я старалась быть осторожной, но все равно допустила ошибку. Медленно проводя полотенцем вдоль щеки Рена, я нечаянно коснулась большим пальцем его кожи. И тут внутри у меня что-то щелкнуло. Нежность затопила меня. Моя рука задрожала, и я замерла. В комнате стало очень тихо. Я слышала только звук своего сбивчивого дыхания, убыстрявшегося вместе с сердцебиением.

Потом я почувствовала, как его рука легла на мое запястье, и медленно подняла взгляд к его глазам. Рен с ласковой улыбкой смотрел на меня. Я растворилась в его глазах, пока его тихий голос не вывел меня из оцепенения:

– Спасибо.

Я резко отдернула руку с полотенцем, он отпустил мое запястье. Я заметила, как он потирает большим пальцем щеку. Сколько же времени я простояла, таращась на него, как дура? Ведь я могла обжечь его до мяса! Я поспешно опустила глаза и отошла. Все в комнате смотрели на меня. Я повернулась к ним спиной и стала стелить постель. Когда снова обернулась, я уже полностью овладела собой.

– Пхет прав! – с улыбкой объявила я. – Пора спать!

Пхет хлопнул в ладоши.

– Каль-си в доме. Тигры – на дворе. Пхет, – тут он лукаво улыбнулся, – с Шарфом.

Заливаясь ликующим смехом, он попросил для себя уютную палатку в виде шатра. Потом распахнул дверь и стал ждать, пока тигры выметутся во двор.

Кишан дотронулся до моей щеки.

– Спокойной ночи, Келлс, – сказал он и, пригнувшись, вышел.

Рен последовал за ним, но на пороге задержался, чтобы одарить меня одной из своих ослепительных семафорных улыбок. Боль надежды обожгла мне сердце. Рен небрежно кивнул и вышел. Я услышала, как Пхет шепотом дает им указание, где устроиться на ночлег.

На следующее утро я проснулась под пение Пхета на кухоньке.

– Ага, Каль-си! Пробудилась. Ешь!

Его крохотный столик был заставлен едой. Я присоединилась к Пхету и положила себе фруктового салата и чего-то, похожего на рассыпчатый домашний сыр.

– А где все?

– Тигры купаются посредством реки.

– Ага.

Мы поели в полном молчании. Пхет внимательно всмотрелся в мое лицо, потом взял мою руку в свои ладони. Он повернул ее, погладил. От его прикосновений узоры, которые он в прошлый раз нанес хной на мою ладонь, вновь ненадолго проступили, засветились красным и тут же погасли.

– Хм-м. Ай-ай. Хм-м. – Он взял ломтик яблока и сочно захрумкал им, не сводя глаз с моей руки.

– Ай, Каль-си, ты обращалась своими глазами на многие вещи, путешествовала в дальние места.

– Да.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

– Вы смотрите в мою душу?

– Эх-хе-хе… Каль-си очень удрученная. Какая беда?

– Беда? Ну, как сказать… От чувств. Я люблю Рена, а он меня не помнит. Кишан любит меня, но я не знаю, что мне с этим делать. Иными словами, это старый как мир любовный треугольник, в котором все несчастны. Кроме Рена, пожалуй. Он не помнит, счастлив он или нет. Можете что-нибудь посоветовать?

Пхет глубоко задумался.

– Любовь похожа на воду. Вода с нами везде. Лед, река, облако, дождь, океан – все вода. Когда большая, когда малая. Одна чтобы пить, другая слишком соленая. Но всякая вода полезна для земли. И постоянно пребывает в круговороте. Надо признать необходимость воды. А что женщина? Женщина – она как земля. Должна поглощать воду. Соединившись, вода и земля берут силы, придают друг другу форму.

Смотри, Каль-си, земля изменяется для реки – создает ей русло. Дно озера знает, как удержать воду в берегах, как вместить ее в себя целиком. Застывшая вода может сделаться льдом, двигать землю. Дождь делает оползни. Океан делает песок. Они всегда вместе, всюду, земля и вода. Крепко нужны друг другу. Становятся единым целым. А тебе придется выбирать. Быстро-быстро.

– А если я не смогу выбрать или откажусь выбирать? Или сделаю неправильный выбор?

– Не бывает неправильный выбор. Бывает твой выбор.

Пхет подошел к кровати и взял с нее две подушки.

– Какую полюбишь – круглую или квадратную?

– Не знаю. Подушки они и есть подушки.

– Любишь круглую? Выбери круглую. Нравится квадратная? На здоровье возьми квадратную. Это не имеет важность. Хочешь спать – берешь подушку. Разве возьмешь камень? Нет! Подушка – хорошо для спанья. Вот что нужно. Так же и с водой. Выберешь реку? Лед? Океан? Все хорошо. Выбрав океан, изменишь песок. Пожелав реку, сделаешься илом. Взяв дождь, станешь садовой землей.

– Вы хотите сказать, что я должна выбрать мужчину исходя из того, кем я хочу стать? Какую жизнь хочу прожить?

– Да. Это я и хочу говорить. Оба мужчины сделают твою жизнь особенной. Выбери океан или реку. Нет разницы.

– Но…

– Нет такого – но! Есть – так. У Каль-си крепкая спина. Может выдержать большой груз, большой долг, много дел. Каль-си как земля. И твоя спина изменится с любым из мужчин, какого выберешь.

– Если я правильно поняла, вы считаете Рена и Кишана двумя подушками в мире камней и полагаете, что я буду счастлива с любым из них?

– Ага! Умная девушка! – захихикал Пхет.

– Проблема в том, что… один из них двоих будет несчастен.

Пхет потрепал меня по руке:

– Ты совсем неправильно тревожишься! Пхет помогать тиграм.